— Девушку быстро под горячий душ! И дай ей виски или коньяку!
Машу кто-то поднял, поставил на ноги, поправил сползающее с плеч полотенце.
— Девушка! — обратился к ней командующий здесь всем мужчина, поднимаясь с колен. — Вы молодец! Если бы не вы, он бы утонул! — И улыбнулся, глядя на нее золотистыми, чуть с прищуром, тигриными глазами!
У Машки остановилось дыхание, сердце ударило под коленки, и она стала заваливаться на бок и, если бы не подхватили чьи-то руки, упала бы, ударившись о мокрый песок.
«Дима!» — выстрелило в висок узнавание.
И всего на мгновение она отключилась.
— Ей плохо! — крикнул кто-то у нее над ухом.
— Нет. Нет, — возразила Маша, возвращаясь из секундного помутнения.
«Помутнение рассудка» — кажется, так это по-красивому называется.
— Игорь, да неси ты ее в дом скорее! — прогремел командирский голос. — Вот и врачи прибыли!
Все это она слышала как бы издалека, ее подняли на руки и куда-то понесли.
«Не надо мне ни в какой дом! Мне надо в свой номер!» — отстранение думала она.
На пороге дома их — Машку и того, кто ее нес, — встретила женщина, улыбавшаяся сочувственно.
— Неси ее прямо в душ! — распорядилась женщина.
Через какие-то коридоры, комнаты, двери и снова коридоры Машку принесли и поставили в душевой кабинке.
— Я вот здесь полотенце повешу, — сказала
женщина.
«Ладно, душ!» — согласилась с обстоятельствами Маша.
Душ — это хорошо. Ей надо согреться, разморозить мозги, перестать трястись бьющей изнутри мелкой противной дрожью перепуганного, замерзшего тела.
Она врубила горячую воду, уперлась обеими руками в стену и так и стояла под лупящими обжигающими струями, не сняв купальника. Черный раздельный купальник калифорнийского приобретения ей нравился необычайно за удобство и за то, как он ей шел — с высоким поясом плавок, подчеркивающим талию, визуально добавляющим длины ногам, с глухим, в спортивном стиле, верхом, удобным и эластичным.
Сможет ли она его теперь носить, после таких событий, думала Маша, он будет ассоциироваться с неприятным воспоминанием.
Вос-по-ми-на-ни-ем!
Дима.
Вот каким ты стал.
Хозяином данной частной собственности «не влезай, убьет!». Хозяином жизни.
То, что он был хозяином, и командиром, и отцом родным здесь, — понятно с лету, без необходимости каких-либо дополнительных вопросов.
Богатым. Сильным. Жестким. Тигриные глаза.
Машка узнала его сразу и рассмотрела немного. Конечно, он изменился, но она узнала сразу.
«Кажется, еще сегодня ночью тебе было интересно, каким он стал. Теперь неинтересно, теперь почему-то грустно, совсем грустно!»
Сколько она простояла под хлещущими горячими струями, потеряв счет времени?
Машка одним движением закрутила краны, обрывая набежавшую непонятную грусть-тоску. По несбывшемуся, наверное.
«Ладно, Мария Владимировна, давай вытирайся и дуй отсюда!» — приказала себе строго.
Выпуская на свободу клубы пара, она распахнула дверцы кабинки и вышла из душа. Вытираясь, придумывала, как бы половчее смыться из этого дома, и поняла, что оттягивает момент выхода за пределы душевой и боится встретиться с ним снова.
— Так! — договаривалась она сама с собой, глядя в запотевшее зеркало и подтверждая слова рубящим жестом руки. — Ты его не узнала! И виду не смей подавать! Спасибо-спасибо, мерси-мерси. Он-то тебя не узнал точно! Значит, «здравствуй, Дима!» отменяется. Он незнакомый, тяжело богатый мужик, закрытый и недоступный, как элитный клуб! Вот и ладненько — пока-пока!
Решительно водрузив полотенце на крючок, расправила плечи, выдохнула и вышла из душевой. И попала в широкий коридор.
В кресле, возле маленького столика у стены сидел Дмитрий Федорович Победный, одетый в летние легкие брюки и белую футболку. Он поднялся при ее появлении.
— Ну, как вы? — спросил, доброжелательно улыбаясь.
— Спасибо. Согрелась, теперь в порядке, — отрапортовала Машка светским до заморозков тоном.
Под коленками зазвенело, сердце сбилось с ритма, пропустив пару ударов, и понеслось вскачь.
— Я принес вам коньяк. — Он указал рукой на два хрустальных пузатых бокала, стоявших на столике.
— Нет, нет! Благодарю вас! — протокольно отказалась Маша.
«Как погода в Лондоне? Дожди». И дождливым же лондонским тоном поинтересовалась:
— Как пострадавший?
— Скорая и госпитализация не понадобились. Шок, легкое сотрясение, небольшое переохлаждение, воды нахлебался, стресс, а так все в порядке.
— Слава богу! — порадовалась Мария Владимировна.
— Ему, конечно, тоже, но спасли его вы, — переходя на предложенный лондонско-дождливый тон, ответил хозяин.
— И вы, — поделилась лаврами Маша. — Я бы хотела поскорей попасть в свой номер. У меня на пляже остались вещи, сумка с документами.
— Я уверен, что о ваших вещах позаботились работники пансионата, а в номер мы сейчас вас доставим. — Дожди, дожди, никакого тепла в голосе.
— Спасибо! — заученно благодарила Маша, рассматривая его во все глаза, запоминая и изо всех сил стараясь сдерживаться, не выказать интереса, мысленно себе напоминая ежесекундно про элитный закрытый клуб.