Дороти сознавала, что повторно совершает самую серьезную из допущенных ею когда-либо ошибок, но ничего не могла с собой поделать. Вильям целовал ее страстно и в то же время нежно, требовательно и утешающе. Она даже не пыталась ему противостоять. Слишком сладкими были его поцелуи, слишком долго к ней не прикасался ни один мужчина.
В тот момент, когда ими обоими руководил уже лишь огонь желания, когда рука Вильяма скользнула под юбку Дороти, в дверь постучали. В первую секунду ни он, ни она не сообразили, что происходит, а поняв, в чем дело, Вильям соскочил с кровати, а Дороти села, опустила на пол ноги и быстро поправила растрепавшиеся волосы.
Дверь отворилась, и на пороге появилась Анна.
— Вильям, я хотела спросить, не желаете ли вы выпить чаю, — сказала она, с удивлением глядя на Дороти.
— Нет, спасибо, Анна, — ответил Вильям чуть охрипшим голосом. Его густые темные волосы были взъерошены, рубашка из тонкой ткани, в которой он ездил к Симмонсам, сильно измята. Он провел по шевелюре рукой и взглянул на Дороти.
Та сидела с таким видом, будто только что совершила преступление. Ее щеки пылали.
Анна многозначительно кашлянула.
— Я зашла к Вильяму, чтобы поговорить о планах работы на завтрашний день, — чересчур быстро проговорила Дороти.
Пожилая женщина округлила глаза.
— Мне казалось, о таких вещах разговаривают на кухне или в гостиной.
— Понимаешь… — протянула Дороти, на ходу сочиняя, чем бы объяснить свое присутствие в комнате работника. — Я не хотела, чтобы нашу беседу подслушал Тедди. Ведь главное, что я намеревалась обсудить с Вильямом, так это участие мальчика в его делах.
— А-а, — ответила Анна, скептически кривя рот.
— А так как мы уже обо всем поговорили, я ухожу, — сказала Дороти, вставая с кровати. — До завтра, Вильям! Спокойной ночи, Анна!
Она, совладав к этому моменту с чудовищным смущением, гордо приподняла голову и вышла из комнаты.
Анна укоризненно уставилась на Вильяма.
— Извините, перед сном мне хотелось бы подышать свежим воздухом, — сказал он и выскочил вслед за Дороти.
Она вышла в сад через черный ход.
— Дороти! — крикнул Вильям, догоняя ее. — Нам нужно поговорить.
Молодая женщина остановилась, не дойдя до качелей, но головы не повернула.
— О чем нам разговаривать?
— О том, что произошло в моей комнате. Я… Я очень сожалею о том, что сделал. Простите меня.
Дороти мрачно усмехнулась.
— Ни одной женщине не захотелось бы, наверное, услышать подобное: мужчина, ее поцеловавший, сожалеет о своем поступке!
— Это был не просто поцелуй. Я прямо-таки напал на вас. — Вильям покачал головой.
Дороти наконец-то повернулась к нему лицом. В ее восхитительных глазах еще мерцали отблески вожделения.
— Разве я сказала, что мне это не понравилось?
Вильям печально вздохнул.
— Вы заслуживаете большего, Дороти. Гораздо большего!
— Люди редко получают в жизни то, чего они по-настоящему достойны, — ответила Дороти. Каждое ее слово было наполнено горечью.
По-видимому, брат нанес ей страшную душевную рану, мелькнуло в голове Вильяма. Если она узнает, кто я такой, то придет в ярость.
— Вы не должны принимать меня всерьез, Дороти, — сказал он мягко. — Я здесь ненадолго. Мой дом — Аберистуит.
Дороти захотелось расплакаться, но она мужественно поборола в себе это желание. Тем не менее Вильям заметил, что ее глаза заблестели сильнее, и все понял.
— Давайте просто забудем о том, что только что случилось? — предложила она.
Вильям воспроизвел в памяти весь прошедший вечер. Он вычеркнул бы его из памяти с огромным удовольствием, но знал, что все равно еще не раз о нем вспомнит. Особенно о том, что произошло между ним и этой замечательной женщиной…
— Давайте хотя бы притворимся, что обо всем забыли, — ответил он. — Спокойной ночи.
— Спокойной ночи.
Дороти поспешно зашагала к дому.
Вильям смотрел ей вслед до тех пор, пока она не исчезла из вида. Его так и подмывало догнать ее, попросить выслушать, рассказать обо всем. О Леонарде, о поездке к Симмонсам. Но он боялся, что после этого она тут же укажет ему на дверь. А уходить, как ни странно, ему до ужаса не хотелось. Потому что при мысли о расставании с ней и с ее маленьким сынишкой ему становилось тошно.
На следующее утро за завтраком Дороти не пришлось краснеть и тушеваться: Вильям проснулся очень рано, и его накормила Анна.
— Можно, после того, как я прочитаю две странички книги, я пойду работать с Вилли, мам? — спросил Тедди, как только появился на кухне.
Дороти вздохнула. Ее мальчик с каждым днем все больше и больше привыкал к мистеру Доусону.
— Анна передала мне, что Вильям собирается съездить в город. Ему требуется какой-то инструмент, которого у нас нет, — ответила она.
Тедди заметно опечалился.
— Это означает, что мне будет нечем заняться… — констатировал он.
Дороти потрепала сына по голове. Ему катастрофически не хватало общения. Общения с мужчинами, со сверстниками. Энергичный, подвижный и любознательный, он крайне в этом нуждался.
Скорее бы наступил сентябрь, подумала она. Мой мальчик пойдет в школу, и все изменится. Только бы к этому моменту мы не лишились дома!
— Не расстраивайся. Сегодня к нам придут гости — Клэр и Вероника, — сказала она, пытаясь хоть немного поднять Теду настроение. — Поиграете с Вероникой в саду.
Тедди фыркнул.
— Она ведь девчонка! Притом еще совсем маленькая. Мне абсолютно не интересно с ней.
— Не такая уж Вероника и маленькая. Ей три с половиной, — возразила Дороти. — И потом она тебя очень любит.
Тедди скорчил недовольную гримасу. Любовь девочек пока что являлась для него пустым звуком.
Позавтракав, Дороти поднялась из-за стола и принялась за мытье посуды. Тедди продолжал сидеть на своем стуле, понуро глядя в пустоту.
В холле скрипнула половица, и Дороти повернула голову. Через минуту в кухне появился Вильям.
— Всем доброго утра! — произнес он с порога.
— Вилли! — Тедди спрыгнул на пол и подлетел к мужчине. — Мама сказала, что ты уезжаешь!
— Правильно, дружище, — ответил Вильям, опускаясь на корточки.
— А можно я поеду с тобой?
— С удовольствием взял бы тебя, но не знаю, как долго проищу нужный мне электрорубанок, — ответил Вильям. — Лучше позанимайся арифметикой, а после обеда я еще немного поработаю. Если мама разрешит тебе помочь мне, я буду очень рад.
— Мам? Ты разрешишь? — выкрикнул Тедди, с мольбой глядя на мать.
Домыв последнюю тарелку, Дороти закрутила кран и вытерла руки белым в желтый горошек полотенцем.
— Разрешу, разрешу.
Тедди издал торжествующий вопль.
Дороти впервые за все это время посмотрела на Вильяма. Он так искренне улыбался, что, казалось, рад не меньше, чем Тедди.
— Представляешь, Вилли, сегодня к нам в гости придет девчонка. И мне придется с ней играть! — с чувством произнес Тедди.
Улыбка исчезла с губ Вильяма, и он сочувственно покачал головой.
— Понимаю, что это не слишком приятно, но тебе придется уделить ей внимание, Тед. И, пожалуйста, запомни: с женщиной всегда следует вести себя галантно.
— Галантно? — Тедди хлопнул глазами. — А что это значит?
— Это значит — вежливо и по-доброму.
Тедди вздохнул и пожал плечами.
— Ладно, когда придет Вероника, буду галантным.
— Вот и отлично! — Вильям похлопал племянника по спине. — Значит, договорились. После обеда принимаемся за дела вместе.
— Договорились! — оглушительно звонко выкрикнул мальчик.
Вильям многозначительно посмотрел на Дороти, как будто хотел что-то ей сказать. Но, так и не произнеся больше ни звука, вышел из кухни.
Скоро он уедет, уедет, уедет! И все станет на свои места, подумала Дороти, на мгновение зажмуриваясь и прикусывая губу.
Приняв душ и переодевшись, Вильям вышел во двор и приблизился к «ситроену».
— Вильям! — позвала его развешивающая постиранное белье Анна.
Все утро она почти не разговаривала с ним, лишь осуждающе и недружелюбно на него поглядывала. Он прекрасно понимал, что ей не дает покоя та сцена, свидетельницей которой она стала вчера, и чувствовал себя несколько неловко.
— Можете уделить мне пару минут? — спросила пожилая женщина.
Вильям пожал плечами.
— Конечно. В чем дело?
Анна вытерла руки о передник и вперевалку приблизилась к нему, все время поглядывая на крыльцо, будто боялась, что Дороти или Тедди выйдут и услышат, о чем она намеревается заговорить.
— Наверное, вы думаете, что наша Дороти какая-нибудь гулящая, ведь у нее нет мужа, а ребенок есть, — произнесла она очень тихо, пронзая Вильяма взглядом. — А у нее в этих делах почти и нет опыта-то!
— Во-первых, я о Дороти совсем другого мнения, — ответил Вильям. — Во-вторых, не понимаю, почему вы говорите мне подобные вещи.
Лицо Анны сделалось вдруг воинственным и в то же время жалким. Она напомнила Вильяму кошку-маму, вставшую на защиту котят перед всесильным человеком.
— Я не дурочка, и прекрасно понимаю, что произошло вчера между вами, — прошипела она. — Если вы планируете позабавиться с Дороти, как с игрушкой, лучше убирайтесь отсюда.
Вильям примирительно поднял вверх руки.
— Ну зачем же вы так? За то, что случилось вчера, я уже попросил у Дороти прощения. Мы договорились, что больше не будем заниматься подобными глупостями.
Анна одобрительно кивнула.
— Вот и правильно.
Вильям улыбнулся. Было очевидно, что старая Анна любит Дороти, как дочь. А ему почему-то очень хотелось, чтобы о ней заботились, чтобы ее любили. Сам же он не мог подарить ей ничего подобного.
С Клэр Симмонс они дружили с самого детства. Окончив школу, вместе поступили в университет, только Дороти была вынуждена бросить учебу.
На протяжении вот уже пяти лет Клэр доводилась женой Филиппу Симмонсу. И, несмотря на то что эта семья давно склоняла Дороти продать им ферму и тем самым вызывала в ней враждебные чувства, с Клэр она продолжала дружить.
Сегодня миссис Симмонс сообщила подруге радостную новость: они с Филиппом ждут второго ребенка.
— Через семь месяцев нас будет уже четверо, представляешь? — мечтательно произнесла она, откусив кусочек испеченного Дороти пирожного.
— Я очень за вас счастлива, Клэр! — всплеснула руками Дороти. — Как воспринял это известие твой муж?
Клэр обнажила зубы в улыбке.
— Он готов на руках меня носить. Поит соками и закармливает мороженым. Мороженое — моя слабость, ты ведь знаешь.
— Наверное, вам хочется мальчика? — поинтересовалась Дороти.
Клэр пожала плечами.
— Филипп говорит, для него не имеет большого значения, девочка это будет или мальчик. — Она откусила еще кусочек пирожного и запила его чаем. — А ты, подружка? Не думаешь, что тебе давно следует найти себе подходящего мужчину?
Дороти ухмыльнулась.
— В существование такого рыцаря я уже перестала верить. Нам и вдвоем с Тедди неплохо живется.
Она поднялась со стула и прошла к плите, чтобы подогреть чайник.
— Какие глупости! — Клэр рассмеялась.
Послышался шум подъезжающей к дому машины. Спустя несколько минут хлопнула парадная дверь и на пороге кухни появился Вильям. Белоснежная футболка и синие джинсы отлично сидели на его стройном мускулистом теле.
— Я уже вернулся. — Он мгновенно узнал жену одного из своих единокровных братьев, и по его лицу пробежала тень. — Миссис Симмонс, здравствуйте.
— Добрый день, мистер Доусон, — ответила Клэр. — Мне очень жаль, что вчера вы ушли от нас так скоро. Я хотела угостить вас молочными булочками.
— Спасибо, но я торопился, — сухо произнес Вильям, изо всех сил стараясь не выдать голосом всколыхнувшихся в душе кошмарных ощущений.
Извинившись, он вышел из кухни.
— А он очень даже ничего, этот твой работник, — прошептала Клэр, как только звуки шагов Вильяма стихли.
Дороти вернулась за стол. Ее темно-карие глаза встревоженно блестели.
— Он что, приезжал вчера к вам?
— Да, буквально на минуту, — ответила Клэр.
— Но… Зачем?
— Это меня и саму интересует. Только Филипп, Мэтью и Роджер упорно хранят молчание и никому из нас не рассказывают, чего именно хотел этот Вильям. — Клэр немного подалась вперед. — Мне известно только одно: он приходил поговорить об Эмете Симмонсе. А это плохой знак.
Сгущались сумерки. Вильям сидел на скамейке во дворе и курил. Вообще-то он избавился от этой отвратительной привычки четыре года назад, но в последнее время все складывалось так неудачно и странно, что ему вновь безумно захотелось успокоить нервы столь примитивным и пагубным способом.
Всю вторую половину дня он непрерывно работал: привел в порядок еще одно подсобное помещение, приступил к ремонту задней стены дома: правая нижняя его часть находилась в состоянии, близком к аварийному. Обедать он не стал, сказав, что поел в городе, не пришел и на ужин, сославшись на отсутствие аппетита. С трех часов дня до шести вечера ему помогал Тедди. Присутствие этого славного ребенка и работа отвлекали от навязчивых мыслей.
Сейчас, когда Тедди уже спал, а трудиться больше не было сил, отделаться от мрачных дум не представлялось возможным.
Узнав о том, что Дороти в дружеских отношениях с Симмонсами, он испытал очередное потрясение. Не сегодня завтра правда должна была всплыть на поверхность.
Если Дороти станет известно, кто я такой, она незамедлительно вышвырнет меня на улицу, размышлял он, делая очередную затяжку. Наверняка Леонард ей ненавистен. И даже если счет, открытый им на имя Тедди, окажется огромным, терпеть меня, его брата, в собственном доме она не станет.
Он твердил себе, что должен проваливать из этого города, из жизни Дороти и Тедди, но чувствовал, что без них будет уже не в состоянии жить по-прежнему. Ни перспективная работа, ни Аберистуит уже не влекли его к себе, как раньше, и не казались единственным спасением от беспощадного одиночества.
Проклятье! — ругался он про себя и закуривал очередную сигарету. Надо было сегодня же найти в Кардиффе какого-нибудь юриста и попросить его рассказать Дороти об открытом на имя Тедди счете, а самому уехать. Все очень просто! Нет же! Я остаюсь, тем самым все более запутывая ситуацию!
Его внимание привлек загоревшийся на террасе свет, и он потушил недокуренную сигарету. От голода, дыма и переживаний голова шла кругом.
На крыльце появилась Дороти. На ее плечах белела легкая шаль, накинутая поверх платья с короткими рукавами.
Повинуясь какому-то внезапному порыву, Вильям вскочил со скамейки и торопливо подошел к ней.
— Посвежело, — заметил он. — Возможно, ночью пойдет дождь.
— Похоже на то, — сдержанно ответила Дороти.
Последовало тягостное молчание.
— Вы так старательно ремонтируете ферму, — вновь произнесла женщина, гордо приподнимая голову. — Надеетесь, что в конце концов она все же перейдет в собственность ваших друзей Симмонсов?
Услышать подобное Вильям никак не ожидал.
— Кто сказал вам, что они мои друзья? — выпалил он.
Дороти саркастически улыбнулась.
— Никто. Но мне сообщили, что вчера вечером вы заявились к ним домой.
Вильям нервно сглотнул.
— Много лет назад моя мама была знакома с Эметом Симмонсом.
Дороти пристально смотрела на него, как будто ждала продолжения рассказа.
— Она умерла, когда я был восьмилетним ребенком, — добавил Вильям. — Совсем недавно мне в руки попало одно старое письмо…
— Теперь я прекрасно понимаю, что вы задумали! — Дороти скрестила руки на груди.
Мужчина обхватил голову ладонями. Все шло наперекосяк, с каждым днем ситуация больше и больше осложнялась.
— О Господи! Дороти, дорогая, очень вас прошу: только не думайте, что я пытаюсь помочь Симмонсам прибрать к рукам вашу ферму. Я с радостью рассказал бы вам, что привело меня к этим людям, но не могу, так как сам не понимаю слишком многого.
Дороти порывисто рассмеялась.
— Ответьте мне честно: если бы вы были на моем месте, поверили бы в свои слова, а? — В этот момент от нее веяло какой-то удивительной внутренней силой, а глаза ее горели так яростно, что, казалось, способны были ослепить. — Вы появляетесь в тот момент, когда мои дела совсем плохи, и навязываетесь мне в качестве работника. При этом не говорите ни слова о том, что каким-то образом знакомы с Филиппом, Мэтью и Роджером, а ведь именно эти люди вот уже много лет мечтают купить мою ферму!
— Дороти, уверяю вас, вы сильно заблуждаетесь, — произнес Вильям устало. — Если хотите, я уйду от вас. Хоть прямо сейчас.
— Не угрожайте мне, Доусон, — процедила она сквозь зубы. — Признайте же сами: слишком многое говорит не в вашу пользу. Вы заставили моего маленького сына поверить в то, что готовы быть его другом, меня затащили к себе в комнату и поцеловали…
Она резко замолчала, отвернулась и протянула руку, собираясь открыть дверь и войти в дом.
Вильям не дал ей такой возможности, загородив собою путь.
— Позвольте, я все-таки кое-что объясню вам, — произнес он взволнованно. — Ваш сын… Этот мальчик действительно запал мне в душу. А поцелуй… Я ведь уже говорил вам, что очень сожалею о своем…
— Я уже говорила вам, что мне неприятно слышать о ваших сожалениях, — перебила его Дороти, гневно сверкая глазами.
Разозлился и Вильям.
— По-моему, вы жаждете услышать от меня, что я ни капли не раскаиваюсь в том, что сделал вчера вечером. А еще то, что я мечтаю поцеловать вас еще раз. Ладно, слушайте: я действительно об этом мечтаю. — Он обнял ее за талию, привлек к себе и прильнул губами к ее губам.
Настолько пылко и жадно Дороти не целовал никогда ни один мужчина. В этом поцелуе она растаяла, как снежинка на теплой ладони.
Отстранившись, Вильям перевел дыхание и прошептал:
— Обещаю: больше ни разу не скажу вам, что сожалею о подобных своих действиях.
Он провел пальцем по ее щеке, спустился по ступеням и решительно зашагал к задней части дома, опасаясь дать ей еще какое-нибудь обещание. Обещание, которое не сможет выполнить.
Наутро Дороти проснулась в отличном настроении. Приняв душ и одевшись, она вошла в кухню и принялась с особым вдохновением готовить завтрак.
Ровно в шесть тридцать хлопнула дверь черного хода, и она поспешно пригладила волосы, ожидая, что вот-вот встретится с Вильямом. Но в кухню вошла Анна.
— Доброе утро, девочка моя! Вильям попросил передать, что позавтракает позднее. Он продолжает заниматься задней стеной.
Помыв руки, Анна уселась за стол.
Разочарованная, Дороти положила на тарелку яичницу с беконом, поджаренные колбаски и поставила ее на стол перед своей помощницей.
На лестнице послышались шаркающие шаги Тедди.
— Где Вилли? — поинтересовался он, едва переступив порог кухни.
— Может, ты сначала поздороваешься со мной и с Анной? — укорила сына Дороти.
— Доброе утро, — пробормотал мальчик. — А где Вилли? Он разве не будет с нами завтракать?
— Мистер Доусон занят, — ответила Анна, отправляя в рот кусок колбаски. — Садись за стол и кушай без него. Все равно через несколько дней он уедет.
Личико Тедди помрачнело.
— Мам, я не хочу, чтобы Вилли уезжал!
Дороти наполнила тарелку сына едой и поставила ее на стол.
— Вильям должен уехать, — сказала она. — Он живет в другом городе, в Аберистуите. Там у него работа. А ты не тяни и приступай к завтраку.
Тедди нехотя уселся за стол.
— А разве он не может остаться у нас?
— Не может, — отрезала Дороти, чувствуя, что начинает терять терпение. Разговор о скором расставании с Вильямом рвал ей душу. — Тебе ведь сразу объяснили, что, как только Вильям заберет из ремонта машину, он тут же отправится домой.
— Но у нас еще столько работы! — воскликнул малыш. — Давайте попросим его остаться!
— Лучше прекратим эту пустую беседу. — Между бровей Дороти залегла строгая складка. — Завтрак остывает, Тедди!
— Я не хочу есть, мама! Хочу, чтобы Вилли никуда не уезжал! — Мальчик захныкал.
— Независимо от твоих желаний через несколько дней Вильям отправится домой, — произнесла Дороти, стараясь не повышать голос. — А если у тебя нет аппетита, тогда иди в свою комнату.
Со слезами на глазах Тед выскочил из-за стола и убежал.
— Бедный ребенок! — Анна покачала головой. — Привык к этому Доусону, а ведь он неизвестно кто! Перекатиполе, ветреник.
Дороти, сама того от себя не ожидая, встала на защиту Вильяма.
— Может, он и ветреник, но работать умеет просто отлично!
— Твоя правда, — подтвердила Анна. — Не знаю, что бы мы без него делали. Только вот постоянным и надежным такого, как этот Доусон, не назовешь.
Дороти почувствовала, что находится на пределе. Схватив тарелку, она наполнила ее едой и накрыла салфеткой.
— И ты надумала меня покинуть? — спросила Анна.
— Когда человек ест, компания ему только мешает, — буркнула Дороти и выскочила из кухни с тарелкой в руках.
Ей казалось, что ее губы все еще хранят тепло подаренных Вильямом поцелуев. Думать об исчезновении этого человека из их с Тедом жизни было невыносимо. Судьба как будто издевалась над ней, будто дразнила — дарила любовь и, дав распробовать ее сладкий вкус, тут же отнимала.
Ну уж нет! — решила Дороти. На этот раз я попытаюсь отделаться от своих чувств как можно быстрее. Тогда не будет так больно.
Она громко постучала в дверь комнаты Вильяма и, когда никто не ответил, вошла в нее и опустила тарелку на тумбочку возле его кровати, чуть сдвинув к противоположному краю баллончики с дезодорантами и тюбики с зубной пастой и кремом для бритья.
Ее внимание привлек лежащий на кровати конверт. Прочтя надпись на нем, она остолбенела: «Вильяму Доусону от Леонарда Гринуэя».
Придя в себя, Дороти протянула дрожащую руку и взяла конверт. Она никогда не читала чужих писем, считала это занятие низким и подлым, но сейчас готова была пойти против всех своих правил.
Леонард Гринуэй… Так звали отца ее ребенка. Было очевидно, что Вильям Доусон знаком с Леонардом.
Почти не чувствуя своих рук, она достала из конверта письмо и первым делом прочла его первую и последнюю строчки: «Вилли» и «Твой брат Лео».
У нее подкосились ноги, и она опустилась на кровать.
Войдя в комнату, Вильям сразу увидел на тумбочке накрытую салфеткой тарелку. И лишь потом заметил Дороти.
Белая как снег, она сидела на его кровати с письмом в руке. Вильям понял, что пропал.
— Позвольте, я все объясню, — пробормотал он, хотя прекрасно понимал, что страдания, испытываемые в данную минуту Дороти, облегчить не в состоянии.
— Я хочу услышать от вас единственную вещь. Это правда, что Леонард Гринуэй ваш брат? — спросила она убитым голосом.
— Лео был моим братом, — поправил ее Вильям. — Прочтя письмо, вы, наверное, догадались, что его уже нет в живых… Он умер две недели назад.
— Да, я прочитала это письмо, — едва слышно произнесла Дороти. — За что прошу прощения. — Она неожиданно резко вскинула голову. — Почему? Почему вы сразу не сказали мне, кто вы такой?
— Не знаю, — честно признался Вильям. — После нашего столкновения на дороге я решил, что должен выждать какое-то время… Потом посчитал, что обязан помочь вам хоть немного привести в порядок дом…
Губы Дороти искривились в сардонической ухмылке.
— Вы посчитали, что чем-то нам обязаны?
— Да, ведь Тедди — мой племянник… — Вильям развел руками. — И мой брат попросил меня узнать, как он поживает. Почему вы не сообщили Леонарду о существовании Теда?
Глаза Дороти жгли горячие слезы, но она не давала им воли.
— Его это не интересовало. В противном случае, он хоть раз позвонил бы мне…
Вильям прекрасно понимал, что ей ужасно тяжело сейчас.
— Я по-настоящему привязался к мальчику…
— Меня это не волнует, — заявила Дороти категорично. — Убирайтесь вон из моего дома!