Руки Невила легли ей на бедра. Дорис ощущала твердость его восставшей плоти настолько же интимно, как свои набухшие груди, как острую боль в низу живота, как...
Дорис услышала шум где-то на улице. Это походило... Девушка насторожилась в потрясенном неверии, узнав звук мотора.
Невил, очевидно, тоже его услышал, потому что отпустил ее и нахмурился.
Через кухонное окно Дорис увидела во дворе «лендровер» почти такой же помятый, как у Невила. Водитель резко и небрежно развернул его, выключил мотор и вылез из машины. Дорис тут же узнала его. Это был тот человек, которого она видела вместе с Невилом во дворе отеля.
Дорис наблюдала, как он, спотыкаясь, направился к двери и затем настойчиво заколотил в нее.
— Я пойду... — начала она, но Невил замотал головой.
— Нет, не надо. Оставайся здесь, — сказал он, отправившись открывать дверь.
У визитера были вид и запах сильно перебравшего человека, с отвращением заметила Дорис, когда мужчина ввалился в кухню и, шагнув к столу, тяжело навалился на него. Он хмуро уставился на девушку, с явным трудом пытаясь удержать взгляд на ее лице.
Он, совершенно очевидно, не узнал ее, и Дорис напряглась под злобным и одновременно похотливым взглядом.
— Значит, ты очередная девка Нева, да? — заплетающимся языком проговорил мужчина. — Всегда ухитряется подцепить самую аппетитную. Каков мерзавец! Наверное, мне надо поменяться с тобой местами, — обратился он к Смайлзу. — Зарабатывать большие бабки и укладывать хорошеньких куколок к себе в постель, ха-ха! Ты в самом деле неплохо здесь устроился, Невил, мой друг. Секса сколько захочешь, когда захочешь, да еще и деньги получаешь. Черт, должно же что-то и мне перепадать. Как же так: никакого секса и бывшая жена, которая собирается пустить меня по миру. Ты знаешь, что сделала сейчас эта сука? Заявила, что я разорил ферму, и претендует на пятьдесят процентов от ее стоимости. Десять лет назад все было по-другому. Тогда я на дотациях зарабатывал больше, чем на своей ферме сегодня. Она собирается меня разорить. Вот что она собирается сделать... — Он замолчал и повернулся к Дорис, снова уставившись на нее мутными глазами. — А где та, рыжая, которая жила здесь раньше? Та была настоящая телка. Я тоже так думал о своей Элизабет. Она из-за меня голову потеряла, когда мы впервые встретились. Черт, она одурачила меня. А вот ты хорошо придумал, Нев. Не позволяй им задерживаться надолго, кушай, пока сладко... Как только они запускают в тебя когти... Меня вышвырнули из паба, знаешь? Сказали, уже слишком напился. Гады... Но я подумал, дай заверну к тебе, вместе выпьем. Ты мне всегда хорошим другом был, Нев... И деньги у нас с тобой водились, помнишь, а?
Он опасно раскачивался из стороны в сторону, когда, оттолкнувшись от стола, пошагал к Смайлзу.
Дорис наблюдала за ним со смешанным чувством потрясения и отвращения: отвращения от его мерзкого вида и потрясения от выданных в пьяной болтовне подробностей о Смайлзе.
Слезы, словно кислота, обожгли ей глаза, но эта боль не шла ни в какое сравнение с болью в сердце. Слишком слабым было утешение услышать подобные откровения как раз вовремя, чтобы удержаться от глупости, которую, судя по словам посетителя, совершило бесчисленное множество женщин до нее.
В душе у Дорис все перевернулось, когда она вспомнила ту ложь, что изливал перед нею Невил, а она оказалась достаточно глупой и поверила. Она!.. После всего, что пережила и узнала, что должна была понять из трагедии Мэгги.
Такие люди ничем друг от друга не отличаются, жестко сказала себе Дорис. Среди них не существует исключений.
— Нет, я не поеду домой, черт побери, не хочу, — говорил сам с собой пьяный голос. — Это чертово место больше не дом... С тех пор, как сука уехала и прихватила с собой половину мебели. Слушай, я хочу выпить...
Он направился к двери, ведущей в глубь дома, но Невил перехватил его на полпути и решительно повернул к выходу.
— Я прошу за это прощения, — сказал он Дорис. — Но наши планы, похоже, придется отложить. На время. На очень короткое время, — многозначительно добавил он.
О Боже! И ему еще хватает наглости! Разве он не понимает, что дружок только что выдал его с головой? Он же слышал слова Джона. Или он полагает, будто Дорис так глубоко, так отчаянно хочет его, что просто проигнорирует подобное сообщение?
К горлу подступила тошнота. Дорис захотелось закричать, обрушиться на него, выплеснуть в горьких словах боль и возмущение, но гордость заставила ее молчать.
— Пошли, Джон, — уговаривал Смайлз. — Я отвезу тебя домой.
— Не хочу домой, — повторял тот, но Невил уже открыл входную дверь и почти силой вытолкнул его во двор.
Дорис неподвижно стояла, пока не услышала звук заработавшего мотора. Даже когда фары очертили во дворе круг и исчезли, когда Невил уехал, она все еще не могла пошевелиться.
Теперь она постигла смысл слов «превратиться в камень». Нет, не просто в камень, а в холодный мрамор. Все тело стало безмерно грузным и старым, ужасная тяжесть обрушилась на нее вместе с болью и горем. Почему, ну почему не прислушалась она к голосу рассудка, к своим опасениям? Почему так глупо дала чувствам увлечь себя? Тем же самым чувствам, которые теперь звали ее бежать, прежде чем придется пережить еще большие страдания.
Чувства! Однажды Дорис уже совершила ошибку, поддавшись им. Она не повторит ее снова. Гордость не позволит этого сделать.
«Вы не поверите, как долго я хранил обет безбрачия», — сказал он, и Дорис, как дурочка, поверила, потому что хотела поверить. Теперь его слова, подобно ее любви, стали горькими. Как же он, должно быть, потешался над ней! Ей следовало знать, сердито ругала себя девушка.
Смайлз даже не счел нужным напустить на себя стыдливый вид или показать неловкость, когда этот пьяница выдал правду!
Сколько он будет отсутствовать, вдруг подумала Дорис, взглянув на часы. Какое унижение! Теперь это не должно ее заботить, поспешно заверила она себя. Для нее лучше всего, чтобы Смайлз вообще не возвращался.
Дорис в гневе металась по кухне, перебирая в уме все слова Невила, поражаясь его изощренному обману. Лгать и причинять боль должно доставлять человеку удовольствие, если он достиг в них такого искусства. А в ее случае Смайлз может засчитать двойной успех, сначала заставив ее влюбиться в него, а потом...
Конечно, он и не сомневался, что когда она окажется в его постели, в его объятиях, сознание Дорис померкнет, в нем наступит хаос, и она с готовностью согласится с любыми бреднями, будь то луна из зеленого сыра или желание Дорис публично отречься от своих суждений о Центре и работе Смайлза.
Когда долго сдерживаемые слезы все же брызнули из глаз и залили все лицо, Дорис сжала маленькие кулачки и приказала себе не быть больше дурочкой.
Человека, из-за которого она плакала, просто не существует, а вместо потоков слез ей следует вознести благодарность Богу за то, что вовремя прислал сюда пьяного друга Невила, иначе...
Что «иначе»? — с горечью уколола себя девушка. Иначе она узнала бы правду завтра или послезавтра. Иначе она пережила бы несколько безумных часов, память о которых терзала бы ее всю жизнь.
Так как же долго собирается отсутствовать Невил? И что он намеревается делать по возвращении? Хватит ли ему бесстыдства просто проигнорировать случившееся и заявить, что они могут продолжить с того момента, когда его друг помешал им?
А что будет делать она, если, например, Невил сейчас войдет и просто обнимет ее? Она, конечно, отвергнет, оттолкнет его. Разве нет?
Вероятно, мудрее всего вернуться в свою комнату, решила Дорис. Не из малодушия, а просто повинуясь здравому смыслу.
Невил устало вошел в тихую пустую кухню. Ему пришлось задержаться у Джона гораздо дольше, чем он рассчитывал, но вовсе не оттого, что подвыпивший друг снова и снова настойчиво повторял историю своего рассыпавшегося брака, а потому, что его серьезно беспокоило состояние здоровья Джона.
Распавшийся брак тяжело повлиял на него. Несмотря на все заверения, Невил не сомневался, что Джон все еще отчаянно любит бывшую жену. Финансовые проблемы, вызванные распадом семьи, сфокусировали на себе все эмоции, которые этот валлиец не умел выразить. Для человека его воспитания и натуры легче было обвинить бывшую жену в стремлении забрать себе все деньги, чем признать, что ее уход образовал в его жизни такую брешь, которую ничто не могло заполнить.
Пристрастие Джона к выпивке в стремлении заглушить боль только ухудшало положение.
Невил попытался дозвониться домой, сказать Дорис, что задержится, но, когда девушка не взяла трубку, решил, что она уже легла спать.
Легла в свою постель... одна... когда по праву должна была находиться в его постели, в его объятиях. Тихий стон вырвался из его груди. Невила поразило открытие, с какой опасной легкостью потребность в Дорис лишила его контроля над собой.
В прошлом он пришел к заключению, что одной из причин его неспособности по-настоящему влюбиться служила чрезвычайная склонность к анализу, к контролю.
Как же он ошибался! Появление Дорис доказало его заблуждение. Все, чего ему не хватало раньше для полного счастья, — это лишь женщины, ему одному предназначенной Богом.
И Дорис стала такой женщиной. Он понял это мгновенно, инстинктивно почуял, но она... Невил тряхнул головой.
Когда-нибудь, уже очень скоро, она поведает, что сделало ее столь осторожной, заставило постоянно обороняться и почему она так неохотно позволяет себе доверять ему.
Глаза его затуманились, и он погрузился в размышления. Его никогда не покидала вера, что взаимное доверие является краеугольным камнем любых отношений, а интимных особенно. И вот сейчас он собирался принять на себя очень важные обязательства, причем такие же важные, как, вероятно, и Дорис. Однако девушка все еще таила от него какую-то часть себя, она не доверяла полностью, ей в какой-то мере даже хотелось иметь причину для подобного недоверия как средство избавления от отношений, которые, она сама не знала точно, хочет ли завязать. Может потому, что боялась его привязанности к ней или собственных чувств.
Многие нынешние женщины очень неохотно расстаются с независимостью, с таким трудом завоеванной. Невил никогда не обвинял их. Но ведь он никогда и не хотел превращать Дорис в свою послушную бессловесную тень. Если быть откровенным, он даже обиделся бы, подумай Дорис о нем такое в самом деле.
Он любил ее за то, что она была самой собою. Любил ее, нуждался в ней, желал ее.
Невил закрыл глаза и еще сильнее сжал зубы. Когда Дорис посмотрела на него сегодня, сказала, что хочет его, что не может ждать...