Джеб всегда любил выступать. Еще ребенком, когда они с Клэри, самой близкой ему по возрасту сестрой (у них было всего десять месяцев разницы), устраивали для матери музыкальные представления, Джеб стремился быть в центре внимания. Уже тогда его чистый мальчишеский голос легко перекрывал пение любого, кто стоял рядом, включая пение его старшей сестры. Когда после ломки голоса Джеб запел приятным баритоном, Клэри с радостью уступила ему дорогу. Вскоре Джеб уже выступал в небольших клубах вблизи его родной Эльвиры, но всякий раз перед выходом на сцену и в ожидании аплодисментов в конце выступления он испытывал такое волнение, что кровь приливала к голове и стучала в висках барабанным боем.
Эту прелюдию он всегда ненавидел.
Сегодня Джебу хотелось только одного — остаться в одиночестве. Он отбросил в сторону полотенце, которым только что вытер вспотевшее лицо. Целый день он был в чрезвычайно нервном напряжении, а теперь столкнулся с настойчивой журналисткой, которая сейчас сидела перед ним с диктофоном и раскрытым блокнотом. На коленях у журналистки лежали газетные вырезки, посвященные Клэри и Сюзанне Уиттейкер. Время от времени женщина пыталась ему их продемонстрировать, особенно те фотографии, на которых они с Сюзанной стояли на сцене и он целовал ее, и те, где они улыбались друг другу в холле, когда Сюзанна передавала ему на подпись постеры. Джеб пытался уклониться от прямых ответов. Он чувствовал, что репортерша начинает злиться, но не обращал на это внимания.
Двадцать шесть тысяч фанатов уже заполнили амфитеатр. «Группа разогрева» только что начала исполнять свой второй номер, и внутри у Джеба все трепетало от волнения.
— …На самом деле она вам не младшая сестра, не так ли? — спрашивала журналистка. — Тем не менее, вы именно так озаглавили ваш хит.
— Разве это преступление? Сюжет многих песен — вообще чистая фантазия.
— Значит, в этих стихах нет правды?
— Я такого не говорил.
За те две недели, которые прошли после нью-йоркского выступления, «Младшая сестричка» тоже получила «двойную платину» и расходилась не хуже билетов на выступления Билли Грэхема.
— Но в последней строфе песни сказано: «Младшая сестричка, я должен был больше любить тебя». Прокомментируйте, пожалуйста.
К горлу подкатил ком.
— У меня было шесть сестер, и я чувствовал себя ответственным за всех.
Она посмотрела на него с сочувствием, но Джеб был уверен — притворным.
— Как старший мальчик в семье, учитывая, что ваш отец часто… — она замялась, подбирая выражение поделикатнее, — отсутствовал…
— Вы хотите сказать — сидел в тюрьме.
— А ваша мать часто была без работы…
— Большей частью была без работы. Она мало чему училась и обладала немногими талантами — разве что пела в церковном хоре. Она делала все, что могла.
В детстве Джебу, как и другим детям, часто приходилось оставаться голодным. Мать, которая работала продавщицей в магазине, не могла обеспечить семью всем необходимым, но в этом не было ее вины. К тому же помогал По-По.
Повернувшись к зеркалу, Джеб взял в руки расческу и провел ею по волосам. «Пожалуй, сегодня на концерт не стоило бы одеваться так же, как в Нью-Йорке. Черт меня побери, если мне придется бежать на толчок, пока она здесь…» Лицо его казалось бледным.
— Давайте вернемся к Клэри, — сказала журналистка, снова пробуждая у Джеба неприязнь.
— Смерть моей сестры не предмет для публичного обсуждения. Я не стану об этом говорить.
— Но газетные сообщения на сей счет, — длинным ногтем она постучала по пачке газетных вырезок, сверху которой лежала фотография отнюдь не Клэри, а Сюзанны с Джебом, — являются довольно противоречивыми. У вас наверняка есть свое собственное мнение. Лично вы верите в то, что ее гибель была случайной? Или кто-то намеренно хотел вам таким образом навредить?
До сих пор Джеб разговаривал о Клэри только с Сюзанной Уиттейкер, у которой действительно было на этот счет свое мнение. Практически вышвырнув ее тогда из номера гостиницы, Джеб теперь считал, что по любому вопросу их мнения должны быть противоположными. За последние две недели он почти убедил себя в том, что Сюзанна занималась с ним любовью только из-за Клэри.
— Я думаю, что это абсурд, — сказал Джеб.
— Осталось пять минут. — Держа в руке уоки-токи, в комнату ворвалась Бриз. На ней опять было платье из черного атласа, на этот раз с белой кожаной бахромой.
Увидев Бриз, Джеб нахмурился. За две недели они не сказали друг другу ни одного вежливого слова, что, как ни странно, стало казаться ему вполне нормальным и даже удобным.
Бриз посмотрела на репортершу.
— Мистеру Коуди скоро выходить. Я попрошу вас уйти.
Журналистка не сдвинулась с места.
— У меня осталось всего несколько вопросов.
Внутри у Джеба все сжалось. Во рту стало сухо, на верхней губе выступили капли пота. Он сделал глубокий вдох, разрываясь между желанием пойти в туалет и стремлением запихнуть все газетные вырезки в глотку журналистке. Какого дьявола Бриз согласилась на интервью перед самым началом шоу? Да к тому же вскоре после смерти Клэри, когда еще не улеглась шумиха? Когда он еще не забыл Сюзанну Уиттейкер? «Бриз поступила так для того, чтобы вернуть меня», — сказал себе Джеб и тут же понял, как это нелепо.
Несмотря ни на что, при мысли о Сюзанне внизу у него все напряглось. Джеб уже не раз вспоминал о тех двух днях и ночах, проведенных в гостиничном номере вместе с высокомерной аристократкой.
— Прошу меня простить, — сказал он вставая. — Я уже ответил на все вопросы, какие только мог. — Сердце стучало, как молот. Джеб повернулся к Бриз: — Насчет вступительного номера…
Она поняла его с первого взгляда. Он забыл, что нужно исполнять сначала.
— «Ты меня любишь?» Это подойдет?
Услышав название песни — это был дуэт о двух любовниках, — Джеб почувствовал, как кровь отливает от его головы. В свое время он хотел, чтобы Бриз записала эту песню вместе с ним. Они тогда много о ней спорили.
— Скажи ребятам, чтобы они немного убавили темп. В прошлый раз это было больше похоже на танец, чем на балладу. — Она должна понимать, что он на грани.
Бриз аккуратно сложила принадлежащие журналистке бумаги, положила сверху диктофон и подтолкнула ее к двери.
Джеб улыбнулся репортерше на прощание. Улыбка получилась вымученной, но пусть эта баба запомнит его хорошие манеры. Ему больше не нужна плохая пресса.
— Спасибо за то, что пришли, — поблагодарил Джеб.
— Я буду сидеть во втором ряду. Удачного выступления!
«Если я вообще смогу выступать», — подумал Джеб. Когда журналистка вышла, Джеб откашлялся. Горло было как ободранное.
— Теперь все в порядке? — Не ожидая ответа, Бриз принялась поправлять его воротник. На миг задержав руки на его груди, она повернулась и пошла к двери. — Если тебе нужна еще минута…
Он снова откашлялся.
— Со мной все в порядке.
Остановившись в дверях, Бриз криво улыбнулась:
— Задай им жару, ковбой.
Всю дорогу Джеб, словно заклинание, повторял ее слова. Он любил сцену. Но сначала нужно попасть на нее.
Оглянувшись через плечо, Сюзанна стала подниматься по ступенькам к своей входной двери. Ее выстроенный в викторианском стиле трехэтажный городской дом, с верандой и подземным гаражом, возвышался на самом краю Ноб-Хилл, там, где Калифорния-стрит спускалась к Эмбаркадеро и деловым кварталам Сан-Франциско. Несколько лет назад, переехав сюда из Гринвича, Сюзанна решила перекрасить его, и из светло-желтого с коричневыми ставнями он превратился в серый с темно-синей окантовкой.
Она снова обернулась, так как на миг ей показалось, что у нее начались галлюцинации. Сегодня был длинный день. Несколько часов она провела в приюте для животных, затем на заседании Комиссии по искусству. Однако на дорожке действительно стоял какой-то незнакомый ребенок и смотрел на нее. Маленькое худое личико, темные волосы, большие круглые глаза — все это тронуло сердце Сюзанны. На девочке была грязная выцветшая тенниска с короткими рукавами, продранные на коленях синие джинсы и стоптанные тапочки на резиновой подошве. Одежда ребенка явно не соответствовала даже той относительно мягкой погоде, какая стояла в апреле в Сан-Франциско. Хотя воздух и был довольно теплым, но с залива дул пронизывающий ветер.
— Привет! — наконец сказала Сюзанна, но маленькая девочка по-прежнему молча смотрела на нее, прижимая к губам грязный пальчик. Сюзанна снова почувствовала себя ребенком. Она словно увидела себя со стороны, только много лет назад. Та далекая девочка, но с более светлыми волосиками и в другой, более приличной одежде слонялась возле дома Дрейка, не желая входить туда, потому что не хотела встречаться с матерью.
Не дождавшись ответа, Сюзанна повернулась к двери. В окнах отражался свет предзакатного солнца. Сюзанна хотела вставить ключ в замок, но дверь неожиданно распахнулась от первого же легкого прикосновения. Сюзанна шагнула в прохладную, темную переднюю.
Подняв с натертого до блеска пола почту, она положила письма и счета на старинный сундук у стены, оклеенной полосатыми обоями. Бросив короткий взгляд на свое отражение в зеркале над сундуком, Сюзанна в который раз залюбовалась его золоченой рамой восемнадцатого века. Дом нравился Сюзанне. А вот то, что в доме она не одна, не нравилось совершенно.
— Лесли! — позвала она, подойдя к лестнице. Ответа не последовало.
Сюзанна почувствовала приступ страха, который все еще охватывал ее всякий раз, когда она — теперь даже в своем собственном доме — встречалась с матерью. Посмотрев вверх, на медный шар бельгийской люстры, Сюзанна сбросила с себя розовые кожаные туфли и сняла белую шерстяную куртку. В одних чулках она прошла через переднюю мимо стоящей под лестницей пуританского вида скамьи и вошла в залитую солнечным светом гостиную.
Действительно, ее мать прямо в джинсах сидела в одном из белых шератонских кресел, подвернув под себя босую ногу и вцепившись рукой в свои светлые волосы. Подошвы ее ног были в грязи, в комнате слабо пахло сырой землей.
— Опусти ноги, Лес. Я понимаю, что это не Гринвич, но…
Лесли не сдвинулась с места, как не сдвинулся с места и высокий мужчина, сидевший на муаровой софе цвета морской волны. Его каштановые волосы на висках были слегка тронуты преждевременной сединой. Когда-то Сюзанна считала этого мужчину интересным, но сейчас в сравнении с Джебом Стюартом Коуди его образ значительно поблек.
— Майкл! — пробормотала она. — Я думала, что ужин назначен на восемь. — Она выразительно посмотрела на свои часы, которые показывали начало шестого.
Он проворно поднялся на ноги. В своем темном с иголочки костюме Майкл казался немного чужим. Обняв Сюзанну за плечи, он поцеловал ее в щеки.
— Мы тебя ждали. У нас хорошие известия.
— Это нужно отпраздновать, — добавила Лесли. Сюзанне не нужно было спрашивать, что и как. Она знала, в чем тут дело. По радостному выражению лица матери, по улыбке в ее зеленых глазах было ясно, что Майкл наконец получил давно ожидавшееся повышение. Как все это ужасно!
Она выдавила из себя улыбку:
— Ты стал полноправным партнером. Поздравляю!
— Ты не дала мне сказать самому, — ответил Майкл, усаживая ее рядом с собой на софу. — Я услышал об этом в три часа и сразу поспешил сюда. Твоя мама не знала, где ты.
— Я была на заседании.
— Комиссии по искусству? — спросила Лесли. В Коннектикуте искусство было страстью Сюзанны, но после того, как Лесли стала периодически навещать Сюзанну на западном побережье, она почти перестала заниматься благотворительностью. «Да, почти перестала, — подумала Сюзанна, — хотя Лесли сейчас, кажется, гордится тем, что ее дочь стала председателем».
Сюзанна отстранилась от Майкла, лениво водившего большим пальцем по ее плечу. Хотя их отношения и раньше не были особенно страстными, но после смерти Клэри и её поездки в Нью-Йорк Сюзанна не позволяла Майклу даже дотрагиваться до себя. Через две недели он начал проявлять раздражение, что заметила даже Лесли.
— В прошлом году во Дворце искусств так замечательно прошел ежегодный банкет. Эта изящная музыка Гершвина… Никто не смог бы лучше провести кампанию по сбору средств.
Услышав эту фразу, Сюзанна чуть поморщилась. Когда-то она страстно желала похвалы. Теперь же ей хотелось лишь побыстрее узнать, что нужно Лесли.
— Чем ты сегодня занималась? — сменила тему Сюзанна.
— Работала в твоем саду. — Лесли пошевелила ногой, которая все еще лежала на белых подушках. — Я обнаружила, что люблю копаться в земле. Если бы я этим занялась много лет назад, когда мы с Дрейком купили дом в Гринвиче…
— Это ничего бы не изменило.
— Сюзи, ты становишься циничной.
— Нет, просто здраво рассуждаю.
«Особенно после поездки в Нью-Йорк, — подумала она, — и тех двух чарующих дней, проведенных с Джебом Стюартом Коуди. Дней и ночей. Он заставил меня очнуться, как в свое время это сделала Лесли, хотя и совсем другим способом. В одном я завидую Джебу, как раньше всегда завидовала Клэри, — сплоченности их семьи, пусть даже временной, хотя знаю, что там тоже имеются свои трудности».
— Есть что-нибудь выпить? — спросил Майкл.
— Извини. Я плохая хозяйка. Мне нужно было самой это предложить.
— Водки с лимоном, — нахмурившись, сказал Майкл.
Сюзанна попыталась сосредоточиться. Ее взгляд скользил по светло-коричневому мраморному камину, по люстре, роялю, стоявшему в дальнем углу у выходящих в сад окон. Попыталась — и не смогла. Наконец, миновав Лесли, ее взгляд перескочил на шкафчик с напитками, висевший на стене.
Подойдя к шкафчику, Сюзанна распахнула дверцы и достала три бокала. Затем, открыв находившийся внизу маленький холодильник, достала оттуда ведерко со льдом, которое экономка, как обычно, наполнила перед уходом. Бросив лед в бокалы, Сюзанна наполнила их до краев и, найдя в холодильнике маленькую чашку с искусно выложенными тонкими ломтиками лимона, добавила их в бокалы и передала напитки гостям.
Испытующе посмотрев в глаза Сюзанне, Майкл поднял свой бокал:
— За Комиссию по искусству — и за ее прекрасную председательницу!
Сюзанна чокнулась с ним:
— И за лучшего партнера, который когда-либо был у Уэмберли, Диккенса и Смита. За тебя, Майкл!
— За вас обоих! — включилась Лесли, окончательно испортив Сюзанне настроение. — За моих дорогих детей. И, я надеюсь, за скорую свадьбу.
Майкл выдавил из себя смех:
— Все еще интригуете, Лесли? Вам бы романы писать.
— Знаете, я хотела бы дождаться внуков. И поскорее — пока я в состоянии за ними ухаживать.
Как хорошо знала Сюзанна, ничто в жизни не заставит Лесли ухаживать за детьми. Сюзанна снова посмотрела на шкафчик с напитками. Может быть, и в самом деле существуют раскаявшиеся грешники.
Извинившись, Сюзанна поднялась наверх, все еще держа в руке полный бокал. Она выпила его за закрытой дверью, в гордом одиночестве. Пусть Майкл лелеет мечты о свадьбе. Она убьет время, одеваясь к ужину, который теперь ее совершенно не интересует, и будет щипать себя до посинения каждый раз, когда вспомнит о Джебе Стюарте Коуди.
Войдя в просторную гардеробную, Сюзанна прошлась по всем шкафам и остановилась на черном платье выше колен. Словно собравшись на очередные похороны, она надела черную нижнюю юбку, натянула черные чулки, пристегнула их к черному поясу и начала перед зеркалом накладывать макияж.
Она несправедлива к Майклу. Она не должна грубить ему только из-за того, что в ее доме снова появилась Лесли. Он хочет разделить с ней свой триумф. Их уже много лет сватают друг за друга, а после появления в газетах сообщений о ее панегирике Клэри на концерте и тех фотографий, которые Сюзанна впервые увидела у Бриз Мейнард, Майкл даже стал немного ревновать. Вести себя как собственник.
Но пожениться?
Ни один из них этого не желал. А если и хотел бы вступить в брак, то при этом связать свою жизнь с кем-нибудь другим.
Сюзанна вгляделась в зеркало. Возможно, она наказывает Майкла за то, что Джеб отверг ее тогда в Нью-Йорке, хотя она вполне это заслужила тем, что сразу же отдалась ему.
Наложив макияж, Сюзанна надела платье и, бегло осмотрев себя, направилась по коридору к лестнице, собираясь прийти на выручку Майклу, пока мать не успела дать имена и определить в школы их мифических детей.
Дойдя до лестницы, она услышала грохочущую внизу резкую музыку Джейнис Джоплин. Кажется, Лесли пытается вернуть молодость; пытается, надев выцветшие синие джинсы и сняв туфли, снова стать молодой. Еще недавно она постоянно меняла свои увлечения. «Кризис среднего возраста, — подумала Сюзанна. — А может, попытка состязаться с Клэри, которой даже сейчас, когда она умерла, принадлежит сердце Дрейка». А это сердце, как хорошо знала Сюзанна, ее мать всегда стремилась завоевать. В этом, пожалуй, они с ней похожи.
— Лес, пожалуйста, сделай потише. Ты мне сожжешь динамики.
Войдя в гостиную, она обнаружила, что Лесли танцует с Майклом.
Сюзанна приглушила звук.
Она не представляла себе, что Майкл умеет танцевать что-либо, кроме вальса. Лесли и Майкл сделали еще несколько изящных па, напомнив Сюзанне о том, как она танцевала с Джебом в «Башмаках и шпорах». Вот Майкл крутанул Лесли, и оба, смеясь, упали. Сюзанна ничего не могла понять. Она бросила взгляд на шкафчик с напитками, который перед уходом закрыла и машинально заперла. Дверцы были по-прежнему закрыты.
— Готова? — усмехнулся Майкл.
— Да.
— Вы точно не хотите поехать с нами, Лес? — спросил он. — Мы можем подождать, пока вы переоденетесь.
Мать посмотрела на Сюзанну:
— Нет, я останусь и, может быть, потом позвоню Дрейку.
— Лесли! — сказала Сюзанна.
— Он так горюет. Последний раз он плакал в трубку. Меня беспокоит, что он остался один в большом доме — наедине со своими воспоминаниями.
«Она имеет в виду не Клэри», — подумала Сюзанна.
Как сильно она ни желала, чтобы ее родители воссоединились, — классическая фантазия всех детей разведенных родителей, причем, кажется, любого возраста, — она еще больше хотела, чтобы Лесли нашла новую цель в жизни. Пока она снова не подружилась с бутылкой.
— Лучше почитай хорошую книгу, — посоветовала Сюзанна, подавая руку Майклу.
Вечер казался бесконечным. Не помог даже ужин в элегантном «Флер-де-Ли»[5], где Сюзанна сразу же заказала свой любимый суп из омаров с лимоном и сорго. Не помогла и встреча с общими знакомыми. И зачем только она согласилась пойти на эту встречу? Наверное, по привычке, даже, пожалуй, из чувства долга перед Майклом, потому что они давние друзья, а иногда были любовниками, пусть даже не особенно страстными. Сюзанна почувствовала, что ее щеки краснеют. Как и у Лесли, у нее нет цели в жизни. Раньше так много это не значило.
Это был ее мир, мир всех ее друзей. Мир, в котором жил, работал и преуспевал Майкл. Но что-то ее смущало, и Сюзанна теперь понимала что: она завидовала Джебу Стюарту Коуди, у которого была музыка. Он показал ей другой мир, и пусть он оказался для нее чуждым, неподходящим, Сюзанна все равно не могла этого забыть.
Через несколько часов Сюзанна сидела в машине и смотрела в окно. Весь вечер она пыталась забыть о Нью-Йорке, но воспоминания не выходили у нее из головы.
— Ты сегодня была очень задумчивой.
Голос Майкла вернул ее к действительности, и Сюзанна виновато вздрогнула.
— Я себя неважно чувствую.
— Почему не сказала об этом? Мы могли изменить планы.
— Я не хотела портить тебе праздник.
Они сегодня действительно встретили немало знакомых, поздравлявших Майкла с успехом; то и дело звучал его довольный смех. Однако Сюзанна так и не вышла из состояния апатии. Кроме того, ее беспокоило странное состояние ее грудей, которые стали непривычно тяжелыми и набухшими.
— Может быть, отвезти тебя домой? — Майкл уже остановил машину перед своим домом, который, казалось, вздымался прямо до небес и касался облаков.
— Нет, я поднимусь, выпью чуть-чуть на ночь.
В молчании они поднялись вверх на лифте. Майкл все время держался на почтительном расстоянии от Сюзанны. Когда они танцевали, он одной рукой лишь слегка касался ее спины, а другой едва дотрагивался до ее пальцев.
Как только они добрались до расположенной в двух уровнях квартиры Майкла и вошли в насквозь пропахшую лосьоном после бритья гостиную, хозяин квартиры смешал коктейли и присел рядом с Сюзанной на серый кожаный диван. Выполненная в серых и вишневых тонах гостиная не очень нравилась Сюзанне. Она казалась ей какой-то стерильной. Положение отчасти спасали развешанные на белых стенах картины Джорджии 0'Киффи и открывавшийся из окна вид на мост Золотые Ворота. Сюзанна устроилась поудобнее.
Сделав глоток, Майкл немного помолчал.
— Может быть, твоя мать права.
— В чем права? У Лесли всегда много идей, как правило, не слишком полезных, — удивилась Сюзанна. Он поиграл ее локонами.
— Что мы должны пожениться.
Вздрогнув, она повернулась к нему:
— Это предложение?
— Что-то вроде этого. Если хочешь — да.
— Майкл… — Она коротко засмеялась. — Ты никогда не был скрытным. Признайся, что такого сказала тебе Лесли, пока я одевалась?
— Она разливалась насчет радостей супружества.
— Как будто она знает, что это такое.
— Не надо судить ее так строго, — сказал Майкл. — Мне нравится твоя мать.
— Мне тоже. Собственно, я ее люблю.
— Но обращаешься с ней как с пятилетним ребенком.
— Иногда я чувствую себя так, как будто это я ее вырастила. — Сюзанна отодвинулась от его руки. Она вдруг вспомнила разговор с Джебом о его семье. — Ты не знаешь, что такое вырасти в доме Дрейка. В ее доме.
— Так скажи мне. Когда я спрашиваю об этом, ты всегда переводишь разговор на другую тему.
Майкл был самым образцовым мужчиной из всех, кого знала Сюзанна. Он вырос в стабильной обстановке преуспевающего среднего класса. Родители его обожали. У него были младший брат и старшая сестра, а также бабушка с дедушкой, которым он заботливо звонил каждые выходные. Сюзанна не замечала за ним никаких пороков, он даже редко ругался. Нельзя сказать, чтобы Майкл легко раздражался или переходил на крик. С Сюзанной он обращался всегда очень вежливо и уважительно. Может быть, Лесли права и ей в самом деле надо выйти за него замуж?
На Сюзанну снова хлынули воспоминания: Джеб, игра в снежки в Центральном парке, горячий шоколад, прикосновение его рук, его губ. Воспоминания о том, как он вышел на сцену, подхватил возникшую из ниоткуда гитару и спросил: «Ну, как дела?»
Возможно, она безнадежна. Возможно, воспитание Лесли привело к тому, что ее тянет к неподходящим мужчинам, а не к таким надежным, как Майкл.
— Сюзанна! — Майкл придвинулся к ней и, наклонив голову, заглянул в глаза.
Сюзанне вдруг захотелось, чтобы он немедленно снял пиджак или развязал галстук, — в общем, сделал какой-нибудь из ряда вон выходящий поступок, пусть даже нелепый или угрожающий.
— Я не хочу говорить о доме.
Опять воспоминания. Вот она входит в дом, ищет Лесли, находит ее. Слышит гневный голос Дрейка, звон бьющейся посуды. В памяти пробегают бесконечные танцы и шоу, на которых она все время ищет своих родителей и почти никогда не находит.
— Хорошо, — пробормотал Майкл. — Но ты не думаешь, что Лесли права? Я имею в виду — в отношении нас?
Сюзанна приложила ладонь к его щеке. К ее облегчению, щека оказалась слегка шершавой — не образцовой.
— Судя по бороде — сейчас пять часов утра, — сказала она. — Уже поздно. Не думаю, что мы должны принять решение именно сегодня.
— Все идет к этому.
Сердце Сюзанны забилось быстрее.
— Майкл, ты в приподнятом настроении в связи с известием о партнерстве и о получении нового офиса. Сейчас не время строить планы до конца твоей жизни. Или моей.
— Нашей жизни, — поправил он. И, помолчав, добавил: — Но ведь ты не думаешь «мы», когда смотришь на меня?
— Я… У меня нет большого опыта совместной жизни с кем-то еще.
— Я могу тебя научить.
Она встала, подошла к окну и стала смотреть на сверкающие городские огни, на белеющие вдали клочья тумана. Белые, как снег в Нью-Йорке.
— Или после твоей недавней поездки на восток у меня появился соперник?
Его тон заставил Сюзанну обернуться.
— Соперник?
— Джеб Стюарт Коуди. Я читал газеты, Сюзи. Я видел фотографии.
— Это все реклама. — Она почувствовала, как краска заливает ее лицо.
— И только? Ты поехала на похороны Клэри, а оказалась на сцене, на концерте этого деревенщины. Я готов согласиться, что в его внешности есть нечто привлекательное — для определенного сорта женщин, — но целоваться с ним, Сюзанна? И околачиваться возле него, словно какая-нибудь фанатка? Ты так и не сказала мне, где была, пока был закрыт аэропорт.
Слово «деревенщина» заставило Сюзанну поморщиться.
— Я ночевала в гостинице. По крайней мере, мне не пришлось спать на стуле где-нибудь на вокзале. — Она почти не соврала, но всей правды лучше не говорить. Особенно теперь, когда Майкл смотрит на нее такими серьезными глазами.
— Слухи продолжают распространяться.
— Да, мы с Коуди поженимся в Лас-Вегасе, когда через месяц он будет там выступать.
— Это не смешно. — Он провел рукой по волосам. — Мне все время говорят: «В чем дело, Олсоп? Ты что, не можешь удовлетворить мисс Уиттейкер? Будь начеку. Если она купит гитару, тебе придется утопиться».
— Я не собираюсь покупать гитару.
— Газетные сообщения не очень обнадеживают. Некоторые намекают, что этот Коуди знает о смерти своей сестры больше, чем говорит, — сказал Майкл.
— Зачем ты себя истязаешь без всякого повода? Поверь, я много слышала о нем от Клэри. Я вообще не хотела с ним встречаться. Мне бы и не пришлось этого делать, если бы не его отношение к ее похоронам. — Она рассказала об их споре насчет Клэри и ее сообщения. — Я поехала, чтобы высказать ему свои упреки, но он оказался не совсем таким, как я ожидала. — Судя по виду Майкла, ее слова его не очень убедили. — Иногда он ведет себя любезно, иногда — враждебно. — В памяти снова всплыло это слово. — Он растерян.
— Из-за чего? Из-за всех этих хитов? Из-за толпы визжащих фанатов?
Сюзанна кивнула:
— Да, из-за внезапно свалившейся на него славы. И из-за смерти Клэри, хотя он этого не признает. Вероятно, он не знает, кому сейчас может доверять.
— Мое сердце истекает кровью.
— Майкл, ты ревнуешь. — Она придвинулась к нему, наклонилась ближе и поцеловала в кончик носа.
К удивлению Сюзанны, Майкл обнял ее и уткнулся лицом в ее волосы.
— Останься у меня. Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как мы с тобой последний раз вместе проводили ночь. Останься, а то праздник будет неполным.
— Если я останусь, это не убедит тебя, что между мной и Джебом Стюартом Коуди ничего не было. И не убедит нас обоих, что пора назначить день свадьбы.
— Это может помочь.
Сюзанна почувствовала, что мышцы Майкла напрягаются, и в долю секунды выскользнула из его объятий. Она любила Майкла как друга… Но выйти за него замуж? Сюзанну не удовлетворяла дружба навек в сочетании с эрзац-сексом. Может быть, думала она, Майкл слишком хорош для нее?
— Я действительно чувствую себя неважно, — сказала Сюзанна и стала надевать пальто.
Майкл поспешил прийти ей на помощь, при этом задержав руки на плечах Сюзанны.
— Не передумаешь?
— Я думаю, что начинается… — Она жестом указала на нижнюю часть живота.
— Менструация?
— Моя бабушка умерла бы от такой откровенности. Должно быть, она сейчас перевернулась в гробу на кладбище Всех Святых.
Голос Майкла стал хриплым.
— Меня это не беспокоит… Я имею в виду твое состояние. — Его голубые глаза смотрели на нее умоляюще, и Сюзанна чуть было не передумала. — Я действительно очень хотел бы заняться сегодня любовью.
— Прости. — Его глаза погасли, и Сюзанна поняла, что, желая защитить себя, она причинила ему боль. — Не надо отвозить меня, Майкл. Твой привратник может вызвать мне такси.
— Ты уверена, что так надо? — Он избегал ее взгляда.
— Я бы хотела перенести концерт по случаю дождя. — Выскользнув в переднюю, она одарила его прощальным поцелуем. Майкл не разжимал губ и держал руки по швам. — Еще раз поздравляю тебя с партнерством. Я очень тобой горжусь.
— Спасибо. — Он закрыл дверь еще до того, как Сюзанна вошла в лифт.
Всю дорогу домой Сюзанна вовсю ругала себя. Она должна была остаться. Но в животе действительно ощущалась тяжесть, обычно возвещавшая о приближении месячных, а груди казались плотнее, чем всегда.
Войдя в темный дом, в котором горела только бельгийская люстра, Сюзанна оставила туфли в прихожей и поднялась наверх. Лесли, должно быть, легла спать, и Сюзанна надеялась, что перед этим она не звонила Дрейку. Подойдя к находившейся на втором этаже комнате матери, Сюзанна услышала тихое дыхание Лесли. Она вспомнила, как Майкл обвинил ее в том, что она обращается с Лесли как с ребенком. Он не знал, что их роли часто менялись.
Довольная тем, что мать заснула, Сюзанна преодолела последний этаж и вошла в свои комнаты. Все еще испытывая чувство вины из-за того, что не осталась с Майклом, она легла в постель. Проспала она всего несколько часов, когда ее разбудил телефонный звонок.
Приподнявшись на локте, она бросила взгляд на стоявший возле кровати будильник. Было только пять. Кто может звонить так рано?
— Прости, что разбудил тебя, Сюзи, — услышала она низкий голос Дрейка. В Нью-Йорке сейчас восемь. — Я немного боялся, что ответит твоя мать.
— Она тебе звонила? — спросила Сюзанна.
— Нет, — сказал он. — Слава Богу, нет. Как я понимаю, она только собиралась это сделать.
— Тогда что…
— Я звоню насчет Клэри. — Его голос упал. — Сюзанна, мне кое-что сообщили в полиции.
Она задержала дыхание.
— Нашлась свидетельница. Женщина, которая видела… которая видела, как Клэри схватили сзади за горло и затем застрелили в парке. Она говорит, что там были двое мужчин в темном, один из них держал в руке пистолет.
— Полиция поверила ее рассказу?
— Он кажется им правдоподобным. Они, конечно, проверили ее биографию и решили подвергнуть проверке на детекторе лжи. Она согласилась на это с готовностью. Если все подтвердится, то у них будет описание внешности нападавших. — В голосе Дрейка звучало облегчение. — По крайней мере, мы теперь знаем, что это было непреднамеренное убийство.
— Ты никогда так и не считал. — Как и Джеб Стюарт Коуди.
Помня о сообщении Клэри, Сюзанна все еще не была в этом уверена. Кроме того, реакция Джеба на ее слова о пистолете подсказывала Сюзанне, что теперь и у него появились определенные сомнения, хотя, возможно, он до конца жизни будет это публично опровергать.
«Цветок лилии» (фр.).