Ходынское поле столицы своим многолюдством в этот солнечный день напоминало море, по которому гуляли лёгкие волны. Тысячи и тысячи людей стояли здесь. В праздничных одеждах, с цветами и иконами в руках, они во все глаза смотрели в сторону большого возвышения-трибуны, украшенного яркими тканями и цветами.
— Ринат… — император замялся. — Непривычно звать тебя так. Лучше по-старому… Имам Шамиль, князь Кавказский, сегодня большой день для всех нас. Только сначала позволь поблагодарить тебя за то, что было сделано в наместничестве.
Они больше недели назад приехали из Тифлиса, где Николай Павлович знакомился с произошедшими в наместничестве изменениями. Сказать, что он был удивлен, значит, ничего не сказать. Император во время всего путешествия по городкам наместничества выглядел настоящим сомнамбулой, зомби, который слова сказать не мог, а лишь ошарашенно поворачивал голову из стороны в сторону.
Он словно попал в другой мир после пересечения границы наместничества. Все началось с огромных указателей при въездах в города и селения, где перечислялись название поселения, местная администрация, местоположение ближайшего полицейского и медицинского участков. Возле первого такого указателя Николай Павлович почти час стоял и внимательно вчитывался в текс, который после просил обстоятельно ему объяснить. Мол, для чего такие расходы? Все же и так знают, что и где находится. Рината пришлось потом ему рассказать, что и как.
Едва не убило императора дорожное полотно, которое он увидел при въезде в наместничество. Здесь Николай Павлович, вообще, не пожалел свои белоснежные лосины, опустился на колено и стал трогать ладонями асфальт. Его лицо в этот момент было настолько охреневшим, что к императору тут же бросился его личный врач, барон Штоф, со всеми своими минзурками и порошками.
Его императорское величество ползал и ползал на коленях, щупал и колол асфальтовое покрытие дороги. Все никак не мог понять, что это такое за твердое покрытие. Пришлось, Ринату, скрывая улыбку, вновь все рассказать: и про мелкий щебень с гор, и про естественные битумные озера в Дагестане и Чечне, и про придуманные им грейдеры на конной тяге. Не забыл упомянуть и про систему общественных работ, развернутую на всей территории наместничества. Из тюрем гнали мелких мошенников, воров, казнокрадов, и всякую другую мелочь, которые отрабатывали все свои провинности на строительстве дорог, общественных бань и клозетов. Для пополнения таких производственных отрядов новыми работниками назначил награду за донос о преступлениях. Теперь люди плюнуть лишний раз на улицах боялись, не то что сделать что-то серьезное.
Правда крепко повздорили Ринат с императором, когда последний увидел первог повешенного на центральной улице Тифлиса — целого градоначальника. Тот так и висел, раскачиваясь из стороны в сторону, при полном параде — в мундире, орденах и украшениях..
Тогда Николай Николай Павлович сильно возмутился. Орал, кричал, топал сапогами брызгал слюной, даже тростью кинуть пытался. Мол, как так можно? Да, как он смеет поднимать руку на дворян?
Еле-еле, с большим трудом Ринату удалось все объяснить. Пришлось вытащить наружу все грязное белье которое власть имущие тщательно скрывали и поведать о многочисленных нарушениях закона со стороны чиновников градоуправления. Император круглыми от удивления глазами рассматривал небольшие даггеротипы — предги фотографий, на которых крупные чиновники были засняты в весьма пикантных позах. Затем перебирал финансовые отчёты специальных аудиторов, которые свидетельствовали о крупном воровстве в губернских учреждение. Выходило, что здесь вор сидел на воре и вором погонял остальных. Объем взяток и размер прямых хищений тут был таким, что впору каждого второго вещать на столбе.
Император тогда, выпучив бешеные глаза, выхватил трость и начал хлестать повешенного. С оттягом бил, с яростью, с выкриками, что ордена с трупа сыпались, как перезрелые яблоки.
Но теперь все это уже было в прошлом. Сегодня наступал новый этап. Сегодня Ринат получал в свои руки инструмент, с помощью которого мог влиять на всю страну сразу.
— Сегодня моя дочь Мария обручиться с твоим сыном Джамаллудином, что позволит породниться нашим народам, а также Кавказу и России, — император положил руку на плечо имаму Шамилю. К ним вели двоих деток — стройную тростиночку Марию в белоснежном платье и закрывающей лицо шали и темненького мальчонку-горца, затянутого в щегольскую белую черкеску. — Горы породнятся с равниной. Но главное другое…
Николай Павлович повернулся лицом к имаму и крепко сжал ему плечо
— Главное, что у наших детей теперь будет совершенно другое будущее, — мистическим блеском сверкнули глаза императора. Он по-настоящему, истово, поверил в то, что будущее России можно будет изменить. — Теперь мы растопчем всех наших врагов, как тараканов. Так ведь?
Кивнув, Ринат улыбнулся. Все это, в общих чертах, они уже успели обсудить и не по одному разу. Наметили самые главные опасности, которые ожидали империю в ближайшее время. Теперь оставалось лишь работать, работать долго и кропотливо.
—…Раздавим, Ваше Величество. Сначала пнем, как следует, а потом с хрустом раздавим, — негромко проговорил Ринат, кивая головой. — Только нельзя забывать и про людей. Если простой народ будет сыт, обут и одет, то империя шагнет далеко вперёд… В тех записках, что я вам направлял, написано про то.
Кое-что уже и началось внедряться в хозяйственную жизнь страны, что, правда, не сразу должно было дать свой эффект. Массово открывались низшие ремесленные училища, в которых готовились мастера-техники, прикладники-практики. На учебные площадки завозились новейшие технические машины из Англии, Германии, Швейцарии, Франции, которые потом разбирались до винтика и готовились чертежи для производства в России. Естественно, все начиналось с простейших борон, сеялок и косилок. Но в некоторых училищах уже подступались и к копированию более сложных агрегатов и машин.
Одновременно был дан старт масштабной компании по переселению крестьян из перенаселенных центральных губерний за Урал. В соответствие с Императорским указом таким переселенцам давался весьма существенный начальный капитал — кому деньгами, кому продуктами, а кому и скотиной. По селам и деревням ходили сотни и сотни агитаторов из студентов и разночинцев, подробно, в цифрах и картинках, рассказывающих о о будущей прекрасной жизни на новых землях. Показывали картинки с видами густых лесов, заливных лугов и полноводных рек, полных разнообразной рыбы. Читали рассказы людей, уже переселившихся за Урал и начавших новую жизнь. Соблазняли особо колеблющихся помощью от государства на переселение. Угощали деток разными сладостями. Кто после такого устоит? Конечно, очень редкий человек! Мужики, дымя трубками и почесывая в затылках, собирались вместе и заводили длинные разговоры о новой землице без жадных помещиков, о хуторах без строго присмотра со стороны пристава. Спорили о плодородии новых земель, о высоте травы на заливных лугах. Их жены же стояли в сторонке, как каменные статуи, и жадно слушали, что решать мужики. Ведь переезд на чужбину редко бывает счастливым. Может и здесь не так плохо, думали женщины.
Несколько раз пытались подступиться к решению крестьянского вопроса, оказавшегося на редкость сложным и дурно пахнущим. Суть вопроса была в том, как освободить крестьян от фактического рабства у помещика и наделить первых землёй для прокормления. Требовалась гигантская сумма примерно в 300 млд рублей, которые государство запросто не могло выдать. Освободить же крепостных крестьян без земли, значило облечь их на голод и смерть. Помещики же, почуявшие, что их могут оставить без порток, тоже не желали идти навстречу государству. Вцепились в свое добро, подобно бульдогам.
Пришлось для начала ограничиться половинчатыми мерами. По всей стране создавались многочисленные благотворительные общества, ставившие своей целью сбор средств на выкуп крестьян с землёй. Финансовый ручеек, правда, потек небольшой, но тенденция к его увеличению сильно обнадеживала. Для поддержания такого почина даже сам император и его близкие стали попечителями некоторых благотворительных фондов, что тут же превратило небольшие ручейки пожертвований в полноводные реки. На полученные средства, в том числе, начали строить особые показательный села, где в новые дома и селили выкупленных крестьян. Сюда возили многочисленных гостей, которым показывали пасторальные дома, чисто выметенные прямые улицы, аккуратные ровные заборчики с яркими цветами за ними, тучные стада коров и овец. И это тоже привлекало меценатов, в том числе и зарубежных.
—…Мы точно совсем этим справимся? — наблюдая за церемонией обручения, спросил император. В его голосе слышались нотки неверия. — Слишком уж грозные силы стали против нас.
— Лучше ставить вопрос так — успеем ли мы подготовиться так, как нужно, — ответил Ринат, неопределенно махая рукой. Мол, решимости-то и знаний хватает, а времени — не факт. — Если хотим изменить историю, то нужно будет забыть о жалости и, прежде всего, к самим себе. Придется пахать так, как никогда прежде.
Теперь пришла очередь императора кивать головой. Он прекрасно понимал, о чем говорил пришелец из будущего. Более того, Николай Павлович видел то, что придется делать. Тифлис, столица Кавказского наместничества, стала для него кусочком того будущего, к которому он всегда стремился. Прежде захолустный губернский город с тремя десятками каменных домов и кучей кривых улочек за какие-то полгода превратился в нечто неописуемое. Центр города встретил его каменной брусчаткой, идеально чистыми улицами, необычно яркими вывесками магазинов, мастерских и парикмахерских, необычайно ярким светом электрических уличных фонарей. Казалось, ты попал в совершенно новый мир, в котором не было грязи, бедноты. К центру города прилегали разбитые скверы с уютными каменными беседками, каменными тропинками для неспешных прогулок, античные арки и аккуратно подстриженные декоративные кустарники. Чуть дальше императору показали заложенные корпуса двух реальных училищ для крестьян и разночинцев. Это должны были стать целые учебные кампусы с учебными зданиями, столовыми, спортзалами, мастерскими и общежитиями. Ко всему этому примыкали целые кварталы с длинными бревенчатыми бараками для строителей.
— Мы справимся… Ринат, должны справиться, — несколько раз повторил император, похоже, больше отвечая своим невысказанным мыслям. — Твой мир будет для нас предупреждением, чтобы твое будущее никогда больше не повторилось.
— Не повторится, — повторил за ним Ринат, смотря куда-то вдаль. — С нашим оружием точно не повторится.
P/S. История закончилась. Большое спасибо читателям! К вашим комментариям, по мере возможности и своих скромных сил, старался прислушиваться. Не всегда это удавалось, ибо часто сюжетная линия была уже выстроена, и вносить в нее коррективы не представлялось возможности