- А, ты смотришь на моих друзей, - сказал он, ставя чашки на журнальный столик.
- Они твои друзья? - улыбаясь, спросила она. Тогда представь их мне.
- Хорошо.
Он снял со стены одну маску.
- Это Сипо, хитрый проныра. У него африканское имя, потому что раньше большинство населения на острове составляли черные рабы.
Конечно, у масок Регонды венецианское прошлое, но оно тесно переплелось с культурой Африки.
- Значит, и карнавал на Регонде придумал тоже дон Мигель?
- Ты верно угадала. Он устраивал на острове просто феерические шествия с масками и танцами. Ты знаешь, как на Карибах и в Бразилии любят карнавалы, а дон Мигель добавил к этому еще и маски. Они очень полюбились островитянам.
- Странно, почему так?
- Наверное, в этом какую-то роль сыграл наш характер, некоторая текучесть.
- Что ты имеешь в виду под словом "текучесть"?
Он ухмыльнулся.
- Мы кажемся очень несолидными. Да и как мы могли бы быть такими? - Он показал на канал за окном. - Мы не живем на устойчивых фундаментах, путешествуем по улицам, которые двигаются под нами. И остров так часто переходил из рук в руки в течение столетий, что жизнь здесь перестала быть устойчивой. Мы живем своим умом, и потому научились тому, что я бы назвал "приспособляемостью". А лучший способ приспособиться - это иметь под рукой целый набор масок.
- Целый набор?
- Да, ведь одной маски никогда не достаточно.
Луиза посмотрела на множество эмоций и чувств, которые передавали раскрашенные куски картона.
- Их так много. Просто невероятно.
- Их столько же, сколько бывает выражений на человеческом лице, или столько, сколько бывает типов человеческого сердца.
- Но как же кто-нибудь узнает, каковы вы на самом деле?
- Но рано или поздно все маски снимаются, и на свет появляется правда.
- Какая правда? - спросила она. - Ведь для каждого человека она своя.
Он сделал быстрое движение рукой.
- Ты понимаешь. Что-то говорило мне, что так и будет. Конечно, ты права. Я могу только сказать, что, когда лица людей спрятаны, они чувствуют себя более свободными, могут быть самими собой.
- Но тогда они становятся другими, - продолжала настаивать она.
Почему-то для нее этот разговор становился все более и более важным.
- Конечно, - ответил он. - Люди постоянно меняются. Разве ты та же самая, какой была в прошлом году, на прошлой неделе, за день до того, как приехала на Регонду?
- Нет, - медленно сказала она. - Я стала совершенно другой.
Он снял со стены маску с очень длинным носом и прижал ее к своему лицу.
- Карлос, жадный торговец.
Затем он сменил эту маску другой, с более коротким носом и уродливым лицом.
- Пакито, сорвиголова. В Венеции его зовут Пульчинелло.
Следующая маска была широколицей, с приплюснутым носом.
- Доктор Року, который любит изливать потоки псевдонаучных сентенций.
Он снял со стены еще одну маску и прижал ее к лицу так, чтобы смотреть через отверстия для глаз. Эта маска была неожиданно похожа на него самого.
- А у этого персонажа осталось итальянское имя, - сказал он. - Это Арлекин. Он похож на резиновый мячик. Кто бы его ни бросал, он всегда отскакивает обратно. Он хитрый и изобретательный, но не такой умный, каким себя считает, и ошибки всегда приводят его на грань катастрофы. Он носит разноцветный костюм, сшитый из старой одежды его добрых друзей.
- Бедняжка, - сказала она, смеясь. - Ты похож на него?
- Почему ты так считаешь? - быстро спросил он.
- Ты рассказал о нем больше, чем об остальных.
- Да, действительно, так и было. Но в этом-то и дело. Человек может быть сегодня Арлекино, а завтра Карлосом.
- Я не представляю тебя в роли жадного торговца.
- Почему бы и нет! - И тут он вполголоса добавил, говоря скорее самому себе:
- С трубкой и в домашних тапочках.
Увидев ее удивленнее лицо, он быстро сменил тему разговора.
- Хорошо, что ты смеешься. Ты не слишком часто это делаешь.
- С тобой я очень часто смеюсь, - возразила она.
- Но не в другое время. Интересно, почему?
- Ты ведь не знаешь, как я себя веду, когда тебя нет рядом.
- Думаю, знаю. Что-то говорит мне, что ты все принимаешь слишком близко к сердцу. - Он слегка дотронулся до ее руки. - Ты получила солнечный удар, потому что не привыкла проводить много времени на солнце. Да и твой ум и душа тоже не очень привычны к солнечному свету.
Луиза хотела было сказать, что все это чепуха, но тут она поняла, что он прав. Внимательно глядя на нее, он заметил, как изменилось выражение ее лица.