Дама. И потому Бог с ним, с самолетом...
Пианистка. И с гением тоже?
Дама(кричит). Не перебивайте!
Пианистка. Молчу, детка, молчу.
Дама. Я расскажу эту мою историю. Про колоски.
Пианистка. Может, раз уж Бог с ним, с аэропланом -- расскажешь после концерта? Мне все-таки хотелось бы поиграть хоть десять минут.
Дама. Нет, сейчас же, сейчас! Чтоб вы знали!
Пианистка. Что знала?
Дама. Чтоб вы знали про мое... сознание. Про мое! Слышите?!
Пианистка. Как ты разнервничалась!
Дама. А вы обо мне не заботьтесь! Вы выслушайте меня!
Пианистка. Будь по твоему. Они подождут. Они, в отличие от вас с Бобом -люди терпеливые. Привыкли ждать. Веками.
Дама. Веками -- это вы загнули, мадам. Пятидесяти лет не прошло, как в последний раз истощалось неистощимое их терпение. И ваш супруг, кстати...
Пианистка. Давай, милочка, оставим в свою очередь в покое и моего супруга. Про колоски так про колоски.
Дама. В самом деле. К чему отвлекаться. Про колоски. (Пауза.) Когдадядю Васю арестовали... Он ведь не только ваш супруг, он еще и мой дядя! Когдаего арестовали... апотом вас -- каких мы тогдас мамой страхов не натерпелись!
Пианистка. Надо полагать. Ждать всегдастрашнее.
Дама. Должен был вернуться отец. Мамабоялась, что, едваон появится -возьмут и его, и строилакакие-то сумасшедшие планы. Чуть ли ни наполюс к нему пробираться, чтобы предупредить.
Пианистка. Понимаю, Машенька. Я понимаю.
Дама. Как же, понимаете! Пустили дядю Васю сюда!
Пианистка. Я не смелаего удерживать, не смела!
Дама. Хорошо. Не о вас речь. Не отвлекаемся.
Пианистка. Не отвлекаемся.
Дама. Отцамы так и не увидели. Его арестовали где-то там, в Мурманске, что ли. Потом пришлаи нашапора. В тюрьму нас, правда, не посадили -- тихо-мирно выслали в деревушку под Рязань, в солженицынские места. Это, надо заметить, нам еще повезло, что под Рязань.
Пианистка. В какие -- в какие?
Дама. Вы что, не читали Солженицына? Там же про вас!
Пианистка. Про меня лично?
Дама. Про вас про всех! Про таких, как вы! Про репрессированных!
Пианистка. Я, милочка, про таких, как мы, и без Солженицыназнаю. И слишком много пропустилавремени, чтобы отвлекать его теперь от музыки начтение модных новинок.
Дама. Он не новинка. Он классик!
Пианистка. Классик?
Дама. Впрочем, вам жить.
Пианистка. En effect. Мне.
Дама. К школе маму, естественно, и не подпустили, спасибо еще, что взяли счетоводом. Потом началась война, счетоводы стали нужны не слишком. Мамакопалась в поле, я тоже. А по ночам вылаот голода. Старалась тихонько, чтоб мамане слышала.
Пианистка. Мамы слышат все.
Дама. Вам-то откудазнать?! У вас ведь детей не было!
Пианистка. О-ля-ля! острые у тебя обнаружились зубки!
Дама. Простите, мадам. Я не хотела.
Пианистка. Пустяки.
Дама. А если слышала -- почему не пошласама?! Почему?! Почему послаламеня?
Пианистка. Куда, деточка? Не надо: не трясись, не дрожи.
Дама. Собирать эти вонючие колоски.
Пианистка. Почему вонючие?
Дама. Уже в сорок шестом. Мы настолько оголодали, обе, что зиму не пережили б никак.
Пианистка. О, Машенька! Тебе и не снилось, сколько в человеке резервов.
Дама. И онапослаламеня ночью в поле, собирать колоски. Закоим делом меня и застукали. Вы сидели в это время, небось и не знали про Указ. А заколоски тогдадавали десять лет.
Пианистка. Мы-то, может, лучше тех, кто наволе, знали: сажали-то к нам.
Дама. Мне еще не исполнилось семнадцати. Я былався такая... (нервный смешок) хрупкая... светящаяся... Он набросился наменя: сторож, калекаоднорукий. Демобилизованный. Не понимаю, как и вырвалась. Прибежала, себя не помня, домой, дверь заложила. Только все это уже было бессмысленно: он же меня узнал.
Пианистка. Дальше, деточка, дальше.
Дама. Их после войны так мало осталось, мужиков! Любая баба, любая девка -- с радостью: калекатам, не калека. Нет! -- ему обязательно захотелось меня!