Солнечным осенним днем в машине, взятой напрокат, Джеб и Сюзанна въехали в Эльвиру. С той ночи, когда по дороге в Батон-Руж они читали дневники Клэри, прошла неделя. Все это время Джеб относился к Сюзанне внимательно и нежно, но все же чувствовалась какая-то отстраненность. Сюзанна надеялась, что ближайшие два дня, которые Джеб проведет рядом с Джоном Юстасом, — в плотном графике выступлений это будет первое «окно» — сумеют его исцелить.
Машина неслась по тенистым улицам Эльвиры мимо аккуратных деревенских домиков. Невдалеке показалось современное здание из желтого кирпича.
— Это ваша начальная школа? — спросила Сюзанна.
— Нет, новое здание построили уже после того, как мы с Клэри начали ходить в среднюю школу. — он слабо улыбнулся, не отрывая взгляда от дороги. — Ты бы видела нашу! Один этаж, четыре комнаты, пол не покрывали лаком лет пятьдесят. Она сгорела дотла в одну ночь, избавив город от необходимости ее ломать.
Сюзанна не могла понять, не придумывает ли он, подыгрывая ее прежним представлениям о его прошлом. Во всяком случае, Эльвира стала для нее очередным сюрпризом.
Когда они, не снижая скорости, проехали мимо полицейского участка, губы Джеба сжались, лежавшие на руле руки побелели.
— Я сначала завезу тебя к По-По.
— Не в твой дом?
— Там никого нет, — сказал он. — Иногда младшие приезжают домой на праздники, но последние несколько лет даже они останавливаются у По-По.
Перед глазами Сюзанны возник образ полуразрушенного дома с обвалившейся штукатуркой и прогнившими ступенями.
— Ладно, я покажу тебе, — сказал Джеб, свернув на короткую, мощенную гравием дорожку, пролегавшую совсем недалеко от центра и главной улицы городка.
Он помог Сюзанне выйти из машины. Отключив охранную систему, Джеб провел ее в типичный для этих мест небольшой дом. Маленькая прихожая с комнатами по обе стороны, лестница на второй этаж.
На Сюзанну нахлынули воспоминания — конечно, не личные, а составленные со слов Клэри и Джеба. «Что значит вырасти в такой семьей» — спросила она несколько месяцев назад, и он ответил: «Все время тесно». Тем не менее домик хоть и был скромным, но казался довольно просторным.
— Гостиная, — он махнул рукой направо, — столовая, которую мои родители превратили в спальню, — он показал налево, — кухня в конце коридора. — Джей повел ее наверх. — Три спальни, одна ванная. Которая работала бы лучше, если бы вместо сестер у меня было бы шесть братьев. — Он посмотрел на Сюзанну, которая только что вышла из маленькой, но чистой ванной. — Ты думала, здесь стаями вьются летучие мыши? В крыше дыры, на полу тазики, чтобы собирать дождевую воду, потертый линолеум вместо ковра и везде грязь?
— Нет, я не…
В дверях спальни он поцеловал ее в губы:
— Точно так же я думал, что в твоем доме везде золото и мрамор, а на потолке алебастровые херувимы.
Мебель наверху была простой. На покрашенных белой краской стенах висели детские рисунки в рамках и несколько репродукций на религиозные темы: дети с Христом.
Взяв Сюзанну за руку, Джеб повел ее вниз, на первый этаж, и дальше на склон холма. Даже сейчас, в начале октября, его покрывала густая зеленая трава. Заметив заросший травой холмик, Сюзанна замедлила шаги. Проследив за ее взглядом, Джеб понял мысли Сюзанны.
— Моя жена похоронена не здесь. И сын тоже.
Клэри еще раз ее обманула, подумала Сюзанна. Поеживаясь, она вслед за Джебом спустилась к журчащему между камнями чистому ручью и вышла на проходящую под мостом дорогу. По другую сторону от дороги, вдоль склона соседнего холма, теснилось еще с десяток домиков. Это был типичный для этих мест, но непривычный для Сюзанны пейзаж. В Калифорнии холмы были, как правило, коричневыми, а не зелеными. С той же стороны, что и дом Джеба, стояли еще три или четыре дома, окруженные своими двухакровыми участками.
В этой безмятежной обстановке было трудно представить Клэри с шерифом или закованного в наручники отца Джеба, которого заталкивают в патрульную машину.
— Ну что, я думаю, что ты увидела достаточно, чтобы понять, что твой ребенок не унаследует генов серийного убийцы?
— Ты обвиняешь меня в снобизме?
— В бывшем снобизме, — сказал он. — А ты, вероятно, хочешь сказать, что во мне говорит моя собственная неуверенность.
В первый раз за все время она увидела Джеба пристыженным и теперь поняла, как тяжело далась ему эта поездка. И как трудно ему еще придется.
— Наверное, нам надо уехать отсюда, — дотронувшись до его руки, сказала она. — На гастроли. Зачем тебе встречаться с Диком Шериданом?
— Сюзанна, мы уже говорили об этом. — Под лучами солнца его волосы отливали золотом. — Ты могла бы остаться с Бриз и группой.
— Прости. Я не хотела сделать тебе больно.
— А я не хочу сделать тебе больно. Вот почему я хочу оставить тебя у Джона Юстаса. — Он ждал, когда она сядет в машину. — Я надеюсь, что сегодня вечером Шеридан будет дежурить и мы покончим с этим делом.
— Джеб, это не твоя битва!
Как только Сюзанна разместила на переднем сиденье ставшее неповоротливым тело, он захлопнул за ней дверцу:
— Моя сестра умерла! Черт побери, последние шесть месяцев ты все время твердила мне об этом! Твой собственный отец дал мне доказательства того, что Клэри была убита. Ты сама хотела, чтобы я в это вмешался. Так чего же ты теперь от меня хочешь? Чтобы я снова от нее отвернулся? — Джеб обошел вокруг машины, сел за руль и захлопнул за собой вторую дверцу. — Она была не такой, как я когда-то думал, но что это меняет?
— Джеб, ты больше не обязан о ней заботиться, — настойчиво сказала Сюзанна и провела рукой по его затылку.
Пожав плечами, он посмотрел на нее взглядом, который чуть не разбил ее сердце.
— Это Дрейк научил тебя в своем большом доме в Гринвиче заботиться о людях только тогда, когда это удобно, или полезно для репутации, или когда это льстит твоему самолюбию? Вроде того приюта, который носит имя моей сестры. Честно говоря, в эмоциональном отношении ты такая же убогая, как и его обитатели!
Убитая горем, Сюзанна смотрела вниз, на свои руки. Ребенок снова толкнулся в ее животе.
— Господи! Прости меня, — опомнился Джеб. — Прости.
Но Сюзанна знала, он не передумает. Пока они ехали к дому Джона Юстаса, Сюзанна все крутила и крутила на пальце сверкающее обручальное кольцо — до тех пор пока не натерла себе кожу. Неужели она вышла замуж за Джеба, полюбила его, поверила в их совместное будущее лишь для того, чтобы теперь его потерять? И дело не только в том, что его может убить Ричард Шеридан. Его могут отнять у нее воспоминания. Воспоминания о Клэри.
Они поссорились в первый раз после свадьбы. Джеб с неохотой оставлял Сюзанну в доме своего деда. Джон Юстас тоже как будто был не очень рад их видеть.
— Не будь дураком, мальчик. Ричард Шеридан не убивал Клэри.
Дневники не убедили старика, не убедил его и Джеб. Но он всегда был упрям, как бык.
Посмотрев в огорченные голубые глаза Джона Юстаса, Джеб все-таки открыл входную дверь:
— Позаботься о Сюзанне.
— Джеб, пожалуйста! — сказала она, прислонившись к плечу старика.
Легко сбежав по ступенькам, он обернулся, чтобы еще раз увидеть ее лицо, ее глаза, светлые кудри, в которые Джеб любил запускать пальцы.
— Я вернусь, — обращаясь скорее к себе, чем к ней, сказал он.
Джеб не сразу поехал в участок к Шеридану. Ему нужно было сделать еще кое-что — то, что следовало сделать уже давно и уж тем более сейчас, чтобы ему ничто не мешало. Наверное, Джон Юстас тоже это понимает. Первую остановку Джеб сделал у огороженного железной изгородью кладбища, расположенного возле баптистской церкви.
На могилу, матери Джеб положил маленький букет осенних цветов, которые купил на Бродвее в маленьком магазинчике, которым все еще владел один из его друзей.
— Мама, — шептал он, — ты была прекрасной женщиной. Нет сомнения, что ты правильно обращалась со своими детьми, но, пожалуй, из твоего старшего сына получился круглый дурак.
Держа в руках второй букет, он посмотрел на ряды покрытых травой могильных холмиков. Джеб искал гранитную плиту, которую никогда не видел. Джон Юстас сам установил ее на деньги Джеба.
Через минуту он уже стоял у могилы, слегка расставив ноги и засунув руки в задние карманы брюк. Склонив голову, Джеб всматривался в надпись на плите:
Рэйчел Миллер Коуди
1964–1980
Джеб Стюарт Коуди-Младший.
Умер при родах, 1980
Он долго не уходил от могилы, вспоминая юную девушку, свою первую любовь, — ее каштановые волосы и карие глаза, ее нежную улыбку. Это было все, что он мог припомнить. Больше от его первой любви ничего не осталось.
«Теперь она вместе с ангелами на небесах», — сказал Джон Юстас, когда она умерла, и «Да, конечно, она там. Они там».
Джеб положил цветы на заросший сочной травой холмик и в бронзовом свете заходящего солнца пошел к машине, прощаясь со своей юностью.
Дальше его путь лежал в находившуюся в двадцати милях от городка тюрьму штата, где отбывал срок его отец.
Встреча прошла не очень хорошо, но Джеб иного и не ждал.
— Думал, что ты можешь меня вытащить отсюда, а? — сказал Вильям Коуди в телефонную трубку, когда они сидели по разные стороны стеклянной стены, разделявшей надвое комнату для свиданий. — Ты сколотил песнями состояние и теперь можешь купить любого судью. Ну так вот: хоть ты и купаешься в деньгах, а я по-прежнему за решеткой.
Глядя на всклокоченные седые волосы отца, всматриваясь в его тусклые глаза, Джеб вдруг с ужасом подумал, что мог стать таким же.
— Я не могу тебя вытащить.
— Черт возьми, разве меня это заботит? Здесь три раза в день кормят, есть на чем спать. Много друзей. — Он пожал плечами. — И конечно, здесь настоящий университет, хотя ты можешь об этом и не знать. — Прижавшись губами к трубке, он сказал почти шепотом: — В следующий раз они меня не поймают. Я теперь стал умнее.
— Если бы ты был умным, папа, то был бы по другую сторону этого стекла. — Джеб встал со стула. Он любил своего отца не больше, чем тогда, когда видел его в последний раз, когда тот ожидал приговора по обвинению в вооруженном ограблении, и знал, что больше его здесь не навестит; это не имело смысла. — Я пошлю тебе немного денег на сигареты. И пару моих компакт-дисков. — Когда он доедет до Эльвиры, уже полностью стемнеет. К тому времени Шеридан заступит на дежурство и будет его ждать — как, возможно, ждал последние шесть месяцев. Сделав шаг, Джеб остановился и посмотрел на человека, который произвел его на свет, но никогда не был ему отцом. — Больше я ничего не могу сделать для тебя, папа. Я уже вырастил твоих детей.
Игнорируя боль в спине, Сюзанна мерила шагами кабинет Джона Юстаса. Она не меньше Джеба хотела знать, что случилось тогда с Клэри. В отличие от него она с самого начала была уверена в том, что Клэри пала жертвой преднамеренного убийства, и хотела, чтобы убийца оказался за решеткой, — но не ценой жизни Джеба.
— Вы протрете дыру у меня в ковре, — сказал Джон Юстас.
Его немногословие раздражало Сюзанну.
— Неужели мы так и будем оставаться здесь, ничего не делая, в то время как он отправился в это управление шерифа?
— Если что-то нужно будет сделать, я сделаю.
— Что? — спросила она. — Заедете туда, когда все кончится? Снова заштопаете Джеба?
Трясущимися руками Джон Юстас принялся открывать стоящий в его кабинете стеклянный шкаф. Сюзанна думала, что он решил проверить свои перевязочные средства — марлю, бинты, йод. Но, взглянув туда, с удивлением увидела, что в шкафу лежат пистолеты.
— Джебу ничего не грозит.
— Но если грозит, вы можете опоздать! Однако Джон Юстас никуда не собирался идти. Выбрав пистолет с темной деревянной рукояткой, он сменил его короткий ствол на другой, более длинный — восемь или девять дюймов длиной, — и, прихрамывая, пошел к-выходу.
— Вы когда-нибудь стреляли из пистолета? Сюзанну чуть не передернуло.
— Однажды я возглавляла комитет по контролю за огнестрельным оружием. А стрельбой я никогда не интересовалась.
Пройдя через двор, Джон Юстас прикрепил мишень к подбитой войлоком задней стене гаража.
— Стрельба по мишени — это совсем другое дело, — сказал старый доктор. Держа пистолет в руке, он проверил его баланс. — Когда Джеб был мальчиком, отец пытался заинтересовать его охотой.
— Я знаю. Он мне рассказывал.
Стоя возле веранды, Сюзанна хмуро глядела, как старик пытается отвлечь ее от беспокойных мыслей о Джебе. Правда, его выбор казался ей странным. Объясняя свои действия, Джон Юстас зарядил пистолет и направил длинный стальной ствол в сторону мишени. Глаз его стал острым, рука твердой, старик нажал на спусковой крючок — и пуля тут же проделала дыру в мишени. Но не в самом центре, а с краю.
— Я утратил сноровку, — слабо улыбаясь, сказал Джон Юстас. — Джеб каждый раз стреляет лучше меня. — Подозвав Сюзанну поближе, он сунул ей в руку пистолет. — До сих пор мне не приходилось учить беременных леди, как нужно стрелять. Тут нет ничего сложного. Просто цельтесь вдоль ствола, мушку совместите с центром мишени и мягко нажмите на спусковой крючок. Давайте!
Пистолет выстрелил, рука Сюзанны дернулась кверху. Пуля ударила в угол гаража, в разные стороны полетели щепки и куски кровельной дранки.
Джон Юстас тщательно обследовал разрушения:
— Конечно, при самообороне может не хватить времени на такие церемонии, как прицеливание. Если рассуждать теоретически, то вам не обязательно уметь попадать в центр мишени.
После еще нескольких выстрелов, многими из которых Джон Юстас поразил мишень в самое яблочко, Сюзанна проводила его в дом, где старик принялся чистить пистолет с такой же тщательностью, с какой, наверное, готовился к операции. Комнату заполнил сладкий запах ружейного масла, смешанный с запахом порохового дыма.
— Мы не можем позвонить в полицию соседнего города? — спросила Сюзанна. — В дорожную службу? Один раз Шеридан чуть не убил Джеба. Теперь, загнанный в угол, он может снова попытаться это сделать. Пожалуйста, По-По! — Сюзанна взяла его за руку.
Джон Юстас пристально посмотрел на ее руку.
— Шеридан только рассмеется ему в лицо или двинет его кулаком в челюсть — если Джеб сдуру будет настаивать. — И он посмотрел на Сюзанну.
Наблюдая за точными движениями его рук, протирающих ствол пистолета куском материи, пропитанной ружейным маслом, Сюзанна почувствовала, как по ее спине пробежала дрожь. Очевидно, он проделывал все это много раз.
— Вы знаете, как я к этому отношусь, мисс Сюзанна. — Он печально улыбнулся. — Джебу без нее лучше. И я совсем не сожалею о смерти Клэри.
Шурша шинами по гравию, автомобиль Джеба въехал на стоянку возле управления шерифа графства Вейлан. Оставив машину, он попытался забыть о своем визите к отцу и сконцентрироваться на предстоящей встрече. Вскоре он пересек автостоянку и подошел к задней двери, которой во времена его детства чаще всего пользовались. Та самая дверь, через которую его тогда выкинули, тот самый двор, на котором его избивали. В маленьком здании горела только одна лампа. Не заботясь о том, услышит ли его Шеридан, Джеб хлопнул дверью. Возможно, добрая половина его гнева связана с тем, что произошло тогда, много лет назад.
Даже если бы Клэри не умерла, он бы сюда когда-нибудь вернулся. В один прекрасный день.
Минуя кухню и короткий коридор, Джеб прошел в дежурное помещение, занимавшее переднюю половину здания. В другой его части за стальной дверью находились камеры для задержанных.
— Привет, Гейдж! — За столом пошевелились. — Спишь на работе? Так вот кто-нибудь однажды сюда прокрадется, стукнет по башке, и ты заснешь вечным сном, причем даже об этом не узнаешь. Как Клэри.
На Джеба смотрел Ричард Шеридан. За эти годы он мало изменился, разве что чуть пополнел, хотя и не так сильно, как можно было ожидать. Собственно, он выглядел даже стройным. Пуговицы форменной рубашки ровно сходились на его все еще плоском животе. Сейчас, когда шерифу примерно лет сорок пять, его лицо оставалось довольно гладким, почти без морщин, которые могли бы выдать его давнюю привычку к пьянству. «Может быть, он бросил пить?» — подумал Джеб.
Карие глаза Шеридана смотрели настороженно. Рыжеватые волосы — обычный цвет для южных штатов — до сих пор не поредели и были, как и в прежние годы, ровно подстрижены на затылке. Серебряный значок по диагонали пересекала черная траурная ленточка. «Неужели по Клэри?» — подумал Джеб.
— Ба! Джеб Стюарт Коуди! — Шеридан коротко рассмеялся. — Знаменитость собственной персоной.
— Подумал, что надо нанести визит. — Джеб проигнорировал пододвинутый ему стул. — Как мне сказал Юстас, ты теперь шериф. Всенародно избранный — ни больше ни меньше. — Он улыбнулся. — Ты всегда был хорошим политиком.
— Я слышал о твоей сестре, — сказал шериф. — Мне жаль, что так случилось. Я знаю, полиция тебя задерживала и усердно допрашивала в Нью-Йорке.
Пока Гейдж говорил, Джеб внимательно смотрел на свой ботинок. Он не верил, что Шеридан об этом жалеет, особенно после того как шериф упомянул о Нью-Йорке и о зашедшем в тупик расследовании.
— Ты собираешься меня спросить, не я ли это сделал? — удивился Джеб.
— Что ты от меня хочешь?
— Неплохо было бы извиниться. Для начала. — Он провел пальцем по верхней губе, где маленький шрам каждый раз при бритье напоминал ему о Клэрином шерифе. Наклонившись вперед, он уперся ладонями в край стола. — Кто-то пытался подправить мальчишке лицо только за то, что тот беспокоился о своей сестре, с которой кто-то трахался, несмотря на то что она была малолетней, — и этот кто-то еще спрашивает, что нужно!
— Это было много лет назад. — Шеридан встал с кресла. — Если ты пришел за извинениями…
— Я сказал — для начала.
— Ладно, я извиняюсь. — На лице шерифа было озадаченное и немного испуганное выражение. — В те дни я был чересчур горячим. Я не должен был тебя трогать.
Джеб стиснул кулаки:
— Ты не должен был трогать ее.
— Черт возьми, я понимаю, что она была молода, но мы… мы любили друг друга. Клянусь!
— Любили? А твоя жена и дети об этом знают? Или у тебя не было случая все рассказать им? — Джеб сделал шаг вперед. — Теперь слишком поздно. Когда я за тебя возьмусь, это будет новость для первой полосы. «Найт лайн» будет умолять твоего адвоката о встрече. В Нью-Йорке люди выстроятся в очередь перед зданием суда, чтобы войти в состав жюри.
— О чем, черт побери, ты говоришь? — В глазах Гейджа больше не было страха, его место занял гнев. — Ты, наверное, заводишься, как твой отец! Пусть я пару раз тебе врезал за вмешательство, но Клэри я не трогал.
— Я видел синяки!
— Она любила грубое обращение, только и всего. — Положив руку на кобуру, он пристально смотрел на Джеба. — Клэри обычно просила меня поцеловать ее покрепче, обнять посильнее. — Он помолчал. — И я соглашался, это меня самого распаляло… но я не делал ей больно в том смысле, о котором ты говоришь.
— Ты ее убил!
Лицо Шеридана побелело, но он ничего не сказал.
— Не говори мне, что не виделся с ней после того, как она вышла замуж за Дрейка Уиттейкера. — Сжав кулаки, Джеб подошел ближе. — Она вышла замуж за человека в годах, а ты выглядел еще очень неплохо. Уиттейкер — эгоистичный ублюдок, он невнимательно относился к своим женщинам, его все время не было дома. Через пару лет Клэри, должно быть, окончательно созрела для еще одного этапа отношений с тобой. Поэтому она уговорила Дрейка купить ей дом на побережье в Хилтон-Хед, и вы снова стали там встречаться. Только на этот раз тебе не нужно было устраиваться на заднем сиденье патрульной машины где-нибудь на темной дороге.
— У тебя затмение в мозгу, Коуди. — Шеридан отвернулся. Джеб ожидал, что когда шериф вновь повернется, то нацелит ему в грудь свой «магнум», но вместо этого Шеридан демонстративно положил пистолет на стол. — Я не знаю, что ты там решил насчет наших отношений с Клэри и насчет того, как она умерла, но ты ошибаешься. Я любил эту девушку. Я все еще люблю ее так, как никогда не любил жену или какую-то другую женщину. Я не могу это объяснить и давно уже не пытаюсь это сделать. — Он умоляюще посмотрел на Джеба. — Я тоже по ней тоскую. Я сейчас чувствую себя таким беспомощным! Хотел бы я знать, кто ее убил, — если это и вправду было преднамеренное убийство, чего никто пока не доказал.
— Дневники Клэри могут это доказать.
Шериф онемел. Джеб коротко рассказал ему о записях, затем о страничке из записной книжки, найденной в Центральном парке.
— Мое имя? Гейдж? — качая головой, сказал Шеридан. — Клянусь тебе, в тот день я даже близко не был от Нью-Йорка. — Он посмотрел на черную ленточку поверх значка. — Я был на похоронах помощника. Один из моих ребят остановил на дороге пьяного водителя, который накачался крэком и вез с собой девятимиллиметровый автомат. — У меня твердое алиби, — сказал он. — Моя жена ходила со мной на похороны, потом мы весь вечер сидели с его вдовой. — Он нахмурился. — Если Клэри написала мое имя или часть его, это было последнее послание мне… последнее «прости» перед смертью. — Он сглотнул. — Господи, никогда не думал, что у нас все так кончится.
Решимость Джеба куда-то испарилась. Судя по пепельно-бледному цвету лица Гейджа, по его печальным глазам, он не походил на виновного. Он был похож на убитого горем человека, который изо всех сил старается не показать своих чувств, но ничего не получается. Как и у Джеба.
— Это и не буквы моего имени, — сказал Джеб и разжал кулаки. — Что-то я здесь упустил, с этими буквами. Но я нутром чую, что разгадка здесь. Клэри все записывала в свой дневник. — Он посмотрел на Шеридана. — Все. В день своей смерти она оставила на автоответчике сообщение Сюзанне, моей жене. Сюзанна — она дочь Дрейка Уиттейкера — считает, что Клэри это сделала перед встречей с кем-то, кто, как она боялась, может ей навредить. — Джеб нахмурился. — С кем-то знакомым.
— Я бы сказал, хорошо знакомым. — Взгляд Шеридана стал задумчивым. — Как правило, убивают именно хорошие знакомые.
Джеб повторил буквы вслух — так, как их интерпретировал: «Дж».
— Джордж? Джеральд? — Шеридан немного подумал. — А как насчет Джеффри[19]? Как это пишется по-английски? В том кругу, где Клэри вращалась после замужества, полно всяких модных имен.
— Не знаю, — со вздохом сказал Джеб. — Как тебе известно, на момент смерти Клэри мы были с ней в неважных отношениях. В никаких. Я совсем не знаю, кто были ее друзья и кто враги.
— А как насчет твоей жены? — осторожно спросил Шеридан, как бы боясь, что это предложение вновь выведет Джеба из себя. — Они с Клэри должны знать одних и тех же людей.
Джеб посмотрел на человека, которого большую часть жизни ненавидел. Как и Сюзанна, Джеб стал жертвой рассказов Клэри, и теперь было трудно отделить ложь от правды. Тем не менее он должен был признать, что Ричард Шеридан рассуждает как опытный юрист. Он знает, как вести расследование от начала до конца.
— Я поговорю с Сюзанной, — сказал Джеб. Шеридан провел пальцем по рукоятке пистолета.
— За это время я составлю список тех, кто живет здесь. Бог его знает, может быть, кто-то завидовал богатству Клэри, тому, что она сбежала с холмов? — (Джеб об этом тоже думал.) — Или кому-то давно что-то не нравилось в ней. Просто не нравилась, и все. Это, — пришел к выводу Ричард Гейдж Шеридан, — кто-то из Эльвиры.
Джеб выжал акселератор до предела, сделал последний поворот и покатил по дорожке, ведущей к дому Джона Юстаса. Остановив машину всего в нескольких сантиметрах от бампера милого сердцу старика синего «бьюика», он взбежал на крыльцо. Господи, он надеялся, что Шеридан ошибается, он молился, чтобы это было так. Но с каждой милей в нем нарастал страх.
Сначала Джеб решил, что, хотя машина стоит на дорожке, в доме никого нет. Дедушка и Сюзанна могли пойти погулять — перед сном По-По любил прогуляться, особенно если день «не складывался». Но, шагнув из гостиной в кабинет Джона Юстаса, который никогда не запирался — По-По не отделял свою личную жизнь от профессиональной, — Джеб обнаружил там Сюзанну и своего дедушку.
Джон Юстас взглянул на вошедшего, а Сюзанна даже не посмотрела в его сторону, продолжая изучать что-то, что ей показывал старик. Джеб не видел, что это такое. Между ними стояла Сюзанна, а в полутемной комнате горела только старинная зеленая лампа, стоявшая на столе Джона Юстаса.
— Когда ты научишься не хлопать дверьми, мальчик, и беречь тормоза и покрышки?
Прислонившись к косяку, Джеб сложил руки на груди. Может быть, он ошибается. Дай Бог, чтобы это было так.
— Я не прикасался к твоей машине. На этот раз я даже не поцеловался с ней. Она пройдет еще сто пятьдесят тысяч миль.
— Тогда она меня переживет.
Лицо дедушки было бледным. А Сюзанна сидела не двигаясь.
— С тобой все в порядке, милочка? — Джеб сделал шаг вперед, пытаясь разглядеть, что находится за ней. В свете лампы светлые кудри Сюзанны отливали золотом, и Джебу ужасно хотелось их потрогать. — Прости за то, что я сказал. О приюте и о Дрейке. О тебе.
Он бормотал свои извинения до тех пор, пока Джон Юстас не посмотрел на него снова. В его бледно-голубых глазах была боль. Внутри у Джеба все сжалось. Он всю жизнь знал и любил этого старика. Стараясь говорить небрежно, он сказал:
— Вы что, составили тут заговор против меня?
Сюзанна…
— Со мной все в порядке.
Ее голос звучал тихо и ровно. Она слегка переместилась — возможно, зашевелился ребенок, — и Джеб вдруг увидел, что в своих узловатых руках Джон Юстас держит пистолет. Джеба бросило в холодный пот.
— После того как ты отправился выполнять свою миссию, я решил, что мисс Сюзанну надо немного развлечь. Никогда не поздно научить женщину, как надо себя защищать. — Старик с нежностью, как будто гладил по щеке ребенка, провел пальцем по деревянной рукоятке пистолета. — Боюсь, что она никогда не занималась спортом. — Он посмотрел на Джеба. — Помнишь, как твой папа взял тебя на охоту? И я сказал тебе, что это не ружье убило ту маму-олениху, а человек, который нажал на спусковой крючок?
— Ты еще сказал, что этот навык мне пригодится.
На следующий день Джон Юстас начал обучать его стрельбе. Он учил и Клэри.
— По-моему, Клэри это нравилось больше, чем мне. Может быть, ты положишь пистолет обратно в шкаф, По-По, и мы продолжим разговор в гостиной?
— Сюзанне нужно посидеть, — согласился Джон Юстас. — Ты меня огорчил, мальчик. Расстроил ее, куда-то убежал… Я вижу, на этот раз Шеридан оставил тебя в целости и сохранности.
— Мы даже нашли общий язык.
— Неужели? — Он снова погладил пистолет — как будто в поисках поддержки.
Сюзанна слегка повернула голову, глаза ее были широко открыты — вероятнее всего, от страха. Джеб отвел свой взгляд в сторону, зная, что она уже пришла к тому же самому заключению, что и он, и что она не хочет, чтобы он совершил еще один дурацкий поступок.
Всю дорогу к дому Джона Юстаса в его голове крутилась одна и та же мысль. Раньше он думал, что в записной книжке было написано «дж» — что относилось к Гейджу Шеридану. Полиция до сих пор считает, что там значится «Дж. Е.», то есть первые две буквы его, Джеба, имени. И полицейские отчасти правы. Но пока Гейдж не сказал «кто-то из Эльвиры», эта мысль не приходила ему в голову. Или он не позволял ей появиться.
Дж. Е. означает Джон Юстас[20]. Который ненавидел Клэри.
— И в чем же вы нашли общий язык? — не глядя на Джеба, спросил его дедушка.
— Я думаю, ты знаешь, — наконец сказал Джеб. — Скажи мне, что я ошибаюсь, По-По!
Но Джон Юстас, казалось, не услышал его слов.
— Я говорил Сюзанне, — сказал он, приподняв полированную рукоятку, — что чистить оружие так же важно, как и аккуратно зашивать хирургическую рану. — Он помолчал. — Но она обиделась на те слова, что я ей сказал как раз перед твоим приходом.
— Джон Юстас, расскажи мне о Клэри.
— О Боже! — пробормотала Сюзанна.
— Я должен был знать, что ты меня раскроешь. — Старик поднял взгляд на Джеба. — Это не займет много времени. Я устал — поэтому постараюсь покороче. — Поднеся оружие к свету, как будто он пытался рассмотреть на нем отпечатки пальцев, Джон Юстас сказал: — Клэри начала звонить мне в Эльвиру за несколько месяцев до своей смерти. У нее появилась идея написать о тебе книгу, от которой я пытался ее отговорить. Однако в один прекрасный день она позвонила мне и со злорадством сообщила, что подписала контракт с крупным нью-йоркским издателем и скоро объявит прессе о своих намерениях.
— Я знаю о пресс-конференции. Давай дальше.
Джон Юстас задумчиво смотрел на пистолет.
— Я всегда сомневался в ее словах. Клэри что-то говорила насчет того, что хочет снова тебя увидеть… Врала, конечно. Я сомневаюсь, что она действительно искала твоего одобрения по поводу книги. Она всегда делала то, что ей нравится, но я сказал ей, что ты на гастролях, и предложил сначала встретиться со мной.
— Где?
— Я как раз собирался ехать на твой концерт, поэтому предложил ей встретиться в Нью-Йорке. В тот день я вылетел раньше, чем планировал, а Клэри должна была подъехать в город из Коннектикута. Это была ее идея встретиться в Центральном парке.
Старик говорил спокойно, ничего не отрицая, и это производило на Джеба еще более зловещее впечатление. Лицо Сюзанны было бледным.
Джон Юстас вздохнул:
— Она была действительно красивой женщиной, Джеб. Но изнутри вся гнилая. Как только я ее увидел с летящими по ветру рыжими волосами, с глазами, блестящими от злобы, — не важно, что она называла это силой воли, — и всю разодетую в меха, я понял, почему Дрейк Уиттейкер перед ней не устоял. Я также понял, что на самом деле она не собиралась с тобой мириться. Она сказала, что всегда тебя любила, но Клэри никогда не любила никого…
— Она любила, — сдавленным голосом сказала Сюзанна.
— …кроме самой себя.
— Она любила Гейджа Шеридана, — сказал Джеб. Джон Юстас не спеша перезарядил пистолет.
— Гейдж всегда плохо соображал. Если он в это поверил, то он полный дурак.
Много лет назад Джеб испытал чувство, что его предали. Но он никогда не представлял себе, каким громадным может быть чувство утраты, которое он испытывал сейчас. Его дедушка свихнулся на Клэри. Он протянул руку, не желая слушать дальше, но Джон Юстас ещё крепче ухватился за пистолет, и Джеб увидел, как близко оружие находится от Сюзанны.
— Конечно, мы поругались. Я не помню случая, когда бы мы с ней не поругались, едва завидев друг друга. Я просил ее оставить тебя в покое, разорвать контракт на книгу или по крайней мере дать возможность тебе Бриз Мейнард и вашим адвокатам взглянуть на нее перед публикацией. — Джон Юстас посмотрел на свои побелевшие пальцы, сжимавшие пистолет. — Она расхохоталась мне в лицо. Сказала, что давно оставила Эльвиру и не желает подчиняться ни мне, ни кому бы то ни было еще. Сказала, что заставляет плясать под свою дудку Дрейка Уиттейкера вместе с Гейджем Шериданом. У нее есть все, что она хочет. Деньги, положение, власть, красота.
— И что случилось?
— Она сказала… Она сказала, что я не смогу помешать ей встретиться с тобой. Если я попытаюсь это сделать, она напишет о тебе… лживые вещи, грязные вещи. — Он встретился глазами с Джебом. — Я сказал ей, что она порочна. Что у нее в жилах течет кровь ее отца, а не моей дочери и что, как я надеюсь, она сгниет в аду. — Старик вздрогнул и сразу как будто стал меньше и слабее. — Я сказал ей, что, если книга выйдет и нанесет тебе ущерб, я с удовольствием убью ее собственными руками.
— Вы не могли этого сделать, — сказала Сюзанна, глядя на его руки. — Полиция так и не нашла орудие убийства. Баллистическая экспертиза пуль, которые они нашли, показала, что это был «вессон» с двухдюймовым стволом, но…
Джон Юстас отвел взгляд в сторону, и Джеб вслед за ним посмотрел на шкаф возле стены, заполненный ружьями, дробовиками и спортивными пистолетами — любимым оружием старика. Его вера в Джона Юстаса, его душа, казалось, вытекали из Джеба точно так же, как вытекает кровь из тела умирающего. На стенке шкафа, такой же чистый и сияющий, как девятидюймовый спортивный пистолет в руке старика, располагался другой пистолет. Но с более коротким стволом — тот, из которого была убита Клэри.
— «Дэн-вессон», — почти шепотом сказал Джеб. — Со сменными частями, включая ствол. По-По дал один мне… и один Клэри. Свой я отдал брату Этану. Это ствол Клэри, верно?
— Она принесла его на нашу встречу, — согласился Джон Юстас. — И направила на меня. Она никогда не могла контролировать свои эмоции, свой гнев — в точности как ваш отец еще с того времени, когда была ребенком. Она всегда скрывала это от тебя, Джеб, но от меня — никогда. Я думаю, ты потому так страдал, что она никогда не позволяла тебе увидеть свое подлинное «я», поэтому, когда ты застал ее с Гейджем Шериданом, это было для тебя сюрпризом.
Тогда в Центральном парке Клэри набросилась на Джона Юстаса. Расцарапала ему лицо. Сказала, что ненавидит его.
— Ты ее застрелил, — сказал Джеб. — И оставил там умирать.
— Это не совсем так. Единственный раз я нарушил клятву Гиппократа и сознательно покинул того, кто нуждался в помощи. Мы боролись за пистолет. Он выстрелил, поразив ее в правую часть груди. Я знал, что она не выживет. Ее глаза расширились от испуга, и должен признаться: я убежал.
— Она прожила достаточно долго, чтобы написать твои инициалы, — сказал Джеб.
— Не тогда. Я помню, что во время нашего разговора она держала записную книжку на коленях, открытой. Но она не делала никаких записей — это было ни к чему. Я не дал ей того, чего она хотела, — возможности общаться с тобой.
— Это было не твое дело, По-По.
— Я должен был защитить тебя, Джеб. Она превратилась в мегеру, как всегда, когда встречалась со мной. Когда она что-то написала в своей книжке, я схватил ее и швырнул в кусты…
Джеб смотрел на Джона Юстаса и чувствовал, как внутри перекатываются волны тошноты.
— «Правда, — тихо сказал он, цитируя своего любимого Шекспира, — выходит на свет; убийство надолго не спрячешь». — Он вдруг увидел, что ствол пистолета поднимается. — Сюзанна! — крикнул Джеб. — Сейчас же отойди от него!
Как будто парализованная, она не двигалась с места. Рука Джона Юстаса сжалась так, что, казалось, еще немного — и он сломает пистолет. Старик пристально смотрел в глаза Джеба.
— Я не собирался ее убивать, даже не собирался сделать ей больно. Если бы это случилось снова, я бы не… Потому что ты любил ее, даже зная, какая она. — Его глаза наполнились слезами. — Я люблю тебя, Джеб. Больше собственной жизни.
— Тогда, ради Бога, не допускай еще одной ошибки. — Секунды казались бесконечными, время как будто остановилось. Джеб не решался нападать на Джона Юстаса. Уж лучше он примет пулю на себя, чем станет рисковать женщиной, которую любит, и их ребенком. Он не даст Джону Юстасу возможности использовать Сюзанну как щит.
Сюзанна наконец обрела дар речи:
— Опустите пистолет, Джон Юстас.
Страх держал ее в своих объятиях так же крепко, как Джон Юстас свой пистолет. Если он поднимет его еще немного, прицелится и нажмет на спусковой крючок… Джеб уже находился на линии огня, но тем не менее приказал ей уйти. Она не представляет себе жизни без него, а если Джон Юстас, прекрасный и опытный стрелок, выстрелит с такого близкого расстояния…
— Прости меня, Джеб! — прошептал он.
Сюзанна видела, как поднимается ствол пистолета, как сверкает сталь в свете лампы, как двигается палец Джона Юстаса. И вдруг поняла, что старик целится не в нее, не в Джеба — он не станет причинять вред ни им, ни их ребенку. Он целит в себя. Но если он убьет себя, каково будет Джебу?
За долю секунды до выстрела Сюзанна бросилась на Джона Юстаса.
Разорвав воцарившееся в комнате молчание, пистолет выстрелил. В разные стороны полетели куски штукатурки, Сюзанна почувствовала толчок, красная жидкость закапала на ее грудь, на обтянутый платьем живот, на пол.
В ужасе она почувствовала, что падает.
— Сюзанна! — услышала она отчаянный крик Джеба.
И больше она ничего уже не увидела. Перед глазами встала тьма.
Все три имени в английском правописании пишутся с буквы G (Джи).
Имя Юстас по-английски пишется через Е — Eustace.