произошла следующая правдивая история. Ждали высокого гостя - министра
энергетики Великобритании. Необходимо было согласовать множество серьезных вопросов, и рабочая встреча должна была продлиться несколько часов.
Теперича спрашивается, не захочет ли высокий гость? - Весьма вероятно. Разумеется, сортир на том этаже, где находился кабинет директора и где
должно было происходить совещание, отремонтировали по первому разряду за месяц до визита и заперли на ключ. Однако же, в день визита, что делать ?! Сердцу не прикажешь. Когда министр решит удостоить? Если открыть заведение с утра,
----------------------------------------------------------------------
*) ООФА - Отделение Общей Физики и Астрономии Академии Наук.
так к сакральному моменту загадят, небось, так, что и свежий ремонт не скрасит впечатления. А если держать запертым и отпереть перед лицом высокого гостя, так что жестоковыйный британец подумает?.
Нет, однако же проблемы с которой не справился бы отечественный гений !. В сортир с утра был посажен ведущий инженер с подробным наказом: НИКОГО не пускать и зорко наблюдать за дверью директорского кабинета. Как только дверь откроется, - идти к унитазу и делать вид, что забежал, - дело житейское.
Ведущий инженер полностью оправдал доверие. С 10 утра, когда министр прошествовал в кабинет, до половины первого, когда дверь вновь открылась, мышь не прошмыгнула мимо стража. Непреклонно отклонял он мольбы людей случайных и даже лучших друзей своих. Наконец, дверь распахнулась, и министр одесную с директором в сопровождении главных специалистов и переводчика тронулись в сторону лестницы. Путь их лежал мимо туалета. Судьбоносный час настал ! Ведущий инженер шмыгнул к белоснежному девственному писсуару и добросовестно начал играть предписанную роль. Два с половиной часа ожидания и естественное волнение сделали свое дело: он чувствовал себя в роли совершенно естественно...
Но, чу ! Шаги прошелестели мимо двери и затихли на лестнице. Не удостоил, скотина !!
Эту половину истории рассказал мне в свое время работник НИИПТа, бывший
непосредственным участником событий. В правдивости его я уверен совершенно.
Вторая половина тоже рассказана им, но с оговоркой, что своими глазами он за развитием событий не наблюдал. Министр в сопровождении дирекции отправился на полигон, где осмотрел аварийный выключатель на 1.5 Мегавольта - сооружение высотой метров в 30 и по правилам техники безопасности отстоящее от дороги на 500 метров. Путь этот высокий гость и сопровождающие его лица проделали пешком по полю. Когда выключатель был обследован, министр обратился к сопровождающим ( в группе были одни мужчины ): "Джентльмены!". Затем расстегнул ширинку и демократически "нарушил" на опору. Джентльмены единодушно и с энтузиазмом поддержали.
" Бывает нечто, о чем говорят: " Смотри, вот это новое"; но это было уже в веках, бывших прежде нас." (Экклезиаст 1.10)
Проверка на дорогах
Иногда мне кажется, что Карл Бергман прилетел из Стокгольма разоблачать мои мистификации. За пол-года до его приезда, в декабре 1989 года я побывал в Шведском Королевском институте Микроэлектроники и, как теперь задним числом понимаю, "сумел смутить дух диких парижан".
Во-первых, шведы звали меня на один день, - я приехал на неделю. Самолет Стокгольм-Ленинград летал раз в неделю, по пятницам. Улетал из Питера рано утром, а в четыре пополудни, по-моему, улетал из Стокгольма обратно. С точки зрения шведов казалось логичным: я утром прилетаю, они меня из аэропорта везут в институт. Я делаю доклад, они оплачивают мне дорогу, платят гонорар за лекцию ($200, что в ту пору составляло по реальной цене черного рынка мою зарплату за 5 месяцев ) - и провожают в аэропорт. Но и меня понять можно было. В ту пору подготовить 1.5 часовой доклад на английском стоило бы мне месяца усиленной работы. За границей я НИКОГДА до этого не был, и, как 99 % обыкновенных людей, пребывал в уверенности, что и не буду. На один день в Стокгольм?! Проехать через город, попотеть на докладе и улететь?!!!. Вот, выкуси!!!. Я хочу походить по городу, побывать в музеях, посмотреть на жизнь, о которой столько читал и которой никогда не видел и не увижу. Арсенид-галлиевые тиристоры, - да пропади они пропадом вместе со шведами! Деньги же, Бог даст, летом заработаю на шабашке. Я послал факс, что готов сделать два доклада, но на один день - не поеду. С вежливым удивлением викинги согласились.
Во-вторых, прилетел я в дворницкой дохе и меховой шапке: в Ленинграде и в Стокгольме было -10, и ожидалось усиление морозов. Логично? Встречавший меня инженер был воспитан безупречно, но скрыть удивление полностью не смог. Я его лучше понял через 3 дня, когда окончательно убедился, что во всем миллионом городе в мехах ходят двое: я и явно сумасшедшая англичанка в лисьей шубе до пят. Встречая меня, она смотрела с явным одобрением, и даже (кажется) с некоторым вожделением, отчего мой комплекс неполноценности разыгрывался необычайно.
В-третьих, будучи спрошен, какое оборудование потребуется мне для доклада: оверхед?, Эпидиаскоп? Кассетный слайдер? Видеокамера и плейер? и.т.д., - я со скромным достоинством ответил " доска и мел ". Доска и мел были мне предоставлены.
После 2х часового семинара и обеда, меня провели в большой зал, где стояла доска, на которой пишут фломастерами, и продолжили выжимание соков. Отвечая на какой-то вопрос, я открыл фломастер и написал нужное число. Шведы зашептались... Дня через три, когда мы уже подшучивали друг над другом и рассказывали анекдоты, один из шведов спросил, зачем я их мистифицировал, требуя " доску и мел ": " Видно, что ты и фломастерами пишешь прекрасно!"
-????
"Да знаешь ли ты, щучий сын", - было мне сказано, "что мы весь институт обыскали от подвала до крыши, а доску и мел так и не нашли!. Специально посылали искать по всему городу!".
В четвертых, выяснилось, что у меня нет водительских прав, я не умею водить автомобиль, и в Ленинграде обхожусь без машины. В-пятых, в-шестых...По-видимому, у шведских коллег создалось впечатление, что я на днях вылез из берлоги, надел доху и прилетел в Стокгольм рассказать им о самых высоковольтных в мире арсенид-галлиевых приборах и эффектах, которые мы на этих приборах наблюдаем. "Расколоть" меня пристрастным допросом в Стокгольме не удалось, и Карл прилетел в Ленинград выводить нас на чистую воду.
В первый же день стало ясно, что кое-что о Ленинграде и Физтехе он знает. НИКОГДА он не посещал, и даже попытки не делал посетить физтеховские туалеты. В 10 утра мы встречали его у метро, в 17 - с той же станции отправляли в гостиницу. И ни разу... Мы, естественно, подавали пример. Заводили разговоры на тему. Прямо спрашивали: жалко-же человека. Все наши усилия разбивались о вежливую непреклонность гостя. На третий день мы присвоили ему почетное звание БМП (Большой Мочевой Пузырь) - не путать с Боевой Машиной Пехоты. И оставили в покое.
Все, что мы ему показывали, Карл с пристрастием проверял. Говорили мы, что толщина пластинки 300 микрон и на его глазах измеряли индикатором - Карл лез в портфель, из него извлекал специальный несессер, из того - коробочку, из коробочки - пакетик, из пакетика - пластинку. И на том же индикаторе проводил контрольное измерение. Проводили у него на глазах емкостные измерения, - из другой коробочки появлялся контрольный прибор, емкость которого, видимо была измерена в Швеции, и измерение перепроверялось на нашем приборе. Показывали ему, что напряжение пробоя - 600V, - из портфеля извлекался портативный тестер, и напряжение измерялось шведским прибором. Через пару дней Карл оттаял. Сделал семинар (на русском языке !)
и начал знакомиться с технологическими установками, где этот самый арсенид галлия выращивался.
Я видел, как аналогичный процесс происходит у них в институте. Гермозона класса "100", т.е. помещение, где в кубометре воздуха - не больше 100 пылинок. ( Для сравнения: - в лесу этих пылинок на кубометр - 10 000. В городском воздухе 1 000 000. В Физтехе, где и в 89 году пол мыли раз в месяц - миллионов, наверное пять на кубометр). Перед гермозоной - тамбур, где обязательно переодеваешься, надеваешь нейлоновый халат, шапочку, тапки, бахилы, маску и.т.д.
Я, как мог, старался постепенно приуготовить Карла к предстоящему ему зрелищу. Говорил, что установки - самодельные, штуцеры - самодельные, прямо следуя анекдоту о школьнике из Итона, писавшего сочинение " О бедном человеке " : И дворецкий у него был бедный, и садовник бедный, и оба шофера - бедные ...Однако понимал, что смягчить предстоящий удар могу только в очень малой мере. И малодушно отдал гостя в руки молодого технолога, который за границей не был и никаких комплексов не испытывал.
Насколько потряс Карла вид нашей установки я мог оценить по тому, что вернувшись, он попросил проводить его в туалет, а возвратившись, - никак не комментировал увиденного. Он вымыл руки, сел за стол и просидел пол-часа, что-то записывая в блокноте. Затем обратился ко мне: " Майкл, можно мне сфотографировать вашу технологическую установку? " - Стыдно признаться, но вся муть, вколачиваемая с детства, на секунду поднялась во мне, - видения фотокорреспондентов, шныряющих по помойкам с фотоаппаратами... Видение мелькнуло и исчезло, оставив во рту явственный рвотный привкус.
" Установка не моя, Карл, но я, конечно, могу попросить разрешения у технолога. Скажи, пожалуйста, зачем тебе фотографировать все эти сопли?"
" Я вернусь в Стокгольм и соберу лабораторию. И покажу эти снимки ребятам. И скажу: " Смотрите на чем люди в Санкт-Петербурге получают диоды с рабочим напряжением 600 Вольт. В вашем распоряжении самая современная в мире установка, купленная за полтора миллиона долларов. Почему у вас рабочее напряжение 150 ?"
"Да, понимаю. Конечно, я поговорю с Юрой.." Карл помолчал.
"Майкл, а ты можешь мне объяснить, почему на установке, которую, извини, ради Бога, но на Западе стыдно было бы выбросить на помойку, у вас получаются такие результаты?"
"Точно, конечно, не могу. И никто не сможет, Но, если хочешь, - просто пара соображений."
"Да, пожалуйста"
" Во-первых, технолог, работающий на этой установке, собрал ее винтик за винтиком, И, пока идет процесс, он шкурой чувствует, что происходит. Как матери не нужно измерять температуру ребенку, чтобы узнать, болен ли он, так и технологу не нужно смотреть на приборы: он просто ЗНАЕТ, что делается внутри. Во-вторых, провести процесс трудно, и прежде, чем его начать, человек неделю, или месяц будет обдумывать предыдущие результаты и решать, что сделать в следующий раз. В-четвертых, наш институт - это место, где ты можешь в любое время получить благожелательный ответ практически на любой вопрос в области физики твердого тела. И, наконец, за каждым этим молоденьким парнем, с которыми ты разговаривал - НАУЧНАЯ ШКОЛА."
"What do you mean?"
" Он работает в Физтехе с третьего курса института. Он уже пять лет разговаривает с умными и благожелательными людьми. И пять лет учится НЕ ДЕЛАТЬ ГЛУПОСТИ и ДУМАТЬ, что делаешь."
" Не приехать ли мне сюда на год поработать?"
" Семья у тебя есть ?" - "Есть". "Кто ее кормит?" - "Я, конечно."
" Не приезжай."
Физтеховцы заграницей
г. Ульянов в Финляндии
Младший научный сотрудник Ш, бакинский еврей, сангвиник и жизнелюб, был приглашен на два месяца поработать в Университет Турку. Ш отнесся к приглашению ответственно: купил справочник "Города - побратимы Ленинграда" и главу о Турку выучил наизусть. Помимо научной любознательности им руководил отчасти и инстинкт самосохранения. Было это еще во времена, когда добродетель каждого приглашенного испытывалась Идеологической Комиссией Парткома. Председатель же комиссии, суровый коммунист и несгибаемый патриот ( впоследствии эмигрировавший в Израиль ) был известен строгостью и особенной въедливостью.
Изучая справочник, Ш, в частности, узнал, что Ленинград подарил побратиму скульптуру Ленина работы Аникушина, и что эта скульптура " установлена благодарными жителями Турку на центральной площади города ".
Благополучно пройдя искус Идеологической Комиссии, Районного Комитета Нашей Партии, и еще более серьезного учреждения, Ш попал в Турку и приступил к работе. Обжившись, он отправился знакомиться с достопримечательностями. Как-то вечером он забрел на центральную площадь города. И - не увидел анонсированной скульптуры. Ш удивился. На следующий день он пришел на площадь днем, и разыскал подарок Родины: скульптура стыдливо пряталась где-то сбоку, в кустах.
Работа в Турку шла хорошо, однако жизнь Ш несколько омрачалась мрачной сдержанностью его хозяина - финского профессора.
" Я всегда считал, - рассказывал потом Ш, что даже мумию могу разговорить,
Слово за слово, - ну, - ты меня знаешь! " ( Я его знал )