– Я же отказался, – растерянно произнес я.
– Да, и тем самым прошел тест.
– Но я не знал, что это тест.
Неужели он прав? Я столько размышлял над записями в своем дневнике, но этого не увидел.
– Так Вере именно это и нужно. Ведь знай ты, что это тест, результатам уже нельзя было бы доверять. А так, полная аутентичность.
– Чего?
– Достоверность, подлинность, – пояснил Денис. – Кстати, ты так и не сказал, почему отказался от менаж а труа[7]?
Я примерно догадался, что это значит.
– Просто, это было… неправильно.
– Подумаешь, неправильно. Мы живем в свободном мире и вольны делать все, что захотим, – сказал он, и я подумал, что еще совсем недавно он говорил о свободе совершенно противоположное. Как это там у философов называется? Диалектичность мышления, что ли? Денис продолжил: – А ты-то наверняка хотел секса втроем и думал об этом.
– Да, думал. Но думал членом, а не головой.
– Иногда это одно и то же, – как-то нервно рассмеялся Денис.
– Тогда мне это не объяснить.
– А мне этого не понять.
Значит, Дёня провалил свой тест на силу воли, злорадно подумал я.
– Ну, а с Мариком что?
– Это проще простого. Сострадание, желание помочь ближнему своему.
Да, в этом есть смысл.
– В таком случае я не совсем понимаю, что было дальше. Вера сбежала от меня, несмотря на то, что я помог Марику. Пусть поворчал на нее немного, но раз она проверяла сострадание, то уж мои справедливые упреки могла бы и стерпеть. Получается, я все-таки не прошел тест?
– Конечно, нет. Ты согласился ради нее, но дал ей понять, что при первом удобном случае готов повесить всех собак на этого Марика. Это значит, что ты так и не поверил в его невиновность. А о каком сострадании можно говорить, если ты считаешь, что человек виновен?
– Ясно, – буркнул я, переварив его слова.
– Кстати, она не ушла от тебя на самом деле. Вспомни, это был очередной тест.
– Ты уверен?
– А ты сомневаешься? Мне, например, до сих пор непонятно, как ты умудрился ее разыскать. Более того, я убежден, что это была чистая случайность.
– Может быть, ты и прав. Не важно. Ну а что с тем вечером на карнизе?
– Тоже несложно. Проверка храбрости.
– Да ну! И Вера сознательно рисковала жизнью, лишь бы проверить мою храбрость?
– Ничего она не рисковала. У нее, наверняка, имелась пара запасных вариантов. Да и никакой опасности в помине не было. Не такой она человек, поверь мне. Было темно, ты мог не заметить веревку или еще какое крепление, с помощью которого она держалась все это время.
– Но там ничего не было!
– Ты просто не видел, потому что она не хотела этого.
Я отказывался верить его словам. Уж слишком неподдельным представились мне эти события. Не могла Вера так искренне плакать, так вести себя. И потом, не было ни веревки, ни креплений, что бы там Денис не утверждал. Я же находился совсем рядом.
– Эй! – окликнул он меня. – Если ты думаешь, что все произошло случайно, так сказать, вышло из под ее контроля, то советую пересмотреть свои позиции. У нее все идет по определенному дурацкому, но продуманному до мелочей плану, и она не отходит от него ни на йоту. Все что происходит с тобой, пока она рядом, отнюдь не случайно, каким бы случайным и естественным оно ни казалось. Вера умело играет на чувствах и подтасовывает факты, у нее ложь на лжи. Ты никогда не узнаешь, где правда, если будешь принимать все, что она говорит и делает, на веру. Никогда!
Я заколебался.
– Безусловно, это не помешает вашим отношениям. Но, как говорится: «Если ты хочешь отдыха – веруй, если ты жаждешь истины – ищи»[8]. И что? Нужен ли тебе такой «отдых», который в этом случае сплошной самообман? Хочешь ли ты быть марионеткой в ее руках, пушечным мясом? Вера любит себя и только себя. Согласись, она была застрахована от неудачи – она не могла упасть, а ты мог. Она была готова ко всему, а ты шел на свой страх и риск.
Очень похоже на правду и, наверное, Денис дело говорит. Но устроить это сознательно? Способна ли Вера на такое? Нет, лучше пока не решать ничего на этот счет.
– Ладно, поехали дальше. Что скажешь по поводу последнего номера?
– Тут я сам точно не уверен, но, скорее всего, это была проверка терпения.
– Не понял.
– Терпение, терпение, – раздраженно повторил Денис. – Ведь ты знал, что этот вечер закончится хорошим сексом.
Ну, я бы не назвал это просто хорошим сексом.
– Я не знал точно…
– Чушь, Вера с самого начала… А! Ты все равно не поймешь. Записку еще не выбросил?
– Какую?
– Пашок, ты всегда тормоз или просто сегодня день такой?
Раз, два, три. Дыхание ровное, спокойное.
– Нет, обычно я еще хуже. Какая записка?
– Которую тебе оставила Вера. Та, в которой говорилось о кладбище.
Я достал дневник, посвященный Верочке, и раскрыл его на последних страницах, среди которых лежала та самая записка.
– Ну, здесь она.