После полудня телефон вновь зазвонил. В этот момент Сюзанна стояла на коленях перед креслом, на котором накануне лежали грязные ноги Лесли. С трудом дотянувшись до аппарата, она отложила в сторону влажную губку, которой пыталась стереть пятна.
Она сразу узнала голос Бриз Мейнард. Экс-певица даже не потрудилась поздороваться.
— С вами хочет поговорить Джеб, — только и сказала она.
Послышалась приглушенная перебранка, которую вели между собой мужской и женский голоса, а затем в трубке зазвучал голос Джеба.
— Эй, Сюзанна!
Она с трудом поборола желание бросить трубку. Хриплый голос Джеба сразу напомнил ей о Нью-Йорке, о его окончательном отказе помочь ей и о собственной неспособности изгнать из своей памяти те дни и ночи.
— Чего ты хочешь?
— Я знаю о разнице во времени, но, может быть, ты видела газеты? — спросил он.
Сюзанна не видела газет, но-зато она разговаривала с Дрейком.
— Только не говори мне, что мы женаты и ждем первенца.
— Пардон?
Она потерла переносицу. Когда она хотела поговорить о его сестре, Джеб выразил нежелание, если, не сказать больше. Что же теперь?
— Как я понимаю, нью-йоркская полиция дала информацию о той свидетельнице, которая видела убийство Клэри.
— Они по-прежнему официально называют это случайным убийством при ограблении. Кто-то испугал грабителя — может быть, та же свидетельница, — и он нажал на спусковой крючок. — Послышалось шуршание бумаги, и Джеб прочитал несколько выдержек из газетной статьи. — На первой странице тоже об этом написано. Я думаю, прессу так интересует это убийство из-за молодости Клэри, ее красоты, из-за того, что она была замужем за солидным человеком… — Он сделал паузу. — И возможно, из-за меня. Подобные статьи появились всюду.
— Где ты находишься? — спросила Сюзанна, надеясь, что ее голос звучит просто вежливо, а не заинтересованно, и вновь подняла губку.
— Это выдержки из новоорлеанской «Таймс-Пикаюн». У нас здесь серия из трех концертов, начиная с сегодняшнего дня.
Он прочитал еще немного, и в животе у Сюзанны заныло. Ее снова охватил страх, тем более сильный, что Джеб читал газетную статью ровным, бесстрастным голосом.
— Как, должно быть, ужасно вот так умереть. За долю секунды понять, что все кончено.
— Да, ужасно, — сказал Джеб, и Сюзанне показалось, что она видит его хмурый взгляд. — Полиция утверждает, что из ее кошелька ничего не пропало. Когда его нашли неподалеку, там были все наличные деньги, удостоверение личности и кредитные карточки. — Джеб чуть помолчал. — Черт побери, у нее, вероятно, на шее была золотая цепь, а в ушах — золотые серьги! Дрейк ее совсем испортил.
Сюзанна понимала, куда он клонит. Он пытается рассеять ее сомнения. Проведя губкой по пятну на белой поверхности шератонского кресла, она сказала:
— Дрейк ее любил. Он любил покупать ей дорогие вещи. Не обвиняй в том, что случилось, моего отца или Клэри. У всех есть право погреться на солнышке в парке, не опасаясь за свою жизнь.
— Тем не менее, день был вовсе не прекрасный. Стоял март — сырой, серый, холодный, начинался снегопад. Полиция нашла сумочку Клэри через несколько дней под кучей занесенных снегом листьев. — Поправив ее насчет погоды, Джеб добавил: — А почему ты думаешь, что она вообще была там? Центральный парк находится где-то недалеко от Гринвича.
Сердце Сюзанны забилось быстрее. Не считая того случая, когда Джеб явно узнал по описанию орудие убийства (хоть и не сказал об этом), сейчас он впервые проявил интерес к делу, поставив под сомнение официальную версию.
— У ее врача был кабинет возле парка. Возможно, она зашла в парк после приема у врача, перед тем как лимузин должен был забрать ее в Коннектикут. Именно водитель Дрейка нашел ее тело, окруженное зеваками. Они с Дрейком пытались родить ребенка, и Клэри сдавала анализы.
— А ей был назначен прием на этот день?
— Ее гинеколог говорит, что нет, но, может быть, она поехала к другому специалисту? К какому-то новому? Ее записная книжка исчезла.
— Тогда по каким-то личным причинам, — помолчав, сказал Джеб, — она, возможно, и вправду сидела в шубе на этой скамейке, позвякивая золотыми побрякушками, и, когда те ребята потребовали их снять, она им не уступила. Это похоже на Клэри, — добавил он.
Сюзанна снова дотронулась до пятна с таким видом, как будто оно было кровавым.
— Ты хочешь сказать, она заслужила то, что с ней случилось?
— Нет. Я говорю, что она была упрямой. И может быть, из-за этого ее и убили.
Убили. Сердце Сюзанны сжалось. Очевидно, несмотря на проявленный интерес, Джеб воспринимает все это довольно спокойно. Но разве Клэри не говорила ей, что он уже сталкивался с насилием, сталкивался со смертью? Однажды Джеб подстрелил олениху, сам выпотрошил ее и снял с нее шкуру, оставив сиротой кареглазого олененка. Сюзанна, ни разу в жизни не встречавшая ни одного охотника, предполагала, что Джеб не моргнув глазом нажал на спусковой крючок. Если он что-либо и почувствовал, то никак этого не показал, как не показал, что испытывает какие-либо чувства к Клэри, — за исключением того случая на сцене.
— Тебе легче считать ее смерть случайностью — так же как в свое время выбросить ее из своей жизни, — чем признать, что это тебя беспокоит. Не знаю, кто на самом деле упрямый.
— Кажется, — сказал Джеб, — ты все еще думаешь, что ее убили не случайно.
— Полиция так не думает. Мой отец не думает. И ты тоже.
— А ты считаешь, что ее убили, Сюзанна. Почему?
— Я это чувствую нутром. Инстинктивно. А еще были слова: «Помоги ему».
— Потому что она оставила тебе на автоответчике загадочное послание? Ты говорила об этом полицейским?
— Да, — сказала она. — Они решили, что это не имеет значения. Я даже прокрутила для них эту запись, но они не заметили в голосе Клэри ничего необычного. Но ведь они не знали ее, чтобы об этом судить.
— Возможно, она тебя разыгрывала. Клэри любила розыгрыши. Она любила ставить людей в дурацкое положение.
— Ты не прав. Если бы ты не отвернулся от нее…
— У меня были на то причины, черт побери! — Он помолчал. — И потом, это она ушла из дому, а не я.
— Дело не в этом, Коуди. Она была твоей сестрой, и она всегда скучала по тебе, любила тебя, а ты даже теперь хочешь поскорее забыть обо всем, что с ней связано. Что ж, прекрасно! — вся дрожа, сказала она. — Забудь об этом. Забудь о ней и забудь обо мне. Не понимаю, зачем ты позвонил.
— Ты все еще злишься насчет того, что произошло в Нью-Йорке. Верно?
Прозвучавшее в его голосе смущение удивило Сюзанну.
— Дело не в моем гневе, — как можно холоднее ответила она. — Во время самой сильной метели нынешнего столетия мы хорошо провели время — было очень уютно и романтично. Но все на свете кончается, и ты был прав, когда предложил мне уйти. — Она с трудом удержалась от вздоха, полная решимости хотя бы задним числом не уронить свое достоинство.
— Ты сказала, что уходишь. — Он немного помолчал. — Ты хочешь сказать, что не слышала, как я тебя потом позвал?
— Ой, не надо!
— Я кричал тебе вслед, но ты уже вошла в лифт и двери захлопнулись. Я спустился на следующем лифте, хотя Бриз визжала насчет того, что самолет улетит без нас. Но когда я выскочил наружу — должен добавить, что я был босиком, — то твое такси уже завернуло за угол.
— Я тебе не верю.
— Я хотел тебе предложить доехать с нами в лимузине до аэропорта. В аэропорту я дал объявление, но ты не подошла.
— Я не слышала никакого объявления.
— А если бы слышала, — спросил он, — то подошла бы? Вероятно, нет. Хотя, возможно, испытывала бы сильное искушение подойти.
— И ты выжидал две недели, чтобы мне об этом сообщить?
— Я долго думал о тебе. — Голос Джеба упал, и Сюзанна насторожилась. «Должно быть, это его испытанный прием», — решила она. — Думал о Нью-Йорке, о концерте, о том, как мы подписывали постеры, о том, как ехали в лимузине… — Ничего не ответив, Сюзанна сжала трубку так, что костяшки ее пальцев побелели. — О той маленькой татуировке, которая у тебя на…
— Не надо!
Джеб замолчал. Когда он заговорил снова, его голос звучал почти как обычно, хотя уже не нараспев.
— Ну, как я понимаю, мисс Сюзанна, вы теперь в Сан-Франциско ходите на светские приемы, надевая на них свое отороченное лисьим мехом пальто. Я не хотел расстраивать вас разговором о Клэри.
— Ты меня не расстроил.
— Оставь ты это, Сюзанна. — Голос Джеба смягчился. — Она умерла, и мы с тобой ничего не можем сделать, чтобы вернуть ее обратно. Ничего не изменится от того, что мы станем выслеживать некоего хладнокровного убийцу вместо двух накачавшихся наркотиками жалких типов, которые пытались ее ограбить.
— Ты не прав. И все вы не правы.
Ее трясло. Грязное пятно на кресле, казалось, все росло и росло, и Сюзанна уже отчаялась когда-нибудь его отчистить. Нужно оставить эту работу экономке. Нечего было и думать с ним справиться.
— Я оставляю тебя наедине с твоими добрыми делами, — сказал Джеб. — Мне не нужно было звонить. Но я не хотел, чтобы ты узнала обо всем так, как узнал я, — из газет.
— Сегодня утром мне звонил Дрейк, — сказала Сюзанна.
— Ну, я и не ждал, что он меня известит. Однако из полиции мне тоже не звонили.
— Вероятно, они посчитали, что тебя это не интересует. — И она повесила трубку.
«Мы встретились при необычных обстоятельствах, — размышлял Джеб. — Мы занимались любовью (как сказала Сюзанна) при необычных обстоятельствах. С такой женщиной, как она, я мог встретиться только при необычных обстоятельствах. В этом все и дело. Сюзанна Уиттейкер играет в другой лиге».
Джеб откинулся на спинку кресла. После Нью-Йорка все шло вкривь и вкось. Перед этим он провел день в Нэшвилле, записывая часть своего второго альбома. Не хватало еще двух или трех песен. Джеб превысил запланированное время, но так и не нашел того, что нужно. Да и сам тур проходил не так, как хотелось бы.
К тому же приходилось постоянно бороться с некоторой хрипотой, хотя это, конечно, не оправдание. Вчера вечером, во время выступления в «Синей птице», знаменитом клубе Нэшвилла, где исполнители часто обкатывают новый материал на аудитории, собирающейся в середине недели, он провалил песню. Он вел себя так, словно нарочно решил испортить вечер и представление зрителей о себе. Если бы не быстрое вмешательство Бриз, он так бы и стоял там разинув рот под их насмешливыми взглядами.
Кроме того, он безуспешно пытался забыть Сюзанну.
Черт побери! Какое ему до нее дело? Зачем он вообще ей позвонил? Для того, чтобы сообщить новости о Клэри, или для того, чтобы снова услышать ее голос? Он ведь уже знал, что она думает о смерти его сестры, и мог бы догадаться, что она скажет о показаниях свидетельницы. Однако, если у Джеба и есть сомнения, особенно после того как он узнал о модели пистолета, которая всегда была популярна как раз у наемных убийц, он не собирается давать им волю.
Он положил ноги на гостиничный кофейный столик и начал готовиться к предстоящему концерту. Взяв несколько аккордов, Джеб настроил гитару и принялся повторять по памяти текст песен.
Через несколько минут он хлопнул правой рукой по струнам гитары, и в комнате воцарилась тишина. Джеб готов был признать, что после выхода в свет альбома, после того как он стал платиновым раз, затем второй, после того как люди стали узнавать его, он стал несколько неуравновешенным. Стал слишком часто улыбаться смазливым девчонкам и приглашать их в постель на ночь или две. Чем отличалась от них Сюзанна Уиттейкер, кроме своей уязвимости и трогательного отсутствия сексуального опыта?
Он отнесся к ней внимательно. Если бы это было не так, в лимузине он зашел бы значительно дальше прелюдии. Он так ее хотел, что преодолел бы любое сопротивление. Но как бы привлекательна она ни была в своей скособочившейся модной одежде, какими бы мягкими и теплыми ни были ее губы, он тогда отступил. В основном потому, что не мог гарантировать отсутствие последствий. Однажды Джеб уже был отцом и с тех пор дал зарок, что ни одна женщина от него не забеременеет. В случае с Сюзанной Уиттейкер он придерживался своего обещания. Ей нечего беспокоиться, и он может не ждать сюрпризов со стороны прессы. Поставив гитару на пол, Джеб откинул голову на спинку кресла. Так о чем тут думать, о чем говорить?
— И что она сказала? — В гостиной появилась Бриз, одетая в желтый атлас с бронзовой каймой; на ногах, в тон одежде, украшенные бронзой башмаки. Выражение ее лица и весь вид словно кричали: «А что я тебе говорила?»
— Она считает, что Клэри была убита по заказу. Я считаю, что нет.
— И это все?
Джеб постарался избавиться от внезапно вставшего перед глазами образа Сюзанны, но с ребенком, его ребенком в животе. Глаза ее светились любовью к нему, Джебу. Он выпрямился в кресле. Образ вызывал в нем отнюдь не боль, а желание. И сожаление.
— Разве этого недостаточно? Мы с Сюзанной Уиттейкер совершенно не подходим друг другу, как ты справедливо указывала с самого начала. Мне не стоило проводить с ней время в Нью-Йорке. Сейчас она совершенно не хочет вспоминать о тогдашней метели… и обо всем, что связано с ней.
— То-то ты с тех пор ходишь как во сне.
На это Джеб ничего не ответил. Схватив гитару за гриф, он прижал ее к бедру, ударил по струнам, виртуозно извлекая необычайно сложные аккорды — начало песни, которую пытался написать в тот день, когда встретился с Сюзанной. Бриз вслушалась:
— Красивая мелодия. Ее надо включить в альбом.
— Тогда тебе придется написать текст. У меня нет слов.
Она подошла к нему.
— Ты не сохнешь по этой женщине, нет? Ты ведь провел с ней ночь или две?
Он взял еще один аккорд.
— С тобой я тоже провел ночь или две.
— Это было давно. И ты не в себе не из-за меня.
— Это уж мое дело. — Он помолчал, желая переменить тему. — Мне не нравится толпа в постели. Бриз присвистнула:
— Тогда начинай с Мака. То, что происходит между нами, касается только нас.
— Не обманывай себя. — Не в состоянии закончить мелодию, Джеб вновь положил гитару на пол, зная, что не сможет взять ее в руки до тех пор, пока она не выплывет из туманного ниоткуда на сцену. Гитара была такой же, как и дюжина других гитар, которые он возил с собой. Некоторые из них для него вручную изготовили фанаты. Внешне они, конечно, отличались друг от друга. Одна, например, была сделана из красного дерева с простыми медными колками, а другая — из древесины редкого черного грецкого ореха, инкрустированной полудрагоценными камнями.
— Это касается не только тебя с Маком, — наконец сказал он. — И ты прекрасно все понимаешь, так что давай оставим эту тему. Еще минута, и я врублю третью скорость.
— Мне бы хотелось на это посмотреть.
Джеб заворчал, готовый начать ссору, но в этот момент дверь отворилась и на пороге появился Мак Нортон — высокий, темноволосый, с бочкообразной грудью, — гитарист и руководитель группы музыкантов. Нынешний любовный интерес Бриз. «Если только это вообще можно назвать любовью», — подумал про себя Джеб. Подняв голову, он встретил мрачный взгляд Мака.
— Ты готова? — обратился Мак к Бриз, и его глаза потеплели.
Она посмотрела на Джеба:
— Более чем.
— Я хотел бы поговорить с тобой. Мак. — Чтобы Нортон не мог смотреть на него сверху вниз, Джеб встал. — Иди попудри носик, дорогая, — с интимными нотками в голосе обратился он к Бриз, чтобы задеть ее посильнее.
— Пошел ты к черту! Я останусь здесь.
Мак обнял ее за плечи.
— Кажется, нам с Джебом есть что сказать друг другу. Машина ждет снаружи. Подожди меня там десять минут.
— Ты меня не прогонишь…
— Уже прогнал, — сказал Джеб.
Бриз посмотрела на него с ненавистью:
— Свинья! — Она бурей пронеслась к выходу и хлопнула за собой дверью.
— Теперь она неделю будет придумывать тебе разные имена, — сказал Мак.
— Меня не волнует, как она меня называет. Главное — что я действую в ее же интересах.
— Звучит неплохо. — Мак слабо улыбнулся. — Я, видимо, не вхожу в их сферу.
— Нет. Стоит ли напоминать, где ты получаешь деньги? И по нынешним временам неплохие.
Руки Мака сжались в кулаки.
— Ты мне угрожаешь?
Джеб подошел к стереосистеме и вставил туда компакт-диск. Комнату наполнили мягкие гитарные переборы и чистый голос Триши Иервуд.
— Мы уже давно вместе, Мак. Играем всякую ерунду и мечтаем о будущем. На завтрак едим сандвичи с арахисовым маслом и запиваем пивом. — Он улыбнулся. — Помнишь то Рождество, когда мы работали в «Уол-Март»? Ты — в «Аутомотив», я — в «Тойз»? — Он посмотрел на Мака. — Теперь мы кое-чего достигли. Не разрушай этого.
— Ты делаешь мне последнее предупреждение?
— Пожалуй, да.
— А если мы не послушаем твоего совета?
— Бриз — великий менеджер. Ты же хороший музыкант, Мак, но я могу сейчас поднять трубку, — Джеб махнул рукой а сторону стоявшего на столике возле софы телефона, — и еще до начала сегодняшнего концерта найти нового гитариста. Я этого не хочу, но могу так сделать.
Глаза Мака потемнели.
— Тогда увольняй меня. Если я уйду, Бриз уйдет со мной.
— Нет, не уйдет.
— Не зарекайся. Ты думаешь, что она к тебе будет всегда лояльна из-за того, что вы с ней спали, когда ты начинал? Ты красивый парень, Джеб, и бесспорный чемпион в этой области, но со мной она сейчас счастлива.
Джеб стиснул зубы.
— А как с твоей семьей?
Мак отвел взгляд.
— Ты прав, мы зашли довольно далеко.
— Недавно ты купил дом возле Нэшвилла, белый кирпичный дом в колониальном стиле с английским парком. Твоя жена говорила мне, что дом ей нравится, — детям тоже.
— У нас с Пегги есть разногласия. Это связано исключительно с разъездами.
— Я это знаю.
— Она чувствует себя одинокой, — сказал Мак. — Из-за моего долгого отсутствия она вышвырнула меня из дому за несколько недель до того, как я сошелся с Бриз. — Он помолчал. — У тебя самого есть женщины то здесь, то там. Бриз говорила мне, что в Нью-Йорке…
— Я не женат. Я этим никому не причиняю боль.
Долговязый гитарист подошел к окну.
— Боль? Когда Бриз Мейнард лишилась своей группы, она лишилась души. Может быть, я помог ей снова найти ее кусочек.
Джеб провел пальцем по шраму на верхней губе. Его бесило сознание упущенных Бриз возможностей.
— Она должна петь, а не трахаться с тобой. — Он посмотрел на стереосистему. — Иервуд —:замечательная исполнительница, прекрасный стилист, но у Бриз Мейнард лучший голос из всех, кого я слышал, — за исключением моей мамы. Разница между ними в том, что Бриз знает, что делать со своим голосом. Так же, как Иервуд и Реба Макинтайр. Но она его не использует. — Он нахмурился. — Это и приводит меня в бешенство.
— Она не хочет петь. — Мак отвернулся от окна. — Не каждый способен стать звездой, как ты. И не каждый к этому стремится. Мы даем друг другу то, что можем, так что сделай нам послабление, а?
Джеб постарался не заметить прозвучавшее в словах Мака осуждение. Если он стремится быть звездой, то у него есть на это свои причины, а не только талант.
— Ты ее любишь?
— По-своему. — Мак посмотрел ему в глаза. — А ты?
Джеб проигнорировал вопрос о его чувствах к Бриз, в которых он и сам не мог разобраться — так же, как и в чувствах к Сюзанне Уиттейкер.
— Ты любишь Пегги? — вместо этого спросил он. — А детей?
— Конечно, люблю. — Мак испытующе посмотрел на него: — Я думаю, ты просто ревнуешь. И я думаю, что тебе лучше заняться своей собственной карьерой, вместо того чтобы говорить мне «Не разрушай этого». — Он повернулся и направился к двери. — Посмотри на себя, Джеб Стюарт Коуди.
Ночью Бриз выскользнула из постели, схватила в охапку лежавшую рядом клетчатую сорочку Мака и на цыпочках прошла в другую комнату. Гостиничный номер Мака, подобно его таланту, был меньше, чем у Джеба, поэтому, чтобы добраться до стоящего возле окна компактного кресла, ей понадобилось сделать всего несколько коротких шагов. Утонув в кресле, Бриз подняла к подбородку колени и обняла их руками.
«Я не заслужила такой скромный комфорт, — подумала Бриз. — Мак женат, у него двое маленьких детей. Если бы мать была жива, то назвала бы свою дочь дурой. И не важно, что шоу-бизнес в целом, а кантри в особенности, полон подобных искушений».
— Что случилось, дорогая?
Услышав низкий голос Мака, Бриз вздрогнула. Подняв взгляд, она увидела его стоящим на пороге, с всклокоченными волосами и сонными глазами.
— Ничего особенного. Сегодня чудовища не вылезут из шкафа. Просто не спится.
Мак извлек ее из кресла и посадил на софу. Бриз свернулась калачиком в его объятиях.
— Что сказал Джеб? — через некоторое время спросила она. По дороге в концертный зал и обратно никто из них не испытывал желания поговорить.
— Он просто разевал рот.
— Он не грозился тебя уволить?
— Он меня не уволит. Мы как братья. — Зарывшись лицом в ее волосы. Мак улыбнулся. — Я с ним со времен его первого выступления в Эльвире, когда нам было по восемнадцать.
— Я знаю, но…
— Мы сыграли в каждом низкопробном баре треугольника Ковингтон — Цинциннати — Индиана-полис. — Он обнял ее. — Джеб просто злится, что упустил тебя, а я с тобой счастлив.
Бриз почувствовала, как учащенно вздымается его обнаженная грудь.
— Он не жалеет, что упустил меня. Все прошло само собой, Мак. Хотя я готова допустить, что это было довольно сильное увлечение. — Она потрогала завиток темных волос у него на груди. — Тогда ему было не больше двадцати, хотя выглядел он старше. И незадолго до этого умерла его жена. — Она посмотрела на Мака, радуясь тому, что можно поговорить на более безопасную, хотя и более печальную тему. — Иногда мне кажется, что он до сих пор никак не может об этом забыть. Ты знаешь, что там в действительности произошло?
Мак пошевелился, его рука скользнула по спине Бриз.
— Разве он тебе не говорил?
— Он не хочет об этом говорить. Как и остальные участники группы. — Очевидно, это было одним из немногих секретов, остававшихся от нее у Джеба.
— Может быть, ему не понравится, если я это тебе расскажу. Ну и ладно. Я слишком зол сегодня, чтобы с ним считаться. — Он вздохнул и заговорил со своим мягким виргинским акцентом. — Мы говорили об этом с Джебом только один раз, когда выпили после шоу. Я думаю, что тогда для него это было слишком свежим воспоминанием и боль от потери еще не прошла. — Мак помолчал. — Ты ведь знаешь, что Джеб женился очень рано. Я думаю, его жене было шестнадцать, когда они сбежали. Ее звали Рэйчел. А Джебу было семнадцать. Он говорил, что его отец тогда за что-то сидел в тюрьме, а его дедушка, Джон Юстас, был против этой женитьбы. Но когда он узнал, что девушка уже беременна, то перестал возражать.
— Такая молодая! — пробормотала Бриз.
— Возникла какая-то медицинская проблема — я забыл какая. В общем, она умерла при родах. Умерла вместе с сыном Джеба, — тихо сказал Мак.
Бриз прижалась щекой к его груди.
— Неудивительно, что мы тогда с ним сблизились.
Как она могла припомнить, Джеб тогда был новичком в Нэшвилле. Чтобы оплачивать жилье, он водил почтовый грузовик, а вечерами слонялся по местным барам, надеясь, что представится случай сыграть и спеть свои песни. Он был на шесть лет моложе Бриз, но это, кажется, никогда не играло особенной роли. В то время, когда прошло всего несколько месяцев после гибели ее группы и когда Бриз только что закончила свою восьмилетнюю творческую карьеру, пять лет из которой она пользовалась большим успехом, для нее вообще ничего не играло особенной роли.
Она встретила Джеба в тот момент, когда он сидел за двумя кружками холодного пива. Он узнал ее мгновенно, несмотря на темные очки и шарф, которые Бриз надевала, чтобы защитить себя от любопытных взглядов. Но от музыки, которая была ее жизнью, она защитить себя не могла. Игравшая в тот вечер маленькая группа ничего особенного из себя не представляла, тем не менее Бриз не могла оставаться в стороне от ритма и принялась отбивать ногой такт. Это движение привлекло внимание Джеба точно так же, как она обратила свое внимание на его указательный палец, отбивавший такт на запотевшей пивной кружке. В ту ночь они ушли домой вместе и провели ее вместе, но не занимались любовью, а говорили и говорили. Когда Бриз впервые услышала, как Джеб играет и поет, она поняла, что у нее нет выбора.
Он втянул ее в свою жизнь, заставляя забыть о трагедии, которую Бриз видела во сне каждую ночь — стоило только закрыть глаза. Почти год находился Джеб рядом с Бриз, оберегая ее от демонов страха и отчаяния, и только тогда, когда они стали просто друзьями, а не любовниками. Бриз выполнила свое обещание сделать его звездой.
Десять лет потребовалось, чтобы выполнить это обещание, но Бриз ни минуты не сожалела об этом. Как и Мак. Они уютно чувствовали себя на хвосте кометы, которая вознесла их выше Луны.
— Что с ним такое творится? — спросил Мак.
— Я думаю, все дело в Клэри.
— Он об этом не говорит.
— Готова поспорить, что даже себе не говорит. Ты ведь знаешь Джеба — он всегда старается спрятать свои чувства. Он раскрывается только на сцене. Я надеюсь, что он все же напишет эту песню раньше, чем окончательно взорвется.
— Ты проницательная женщина, — пробормотал Мак и провел рукой по ее светлым волосам. — Ты насквозь видишь даже таких сильных, молчаливых типов, как мы, и это нехорошо.
— Должно быть, я просто чувствую боль, пусть даже глубоко запрятанную.
— Джеб считает, что ты должна снова начать петь.
Сердце Бриз бешено забилось. Она знала, что Джеб так считает. Он все время ей об этом говорит. Бриз встала с софы, вспоминая о том, какую борьбу ей пришлось выдержать, когда Джеб записывал свой первый альбом. Он хотел спеть с ней дуэтом песню «Ты меня любишь?», но Бриз наотрез отказалась. Они пели дуэтом — ночью в постели, а чаще в душе, и их голоса гармонично сплетались, прекрасно дополняя друг друга. Ей совсем не нужно, чтобы публика видела, как двое бывших любовников стараются скрыть те чувства, которые испытывали друг к другу. Даже удовольствие снова слиться с Джебом этого не стоит.
— Он не прав. «Ты меня любишь?» и так на самом верху хит-парада. Я совсем не собираюсь снова запеть.
Мак сдвинул брови и скривил губы. Бриз обожала его нижнюю губу, особенно когда та прижималась к ее губе, а сильные мозолистые руки Мака ласкали ее тело.
— Пойдем в постель, — сказала она и протянула ему руку. Общей у них была только постель.
Вернувшись в темную спальню. Бриз постаралась стряхнуть с себя чувство вины. Как бы там ни было, а то, что Мак так хочет ее, служит некоторым утешением, по крайней мере для Бриз.
Когда любовное слияние кончилось, на комнату вновь опустилась тишина, прерываемая только тихим храпом Мака Нортона. В эти самые мрачные и томительные для нее предрассветные часы Бриз лежала без сна, устремив взгляд в темный потолок.
Сейчас она снова была в Атланте, в гостиничном номере, и ждала прибытия своих ребят. Она приехала туда пораньше, чтобы дать интервью журналу «Пипл» («Благодаря Бриз Мейнард музыка кантри не умрет» — так было написано после катастрофы, как раз перед ее уходом), и скучала в одиночестве. Ей недоставало смеха и взаимных подначек, недоставало той атмосферы радостного ожидания, которая складывается в автобусе перед каждым большим концертом. А потом кто-то постучал в ее дверь.
«Войдите!» — с улыбкой сказала Бриз. В этот момент портниха как раз подгоняла ей новое платье, и Бриз вся была утыкана иголками. В таком виде она и открыла дверь.
Неподходящая одежда для подобных новостей.
Они погибли. Все до одного. Чейни, Бер, Док, Уилсон… Все.
Автобус был разбит вдребезги. На дороге, в кустах, в траве — везде валялось битое стекло. А еще кровь и куски тел, которые даже невозможно было опознать.
Она сначала увидела снимки, а затем побывала на месте катастрофы сама. Бриз не верила случившемуся до тех пор, пока не увидела все собственными глазами. А ведь она смотрела уже после уборки. Спасибо за это милосердному Богу.
Сердце Бриз забилось чаще, к рукам и ногам подступила слабость. Перекатившись поближе к Маку, она теснее прижалась щекой к его теплой руке.
Больше такое не повторится. На этот раз она сохранит их всех живыми. И удержит на вершине. И в первую очередь — Джеба.