Касси моргнула и уставилась в какую-то точку за плечом графа.
- Там был пятый.., их главарь. Жозеф лежал без сознания, и я считала, что он мертв. Когда я умоляла этого человека позаботиться о нем, тот ответил: "Пусть он вечно гниет в аду".
- Так Жозеф не видел его?
- Нет, он пришел позже. - Образ неизвестного расплывался перед глазами. Он чем-то отличался от остальных.., и не насиловал меня. Но именно этот, пятый, приказал нас убить.
- Чем он отличался, сага? - спросил граф, вынуждая себя говорить как можно спокойнее. Касси беспомощно покачала головой:
- Не знаю.., не могу вспомнить.
- Это не имеет значения, Касси, - мягко шепнул граф.
- Жозеф сказал, что ты убил двоих, Джулио и Джакомо.
Касси вспомнила серое от боли лицо корсиканца. Граф принес ее в спальню Жозефа и даже оставил их на несколько минут наедине.
- Что еще Жозеф говорил тебе?
- Что эти люди - bravi. У каждого татуировка на руке - змея, обвившая меч.
Широко раскрытые синие глаза с недоумением уставились на графа.
- Но кому понадобилось убивать нас?
- Не знаю, Кассандра, но обязательно найду остальных и добьюсь признания, - пообещал граф и, слегка улыбнувшись, добавил:
- Кажется, Жозеф - настоящий кладезь сведений.
- Он выживет?
- Не знаю, Кассандра. Жозеф уже не молод, а рана тяжелая.
Касси поскорее отвернулась, чтобы скрыть готовые хлынуть слезы. Граф погладил ее по голове:
- Может, попробуешь заснуть, сага? Но ядовитая горечь внезапно затопила сердце. Касси, задохнувшись, пробормотала:
- Ребенок. Я потеряла ребенка.
Энтони судорожно прикусил губу, боясь выплеснуть бессильную злобу на тех, кто осмелился сделать такое с женщиной, которую он любил.
- Кассандра, послушай, - с трудом выговорил он наконец. - Мне жаль наше дитя, но ты для меня важнее всего на свете. Пожалуйста, поверь мне и забудь о своей несуществующей вине. Главное - ты жива, и я люблю тебя. Остальное не имеет значения.
Одинокая прозрачная капля сорвалась с ее ресниц и поползла по щеке. Энтони быстро смахнул ее.
- Подумай, сага, - пошутил он, - как только ты поправишься, снова сможешь в любую минуту дать мне нагоняй, если посчитаешь, что я становлюсь невыносимым тираном.
Касси проглотила слезы и вынудила себя улыбнуться.
- Ты всегда будешь тираном, - прошептала она, уткнувшись носом ему в ладонь.
***
На следующее утро синьор Биссоне, уставший и угрюмый после очередного визита к Жозефу, постучал в дверь спальни, где граф сидел подле Касси. Накануне вечером доктору пришлось покинуть виллу, чтобы принять роды у Катерины Пизани. Дав жизнь маленькому сыну, женщина умерла на рассвете от потери крови.
- Просто поразительно, - пробормотал он, покачивая головой, - почему Господь в своей бесконечной милости предпочел загасить жизнь девятнадцатилетней девочки.
- А Жозеф? - резко спросил граф. Синьор Биссоне извинился за свою невольную бестактность и печально нахмурился:
- Милорд, будь он молод и здоров, его лихорадка тревожила бы меня меньше. Я, конечно, удалил гной из раны. Но у корсиканца не было времени восстановить силы. Он стар, ваша светлость.
- Что вы хотите этим сказать? - нетерпеливо спросил граф.
- Он не выживет.
- Нет! Этого не может быть! Касси вскочила, прижимая к себе одеяло, и лихорадочно затрясла головой:
- А я говорю, он поправится! Я сама стану ухаживать за ним! У него сильная воля, он не позволит лихорадке убить себя, когда даже эти негодяи не смогли его прикончить!
Задохнувшись от возмущения, она замолчала. Доктор с каким-то странным выражением уставился на нее.
- Ты говоришь по-английски, Кассандра.
- Простите, - промямлила она.
- Синьорина говорит, что при надлежащем уходе Жозеф может поправиться.
Синьор Биссоне осторожно поставил на стол хрустальный бокал и отвесил поклон графу.
- Вполне возможно, ваша светлость, - сухо заметил он. - Я велел этой женщине - Марине поить его отварами. Если ему станет хуже, я, конечно, немедленно вернусь. Но так или иначе, сегодня вечером я снова его осмотрю.
- Только вечером?!
Доктор мрачно воззрился на молодую женщину. Он не знал, кем она доводится графу, но, по-видимому, придется проявить снисходительность, хотя бы из-за состояния несчастной. Слишком много ей пришлось пережить!
- Боюсь, в этом случае медицина бессильна, синьорина.
- А я боюсь, ваше отношение к больному не имеет ничего общего с медициной.
Граф заметил, как врач оскорбленно поджал губы, и поспешил вмешаться.
- Я знаю, вы делаете все, что можно, - вкрадчиво начал он. - Мой лакей, Скарджилл, обладает немалым опытом в лечении подобных лихорадок. Благодарю вас, синьор, за помощь.
После ухода доктора граф обернулся к Касси, намереваясь сделать ей выговор, но, увидев ее потрясенное лицо, тотчас же прикусил язык.
- Пожалуйста, отнеси меня в комнату Жозефа, - попросила она.