— Гордость. Мешает гордость, и ничего больше.
— И тебе мешает гордость? — спросил Логан, приподняв брови.
— Я подчиняюсь воле моих людей, — огрызнулась она и начала собирать посуду со стола.
— Я тебе помогу, — сказал Логан.
Когда с посудой было покончено, Элида решила убраться в кухне, а Логан отправился в душ.
— А вот и я, — объявил он, появляясь на кухне и вытирая голову полотенцем.
Элида, поддавшись искушению, убрала у него со лба мокрую прядь.
— Куда ты так спешил? — сказала она с упреком. — Я собиралась присоединиться к упреком. — Я собиралась присоединиться к тебе.
— Негодница! — засмеялся Логан, жадно ее целуя.
Быстро подхватив ее на руки, он прошел в спальню и осторожно положил Элиду на смятую кровать. Затем он снял с нее халат и отшвырнул его в сторону.
— Если мы проживем еще сотню лет, мне все равно будет мало тебя, — пробормотал он, пожирая взглядом ее золотящееся на солнце тело. — Боже, какая ты красавица!
— А ты — лучший любовник, которого только может пожелать женщина, — ответила она с улыбкой.
Отбросив на время все сомнения и заботы, она целиком отдалась наслаждению, и тела их слились, сотрясаемые судорогой блаженства.
Потом они лежали рядом, и Логан мизинцем обвел ее губы и шутливо спросил:
— Ты ничего не подложила в кофе? Какой-нибудь приворотной травы или чего-нибудь в этом роде?
Элида строго нахмурилась, но в голосе у нее сквозило веселье.
— Индианки достаточно могущественны в искусстве соблазна и способны очаровать воина без зелий и заговоров.
— Гордячка! — засмеялся он, прижимая Элиду к себе.
— Еще какая! — отозвалась она и, положив голову ему на грудь, закрыла глаза. Она отчетливо слышала стук его сердца, а по ровному дыханию поняла, что он погружается в сон.
— Я люблю тебя, — прошептала она, целуя его в подбородок.
Логан что-то сонно пробормотал и еще крепче сжал объятия.
— И буду любить всегда, — добавила она, прежде чем уступить дреме.
— Объявляю выходной, — сказал Логан, когда ближе к полудню они окончательно проснулись.
Элида, обмотав мокрую голову полотенцем, стояла у зеркала, а он, подложив сзади подушки, восседал на кровати, как паша.
— И чем ты предлагаешь заняться в этот выходной? — поинтересовалась Элида.
— А чего бы тебе хотелось? — Закинув руки за голову, он с ленивой улыбкой следил за ее действиями.
— Съездить в горы, совершить прогулку по снегу.
Логан содрогнулся всем телом, словно на него вылили ведро ледяной воды.
— Ничего потеплее ты не могла придумать?
— Меня согревает твоя жаркая страсть, — отозвалась она, переходя к шкафу. — Думаю, это тебе подойдет.
Она повернулась, и он увидел у нее в руках пару опушенных мехом мокасин.
Логан сжал губы.
— Это тоже наследство Симона? — спросил он сухо.
Элида покачала головой и засмеялась:
— Нет, глупышка! — она подошла к нему и села на кровать. — Я сшила их для тебя — на Рождество. Но если есть повод обновить сейчас, то почему бы не сделать это?
Логан изумленно округлил глаза.
— Но как ты могла сшить их, не зная размера моей ноги?
— Примерь — и посмотрим, угадала ли я.
Элида лукаво улыбнулась. Она не стала говорить, что пару раз тайком измерила его обувь.
— Уж не испугался ли ты снега, Логан Теннер? — тоном прокурора спросила она, видя, как он медлит. — Если так, скажи, мы, индианки, снисходительны к слабостям бледнолицых.
И почти тут же она взвизгнула — так неожиданно Логан затащил ее в постель.
— Ах ты, маленькая негодница, — пробормотал он, жадно целуя ее, а потом отобрал мокасины. — Я их примерю, но потом. Я вовсе не трус и от прогулки по снегу не отрекаюсь.
Он посмотрел на нее долгим и любящим взором.
— Ты просто прелесть, Элида! Ты удивляешь меня всякий раз, когда я начинаю думать, что теперь-то меня уже ничем не удивишь.
Он сел на край кровати.
— Ну, а теперь иди оденься. Я собираюсь сперва познакомить тебя со своей матерью, а затем можно сколько угодно гулять по снегу.
«Нет!» — в ужасе подумала Элида. Он стоял напротив, красивый, немного задумчивый, и сердце у нее оборвалось. Ей хотелось закричать, что это знакомство бессмысленно, что Мак-Адам все равно не оставит ей никакого выбора, кроме как снова пуститься в бега, что она любит Логана больше жизни, но безопасность и благополучие соплеменников — главная обязанность ее жизни…
Но вместо этого она спросила:
— По-твоему, я ей понравлюсь?