***
Высокий полуголый эльф с покрытыми татуировками телом сидел на полу просторной пещеры в позе для медитации.
Глаза его были прикрыты и со стороны кому-нибудь могло показаться, что один из жителей Кель-Таласа безмятежно дремал, но все это было лишь иллюзией, призванной скрывать истину от взора несведущих смертных…
Ноздорму Вневременный — предводитель Бронзовой Стаи Драконов и Аспект Времени был занят выполнением своего священного долга и прозревал ткань изменчивой реальности, окутывая эфемерными нитями вероятностей свой закаленный разум. События превращались в секунды, которые, в свою очередь сливались в годы и века, проносящиеся перед внутренним взором древнего защитника Азерота, выстраивая в его сознании канву существующей реальности.
Прошлое.
Настоящее.
Будущее.
Все это было лишь словами. Терминами, которые смертные придумали для того, чтобы описать явления, которые не мог объять их слабый разум. Хотя время было непостоянным явлением, его подобный реке поток всегда был единым и не мог существовать без какой-то отдельной части. Настоящее не могло наступить без прошлого, что к нему привело и не могло существовать без будущего, в которое нужно было стремиться. И эти три элемента были неразрывно связаны между собой с момента сотворения их вселенной, образуя то, что и было принято называть временем.
Но предводитель Бронзовой Стаи не осуждал смертных за то, что они не могли понять этого простого правила. Глупо было бы винить рыбу за то, что она не может увидеть мир за пределами воды, а только что вылупившегося детеныша за то, что он не умеет летать. Жители Азерота делали то, что должны были и Аспект Времени отвечал им тем же, с честью выполняя долг, что возложили на него Титаны.
Ни больше, ни меньше.
Но в последние месяцы потоки времени стали вести себя… Странно. События, что должны были случиться — не происходили, а то, чего Ноздорму не видел, наоборот — свершалось.
И это сильно беспокоило древнего дракона, который ранее не видел ничего подобного. Предводителю Бронзовой Стаи даже на какой-то миг показалось, что само время, как будто следуя злой воле незримого кукловода, старательно чего-то избегало. Или кого-то…
Из-за этого Аспект изменчивой стихии последние месяцы проводил в форме высшего эльфа, наблюдая за нитями событий и пытаясь понять, что же было тому причиной.
Многие полагали, что драконы принимали форму смертных лишь для того, чтобы маскироваться под других жителей Азерота и отчасти это было действительно так. Но лишь отчасти. Главной причиной, по которой верные последователи Титанов меняли облик могущественных рептилий на тела молодых рас, было изменение восприятия.
Пребывая в своем истинном облике, драконы не могли до конца понять существование тех, кого они защищали по воле Титанов и если ситуация не требовала огромной боевой мощи гигантской рептилии, Аспекты предпочитали выполнять свой долг в форме смертных.
Во всяком случае, сам Ноздорму делал именно так и насколько он знал — как минимум Алекстраза с Малигосом поступали схожим образом. Изера же постоянно витала в своих снах, а Нелтарион… Предводитель Черной Стаи даже до своего предательства был довольно отстраненным и замкнутым, а потому, что творилось у него в голове Аспект Времени просто не знал. Некогда Хранитель Земли демонстрировал своим сородичам непоколебимую стойкость и безграничную мудрость, но… Все кончилось тем, чем кончилось и один из главных защитников Азерота обернулся для мира величайшей угрозой.
Нити вероятностей дрогнули и взглянув в свое ближайшее будущее Аспект Времени почувствовал… Фантомное утомление. Это, крайне своеобразное чувство, посещало предводителя Бронзовой Стаи довольно редко и было одной из немногих вещей, из-за которых Ноздорму не любил дар Титанов. Знать о том, что тебе предстоит долгий и крайне утомительный разговор с упертой королевой Красной Стаи, уйти от которого не получиться — было для Хранителя Времени не особо приятно. Хуже этого было только знание всех возможных вариантов собственной гибели.
— Приветствую тебя, Хранительница Жизни. — Легкие шаги красноволосой эльфийки, появившейся позади медитирующего Ноздорму, были едва различимы, но Патриарху Бронзовой Стаи даже было не нужно оборачиваться назад, или заглядывать в будущее, чтобы узнать походку Алекстразы, ведь с ней Аспект Времени общался намного чаще, чем с другими своими… Коллегами.
— И я приветствую тебя, Хранитель Времени. — Королева Красной Стаи, вошедшая в пещеру, первым делом вежливо поприветствовала хозяина этой обители. Все же Алексразу с Ноздорму нельзя было назвать лучшими друзьями, и сейчас Аспект Жизни находилась на чужой территории, а потому минимальный этикет должен быть соблюден. — Полагаю, тебе уже известно, зачем я сюда явилась…
— Ты же прекрасно знаешь, что будущее не предопределено и я лишь вижу его вероятности. — Отрицательно качнул головой древний бронзовый дракон. — Если хочешь получить ответ — задай мне нужный вопрос. Что именно тебя встревожило настолько, что ты решила прийти ко мне лично, а не послав одного из младших членов своей стаи?
— Кориалстраз мертв. Я хочу знать то, как это случилось и кто в этом виновен.
— Я сочувствую твоему горю, Королева Красной Стаи… — Осторожно начал Ноздорму, неприятно удивившись тому факту, что он не заметил такого важного события, как гибель любимого супруга Аспекта Жизни. — Но ты уверена, что это достаточно веский повод, чтобы лично обращаться к Хранителю Времени? Ты же знаешь, я не стану использовать свой дар лишь для того, чтобы кто-то смог выплеснуть свое горе в яростной мести…
— Если бы дело было только в мести, то меня бы здесь не было, брат. — Спокойно ответила предводительница красных драконов и главная защитница жизни на Азероте, позволяя древнему бронзовому дракону отметить её выдержку. Несмотря на то, что внутри Алекстразы явно кипел нешуточный гнев, Хранительница Жизни не позволяла ему выплеснуться наружу и старательно держала себя в руках. — Но дело в том, что не так давно на землях высших эльфов я почувствовала всплеск демонической Скверны и отправила туда Кориалстраза, чтобы он разузнал подробности этого события. И если его убили, то… — Аспект Жизни, пребывающая в форме рогатой аловласой эльфийки, сделала небольшую паузу. — То вероятнее всего Пылающий Легион вновь пытается вторгнуться в Азерот и нам стоит собрать всех предводителей драконов. Но Изера и Малигос не станут меня слушать, если я сообщу им о своих подозрениях без каких-либо доказательств. Первая все время пропадает в Изумрудном Сне, а второй… Синяя стая понесла слишком большие потери во время Раскола и я не уверена что Аспект Магии вообще откликнется на наш зов о помощи. Поэтому мне нужны неоспоримые доказательства их присутствия и я должна знать, кто именно расправился с моим мужем.
Внешне Ноздорму сохранил полную невозмутимость, но после слов Королевы Красной Стаи его душевный покой слегка пошатнулся. Этого события, как и несколько других — Аспект Времени не увидел и сейчас древний бронзовый дракон начал догадываться почему это происходило.
— Ты принесла тревожные вести, сестра, но боюсь, что заданный тобою вопрос останется без ответа. Но не считай это моей прихотью… — Поднявшись на ноги, пребывающий в форме эльфа ящер взмахнул рукою и вылетевший из его наплечника песок заклубился вокруг них желтой взвесью. — Просто выполнить твое желание не в моих силах.
— Что ты имеешь в виду? — Королева Красной Стаи с легким любопытством начала разглядывать клубящийся вокруг них желтый песок, ведь обычно Ноздорму не демонстрировал при ней манипуляции вероятностями. — Разве после исчезновения Смертокрыла к тебе не вернулась твоя полная мощь Аспекта?
— Да, но… Проще будет показать тебе.
Патриарх Бронзовой Стаи вновь взмахнул рукой и окутавшая их взвесь начала показывать картины возможного будущего, которые Аспект Времени сохранил в своей многомерной памяти.
И перед Хранительницей Жизни развернулась картина будущего, которое не случилось.
Алестраза видела, как по землям высших эльфов безжалостной поступью шли орды нежити, жадно собирая кровавую дань. Как толпы вечноголодных вурдалаков пируют телами жителей Кель-Таласа и рвут в клочья всех, кто не успел от них спастись. Как падают Первые Врата, преграждающие мертвецам путь в обжитые районы королевства кель'дорай. Как падает под ударом Ледяной Скорби предводительница Следопытов Луносвета, чтобы в следующем образе стать омерзительным творением ужасающей магии смерти. Как облаченный в массивные латы воин опускает окутанною тьмой урну в воды Солнечного Колодца и по некогда лучащимся светом водам начинает расползаться бесконечный мрак…
— Это то, что должно было случиться с Кель-Таласом некоторое время назад. Нежить должна была пройтись по его землям маршем смерти и перебить большую часть его жителей.
— То есть ты заранее знал о том, что случиться и собирался это допустить… — С мрачным выражением лица заметила Алекстраза, заставив древнего бронзового дракона равнодушно пожать плечами. Это всегда было причиной их споров — Королева Красной Стаи прекрасно знала, что будучи Хранителем Времени, Ноздорму не имел права вмешиваться в события ради сохранения чьей-либо жизни. Изменение канвы существующих событий порождало новые вероятности, которые Патриарху Бронзовой Стаи приходилось вновь просматривать и далеко не факт, что вмешательство приводило к лучшему исходу.
К примеру — в данном случае вместо уничтожения большей части высших эльфов нежить могла извести эту расу вообще под корень.
И Алекстраза это понимала разумом, но будучи Аспектом Жизни, она стремилась защитить каждого её носителя и не могла принять настолько равнодушного подхода своего бронзового сородича.
— Я показал тебе это не для того оправдываться или объясняться. Суть здесь в другом. Это… — Ноздорму обвел рукой застывший вокруг них песок, изображающий ужасные картины так и не наступившего будущего. — То, что должно было случиться с Кель-Таласом. Наиболее возможная вероятность, которую я отчетливо видел некоторое время назад. Но сейчас же она исчезла, ровно как и события, что к ней вели. Они больше недосягаемы для моего взора. — По взмаху руки Аспекта Времени картина сменилась и теперь их с Королевой Красной Стаи окружал непроглядный мрак, в который превратился налитый ярким светом желтый песок. — Теперь при каждой попытке узнать будущее Кель-Таласа я вижу лишь это. Причем неважно, пытаюсь ли я узнать, выживет ли растущий на опушке леса цветок или стараюсь увидеть судьбу народа, чей облик мы с тобой сейчас приняли — результат всегда неизменен…
— Хочешь сказать, что Тьма, настигшая земли кель'дорай, настолько сильна, что твой дар не способен её преодолеть?! — Неверяще воскликнула Алекстраза, для которой могущество дара Титанов было чем-то незыблемым и непоколебимым.
— Это было бы очень удобное оправдание, но боюсь, что все несколько… Сложнее. — Отрицательно качнул головой Хранитель Времени. — Ранее от моего взора не мог скрыться даже сам Саргерас… Да, предводитель Пылающего Легиона невероятно силен и я мог узреть лишь отголоски его поступков, разобрать которые было невозможно. Но тем не менее — я мог это сделать. Сейчас же… — Ноздорму коснулся рукою темного мрака, заставляя его раствориться в воздухе. — Ничего. Абсолютная пустота, как будто бы Кель-Таласа никогда не существовало. Но предупреждая твой вопрос — через младших членов своей стаи я выяснил, что это на самом деле не так. Высшие эльфы все еще живы и даже успешно обороняются от сил Плети, хотя шансы на подобный исход у них были крайне малы.
— То есть, твоему дару что-то мешает… — Быстро догадалась Хранительница Жизни. — Или кто-то. Неужели в Азероте появилась сущность, способная бросить вызов самому Падшему Титану?
— Это исключено. — Отрицательно качнул головой Патриарх Бронзовой Стаи. — Прибытие подобного создания мы бы не пропустили, как бы оно при этом не пыталась спрятаться. По какой-то причине само время отказывается видеть определенный участок нашего мира, и хотя я не думаю, что это дело рук кого-то из наших врагов — данную аномалию нужно изучить подробнее. И здесь мне потребуется твоя помощь, Хранительница Жизни.
— Моя? — Не на шутку удивилась предводительница Красной Стаи. — Время — не моя стезя, ровно как и магия. Чем же я могу тебе помочь?
— Я не могу прозреть будущее высших эльфов, а потому не рискну отправиться в Кель-Талас лично или посылать кого-то из своих приспешников. Но даже без применения своих способностей я вижу, что ты все равно попытаешься отомстить за гибель Кориалстраза и мои предупреждения тебя явно не остановят. А потому я прошу вот о чем: если ты в ходе своих поисков обнаружишь причину данной временной аномалии — сообщи мне об этом. Почему-то мне кажется, что вскоре ты с ней встретишься…
— Значит, что-то твой дар все же увидел? — С подозрением спросила у него Хранительница Жизни в Азероте, но в ответ увидела лишь мягкую улыбку.
— Предчувствие, сестра. На этот раз просто предчувствие…
***
Келтин Серебряные Руки стоял перед уходящими во тьму ступенями и нервно сжимал кулаки.
Пожилой мастер-столяр, из под рук которого некогда выходила лучшая мебель в Кель-Таласе, собирался сделать последний выбор своей жизни. И еще каких-то несколько минут назад он был полон решимости, но по мере приближения к логову мага смерти страх все сильнее вонзал свои когти в его сердце.
Около двадцати лет назад Келтин, устав от шума и суеты Луносвета, решил переехать в отдаленную деревушку, стоявшую неподалеку от границы с Лордероном. В то время единственной угрозой для его народа были лесные тролли Зул-Амана и ни один кель'дорай не мог даже помыслить о том, что вскоре со стороны королевства людей на них обрушатся орды голодных мертвецов, а потому старый столяр считал свой выбор взвешенным и его семья поддержала решение пожилого эльфа, переехав туда вместе с Келтином.
Айва — любимая дочка мастера работы по дереву, сказала своему мужу, что растить двух их детей лучше в более спокойной обстановке и столица для подобного слишком уж бурлит жизнью, а маленькая деревушка, да еще и рядом с любимым дедушкой — будет для них в самый раз. А тот не стал сопротивляться желанию своей любимой супруги.
И до тех пор, пока не начался весь этот кошмар, Келтин считал такую жизнь лучшим, что вообще может случиться с высшим эльфом: достаток в семье есть, удачно выданная замуж дочь живет неподалеку с двумя любимыми детьми, а подрастающим внукам можно потихоньку начать передавать ремесло всей своей жизни.
Но когда нежить начала наступление на земли высших эльфов… Сказка превратилась в кошмар.
Беспокоясь за свою родню, Келтин при первых же новостях о появлении нежити решил вывезти семью в столицу, под защиту высоких стен Луносвета, но было уже поздно. Молоток столяра сильно уступал в боевых качествах кувалде кузнеца, но когда их караван был атакован одним из передовых отрядов нежити, мастер работы по дереву бесстрашно бросился на защиту своих близких и ловко орудуя своим оружием, смог расколоть черепа нескольких мертвецов.
Но ни воинственность пожилого эльфа, ни ярость его зятя, что с не меньшей свирепостью защищал Айву и своих детей от наступающих мертвецов, не спасли их от когтей и клыков голодной нежити. После того, как муж молодой эльфийки пал, вурдалаки разорвали дочку Келтина на части прямо на глазах у пожилого столяра, а двое её маленьких сыновей пережили свою мать лишь на пару мгновений.
Самого мастера спасло от смерти лишь внезапное появление следопытов, что словно вихрь, обрушились на нежить и быстро перебили остатки напавшего на караван отряда. Но было слишком поздно и из всех эльфов, что пытались спастись от орд мертвецов, выжил лишь один столяр, а все прочие стали жертвами алчущих свежей плоти тварей.
В тот миг убитый горем отец много высказал своим спасителям. И что они должны были их всех защитить, а не гулять непонятно где, и что если бы они поспешили, то его семья была бы жива, и… Пребывающий в агонии разум тогда породил много всяких "И".
Келтина никто не перебивал, но когда пелена боли от гибели дочери схлынула с глаз пожилого кель'дорай, то он смог наконец-то увидеть, что защитники Кель-Таласа были далеко не в лучшей своей форме. Раненым был каждый воин в спасшем его отряде — у кого-то окровавленные бинты торчали из под нагрудника, у кого-то едва подсохшие шрамы пересекали лицо, а один из следопытов и вовсе был без руки и его локоть был замотан в пропитанные алым цветом повязки.
Но тем не менее они пришли им на помощь. Поздно, но пришли.
Пожилой эльф понял, что защитники Кель-Таласа их не бросили и с честью исполняли свой долг, рвя себе жилы и умирая за мирных жителей эльфийского королевства. Но враг был настолько силен, что даже сил знаменитых следопытов кель'дорай было недостаточно, чтобы спасти всех высших эльфов.
Поэтому когда Сильвана Ветрокрылая объявила сбор ополчения — он одним из первых откликнулся на зов генерала и вступил в ряды рекрутов.
После гибели семьи собственная жизнь совершенно потеряла для старика всякий смысл. Собственную жену Келтин похоронил еще при рождении дочери и когда не стало и её… Пожилой эльф знал, что его смерть уже не за горами и хотел напоследок хоть чем-то помочь тем, кого нашествие Плети еще не коснулось. Просто чтобы они не познали ту боль, которую испытал сам мастер работы по дереву.
И когда командиры следопытов распустили среди ополченцев слух, что есть еще один способ помочь защитникам Кель-Таласа, но ради этого придется обратиться в того, от кого высшие эльфы оборонялись — бывший столяр не стал возмущаться, как многие другие кель'дорай.
Да, присутствие некроманта среди следопытов не особо радовало старого эльфа, но от тех же самых следопытов он узнал, что этот маг смерти своих собственных коллег не переваривал настолько сильно, что чуть ли не в одиночку вышел против всей армии Плети и что самое важное — почти убил её предводителя.
Этих фактов для пожилого эльфа было достаточно, чтобы согласиться на обращение в нежить. Тем более следопыты предупредили сразу, что молодых и здоровых кель'дорай это предложение никак не касается и принять его могут лишь те, кто по какой-либо причине не может сражаться за свой народ, но имеет огромное желание это делать.
И как только старый эльф вспомнил лица убитых членов своей семьи — волнение и страх куда-то резко испарились, а на их место пришла мрачная решимость, с которой Келтин начал спускаться по ступеням во мрак подземелья.
Он не позволит этому повториться снова и неважно, какую цену для этого придется заплатить…
Тьма окружала пожилого кель'дорай недолго — стоило ему полностью погрузиться в её объятия и пройти пару десятков шагов, как в глаза мастеру столярного дела ударил тусклый свет и он оказался в просторном зале, обстановка которого напоминала эльфу лабораторию волшебника и скорее всего — ею и являлась.
— Эм… Господин некромант? — Осмотревшись по сторонам, Келтин никого не увидел, а потому раздавшийся позади него бесстрастный голос застал эльфа врасплох и заставил его подпрыгнуть на месте.
— Первый доброволец?
Обернувшись, пожилой кель'дорай увидел хозяина этого места и понял, что слухи не врали — маг смерти выглядел как огромный полуголый мужчина с седыми волосами ниже плеч и холодным взглядом матерого вивисектора.
— Д-да. — Слегка заикнувшись, ответил ему мастер-столяр. — Я пришел, чтобы помочь своему народу.
— Прекрасно. — Сухо заметил седовласый гигант, совершенно не изменившись в лице. — Ты понимаешь, что тебя ждет?
— Смерть. — Мрачно кивнул Келтин, который не питал иллюзий касательно своей дальнейшей судьбы. — Но в детали процесса меня никто не посвящал. Насколько это будет болезненно?
— Ты практически ничего не почувствуешь. — Подойдя к каменному столу, некромант начал смешивать какие-то реагенты в металлическом кубке. — Довольно забавно, что люди так боятся смерти, что не понимают примитивной истины… Смерть не несет в себе боли. Муки обычно порождает то, что предшествовало гибели.
— А что будет предшествовать моей смерти? — С любопытством спросил у жуткого мага смерти житель Кель-Таласа, в котором уже не осталось страха, но вот легкое любопытство все еще присутствовало.
— Думаю, что самым близким по ощущениям будет сильный холод. Перед тем, как умереть, ты почувствуешь, как жизненная сила тебя покидает и подобная аналогия будет наиболее подходящей. — Закончив что-то смешивать в кубке, седовласый некромант протянул его пожилому эльфу. — Пей, кель'дорай. У меня не так много времени, чтобы тратить его на бессмысленные разговоры, да и смерть тебя уже заждалась.
Вкуса напитка, что пронесся по его глотке, Келтин не почувствовал, а в следующую секунду на него накатила сильная слабость. Некромант не солгал — ощущения старого мастера столярного дела и в самом деле были такие, будто бы он попал в сердце снежного бурана и свирепая стихия, яростно завывая, начала вытягивать из него силы.
Ноги высшего эльфа подкосились, но вместо того, чтобы рухнуть на каменный пол зала, Келтин ощутил, как его тело погружается во что-то жидкое и вязкое. Странная субстанция, найдя себе путь через нос и раскрытый рот пожилого кель'дорай начала быстро заполнять его легкие, но какого-либо дискомфорта от этого он не испытывал. Вместо этого было лишь тишина и мысли в угасающем сознании становились с каждой секундой более размытыми. Сердце старика билось все медленнее и медленнее…
Момента своей смерти он и в самом деле не почувствовал.
***
Сильвана с легким беспокойством наблюдала за тем, как по огромной лаборатории метается седовласый гигант, который разве что не напевал себе под нос, сильно пугая необычным поведением светловолосую эльфийку.
Конечно, сторонний человек, который до этого не имел опыта общения с рослым чародеем, мог бы сказать, что Мадаав сохраняет полную невозмутимость, но девушка уже не первый день была знакома с этим флегматиком и могла с уверенностью заявить — несмотря на совершенно бесстрастное лицо, в данный момент Грегор пребывал в состоянии, что у обычных разумных называется "крайняя степень взбудораженности".
Когда предводительница следопытов Луносвета дала свое согласие на предложение некроманта, тот первым делом попросил отдельный участок, где он мог бы развернуть свою лабораторию и где его никто не станет беспокоить. И в глазах Сильваны это требование было весьма разумно, ведь рядовым бойцам было ни к чему видеть, как часть их сородичей добровольно идет на смерть ради выживания всего эльфийского народа. Поэтому Ветрокрылая без колебаний выделила Грегору свободный кусочек земли, на котором седой колдун быстро развел бурную деятельность.
Когда командующая силами Кель-Таласа девушка спустя день навестила мага смерти, чтобы проверить, как идет ход работ, то к её огромному удивлению — все уже было готово к созданию мертвых воинов и более того — процесс вовсю шел.
Меньше, чем за сутки рослый маг не только успел выкопать подземный зал с ведущим к нему коридором, но еще и обустроил в нем все: у одной стены лаборатории стояли разные столы с колбочками и склянками(Часть которых явно была позаимствована на складе Первых Врат), а в противоположной стороне стояло около двух десятков каменных гробов со слегка синеватой жидкостью внутри. Часть из них была заполнена кель'дорай, лица которых были настолько бледны, что цветом напоминали свежевыпавший снег.
— Они чувствуют боль?
— Странный вопрос, но почему-то я слышу его за сегодня уже не в первый раз. — Спокойно ответил слегка нервной эльфийке седой некромант, сливая содержимое двух склянок в одну и начиная медленно помешивать получившуюся в результате смесь ярко-зеленого цвета. — По задумке процесс отмирания тканей начинается довольно быстро и в первую очередь заклятье некроза действует на нервы, которые не успевают передать болевой сигнал разуму, так что… — Добившись нужного цвета и консистенции, Грегор взял прозрачный флакон в руки и прошелся вдоль гробов, капая в каждый "занятый" каменный ящик немного получившейся смеси. — Боль они либо толком не заметили, либо вообще не успели почувствовать. Во всяком случае я так думаю — на себе я подобного превращения никогда не испытывал и железных гарантий дать не могу.
— Что, никогда не было мысли самому стать одним из твоих любимых мертвецов? — С легкой усмешкой пошутила Сильвана, чтобы хоть как-то отвлечь себя от мысли, что для победы над одними мертвецами ей приходится превращать часть жителей Кель-Таласа в других мертвецов.
— Ну почему же… — Взглянув на лежащих в воде эльфов магическим зрением, Мадаав коснулся нескольких рун, что были выгравированы на бортиках каменных ящиков и повернулся к предводительнице следопытов Луносвета. — Были такие мысли. Раз пятнадцать об этом думал, за последние три столетия.
— Последние три? То есть с момента…
— Гибели моей супруги, да. — Сохраняя внешнее равнодушее ответил седой некромант. — В то время я как раз был сильно погружен в работу и обстановка вокруг была… Своеобразная. Способствовала экспериментам, в том числе и над самим собой. Да и смысла в жизни я тогда особого не видел, а нежить, как ни крути, имеет куда меньше слабостей, чем живые.
— Если все так своеобразно складывалось, то почему же ты тогда решил остаться живым человеком? — С интересом спросила у него Сильвана, которая начинала понемногу нащупывать ту манеру общения, при которой седой чародей начинал охотно делиться с ней информацией, а не просто изображать из себя голема с редкими и довольно едкими комментариями в сторону самой Ветрокрылой.
И секрет успеха был до безобразия прост. Надо было просто спросить некроманта о чем-то, что было напрямую связано с его работой и попросить разъяснить тонкости. На обычные вопросы Мадаав отвечал довольно неохотно и в стиле "Опять меня окружают идиоты…", но вот желание узнать подробности и мелкие детали его темного ремесла, вызывало в нем куда более благодушную реакцию.
— К счастью, вовремя проснулся глас разума и я понял, что пребывание в форме нежити мне лично ничего не даст, а вот часть вещей, доступных лишь живым, я все-таки потеряю. — Рослый чародей по обыкновению флегматично пожал плечами. — Так что здесь сыграла банальная математика — минусов было больше, чем плюсов. Что состояние мертвеца может предложить? Нечувствительность к боли? Так я это и так могу делать, причем выборочно, а не сразу по всему телу. Долгое существование? Так для этого обращаться в нежить вовсе не обязательно и опять же — благодаря обширным познаниям в магии я и так могу продлевать свою жизнь на неограниченный срок. Сила? В плане магической мощи я и так нахожусь в опасной близости от максимума, что доступен смертному созданию, а если брать в расчет только физический аспект — живое существо будет на порядок сильнее мертвого.
— Если и в самом деле так, то почему ты делаешь именно мертвецов? — Подавив рвущуюся наружу вспышку гнева, Сильвана напомнила себе, что не стоит делать поспешных выводов и обвинять некроманта в обмане ради продвижения своего ремесла среди кель’дорай. Потому что, во-первых — Грегор никогда никому напрямую не лгал, а во-вторых — Мадаав успел обработать уже больше сотни эльфов, которые ждали часа битвы в соседнем зале и возмущаться было как-то поздно.
— Для начала потому, что я некромант, а не маг-трансмутатор. — Громко фыркнул седой колдун, вновь начиная смешивать какое-то непонятное зелье, назначение которого Сильвана, что была опытным следопытом и неплохо разбиралась в магии — никак не могла понять. — Да, мне известна магия, способная усиливать и живых существ тоже, но самые быстродействующие чары закончат процесс усиления в самом лучшем случае через полтора-два месяца, которые нежить нам явно не даст. Даже если все вурдалаки в Плети вдруг внезапно станут хромать на обе ноги, а у труповозок через каждые сто шагов начнут отпадать колеса — армия нежити все равно окажется здесь сильно раньше. А умертвия "дозреют" и будут полностью готовы где-то через два-три дня и что самое главное — они будут куда лучше приспособлены для выполнения поставленной перед ними боевой задачи. В принципе, осталось разобраться с оружием и броней для последней партии — и можно выпускать их в бой, но лучше подождать сутки, чтобы чары успели как следует закрепиться в мертвом теле.
— Вроде логично, но это как-то не особо вяжется с твоими прошлыми словами о том, что живое существо сильнее.
— Так ведь и нам сейчас нужна отнюдь не сила. — Слабо усмехнулся рослый некромант, лишний раз подтвердив наблюдения светловолосой эльфийки — в момент своей работы маг смерти был куда общительнее, чем обычно. — Нам нужно, чтобы они выстояли под натиском армии голодной нежити и не дрогнули в процессе. А возросшая сила никак не повлияет на боевой дух, разве что я начну поить твоих сородичей отваром из ядовитых грибов, что дарует боевое бешенство. Но в таком случае они начнут нападать вообще на всех, а не только на одну лишь нежить. Умертвия же в плане стойкости могут дать фору любому живому и их вряд-ли получиться обратить в бегство. — Некромант на секунду задумался, а затем добавил. — Во всяком случае, если такое случится — я буду крайне удивлен…
После этих слов, рослый чародей вновь начал поливать мертвых кель'дорай какой-то жижей и пока он был занят этим делом, Сильвана начала обдумывать сложившуюся между ними ситуацию.
Благодаря активной помощи (Что напоминала скорее промывку мозга и постоянное насаждение нужной мысли) своей младшей сестры Ветрокрылая-старшая начала осознавать, что годы идут и решать вопрос с замужеством ей рано или поздно, но все-таки придется, потому как даже несмотря на свой долг защитницы Кель-Таласа — помирать в одиночестве старой девой Сильвана не собиралась.
И уж кому-кому, а себе светловолосая эльфийка врать не собиралась — картины редких визитов Ронина к своей жене и детям, вызывали у старшей из сестер Ветрокрылых весьма ощутимое чувство зависти, которое нет-нет, а начинало грызть свою хозяйку изнутри.
Гордой и самовлюбленной предводительнице следопытов Луносвета тоже хотелось обрести счастье, причем не в меньшей, а в большей, чем у других, мере. И девушка совершенно искренне считала, что за века своей службы на короля Анестериана она сделала достаточно, чтобы получить заслуженный отдых.
И Вериса все-таки смогла ей разъяснить, что второго такого мужчину как Грегор, она в своей жизни может больше никогда и не встретить и дело тут было не в габаритах флегматичного мага, его огромной магической мощи или смазливо-мужественной мордашке.(Причем чего было больше Сильвана понять так и не могла, потому как большую часть времени седой колдун сохранял вид мыслящего булыжника, что с его ровными чертами лица выглядело слегка… Неестественно. Как у мертвеца или алебастровой статуи.)
За долгую жизнь у предводительницы следопытов Луносвета было множество ухажеров, что пытались добиться её внимания. Некоторые были магистрами, другие просто являлись богатыми торговцами или ремесленниками… Один раз попытал счастья даже сам принц Кель'Тас, но в этом случае Сильвана отчетливо видела, что сын короля делает это не ради того, чтобы заполучить её руку и сердце, а лишь потому, что ситуация того требует и аристократия кель'дорай просто не поймет, если наследник престола не попытает счастья с самой желанной невестой Луносвета.
Высокий статус помимо очевидных преимуществ, также накладывал на своего обладателя определенные обязанности.
И на фоне подобных кавалеров седой бесстрастный некромант, что вообще не стремился заполучить "желанный трофей", смотрелся весьма… Соблазнительно.
Да, Мадаав был тем еще прожженным циником и являлся убежденным магом смерти, что в свете последних событий и нашествия нежити — было серьезным минусом в плане привлекательности, но вместе с этим Грегор сражался на стороне Кель-Таласа, что кое-как уравновешивало его основную магическую специальность.
Но самое главное — он никогда не лгал и не лицемерил, что было крайне нетипично для общества, в котором приходилось находиться главнокомандующей войсками высших эльфов. Лжецов, глупцов и властолюбцев Сильвана за свою долгую жизнь повидала всяких и в огромном количестве, и подобная публика вызывала у светловолосой эльфийки лишь презрение. Но вот честность и предельная прямолинейность седого колдуна её не на шутку зацепила.
Да, обратной стороной этой медали был тот факт, что некромант практически постоянно критиковал её решения, причем в весьма грубой форме, но Ветрокрылая-старшая все-таки была генералом Кель-Таласа и могла за неприятными речами разглядеть предостережения об ошибках.
А потому эльфийка твердо вознамерилась вынудить Грегора взять её замуж, что разом решило бы сразу несколько вопросов.
Во-первых, помимо обретения собственного счастья, Ветрокрылая осчастливила бы таким образом и седого чародея.(А по скромному мнению самой Сильваны, иначе быть просто не могло, ведь она являлась идеалом женщины и обладала всеми существующими в мире достоинствами, и была лишена каких-либо недостатков.)
Во-вторых, после такого события большая часть высших эльфов перестали бы воспринимать рослого некроманта как затаившегося врага, потому как кель'дорай стала бы более понятна мотивация седого великана вставать на их защиту. В основном эльфы не любили рослого чародея из-за того, что не могли понять причину, по которой он сражался на их стороне. Маги смерти в головах большинства сородичей Ветрокрылой были неким абстрактным злом, которое не могло просто так начать сражаться само с собой.
Ну а в-третьих Кель-Талас в целом и род Ветрокрылых в частности, таким образом получали на свою сторону могущественного чародея. Пусть и крайне сомнительной специальности, да и но тем не менее. Флегматичный великан уже не раз демонстрировал свою образованность не только в области магии смерти, но и просто в чародейском ремесле. А созданное им при первом штурме заклятье и вовсе до сих пор было причиной яростных споров среди чародеев высших эльфов, потому как вопросов у колдовской братии было много, но подойти и спросить что-то у Мадаава напрямую они попросту боялись — не создавал некромант образ общительного и доброжелательного человека.
В общем, подобный брак в глазах Ветрокрылой выгоден абсолютно всем и в этом решении генерал следопытов внутри эльфийки был абсолютно солидарен с женским началом, а потому решение было принято очень быстро — Грегора надо было брать. Аккуратно, но крепко.
Причем сделать это надо было до уничтожения Плети, потому как уже через секунду после поражения нежити седой громила мог испариться в неизвестном направлении и искать его потом можно было по всему Азероту, так как порталами он владел на уровне, доступном далеко не каждому архимагу.
Но на пути к столь желанному счастью, у предводительницы следопытов Луносвета стояло две довольно серьезных преграды…
Первой была одна мелкая наглая жрица Света, что заприметила седого великана гораздо раньше эльфийки и вне всяких сомнений имела в его отношении далеко идущие планы, мало чем отличающиеся от планов самой Сильваны. Иными словами — Вайтмейн была конкуренткой, что смогла продвинуться в деле склонения Мадаава на свою сторону несколько дальше Ветрокрылой, что последнюю не сильно радовало. Мало того, что её как женщину обскакали буквально на старте, так еще и сделала это какая-то фанатичка из Алого Ордена.
Это било по гордости первой красавицы Кель-Таласа очень сильно.
Правда, как серьезную угрозу эльфийка Салли все равно не воспринимала — даже несмотря на то, что служительница Света показала себя довольно хитрой и прозорливой особой, она по-прежнему оставалась в глазах Ветрокрылой смертной, которая будет жить совсем немного. Если бы Вайтмейн была арканным магом, как тот же Грегор, то она могла бы протянуть подольше, но… Воспринимать как полноценного противника ту, что не проживет и столетия, долгоживущей эльфийке было очень сложно.
Впрочем, даже в таком случае уступать Сильвана не собиралась и в случае, если молодая жрица не поймет серьезность намерений Ветрокрылой, то юной служительнице Света всегда можно было устроить преждевременную и очень трагическую кончину — будучи частью аристократии кель'дорай, предводительница следопытов Луносвета прекрасно знала, как тихо устранять "проблемных" оппонентов. Тем более, что окружающая обстановка весьма этому способствовала и вину за "случайную" смерть Вайтмейн всегда было можно свалить на ту же нежить. Главное было учесть, что некромант мог расспросить жрицу о подробностях её пока не случившейся гибели.
А вот вторая проблема мало того, что была куда более серьезна, так еще и методов её решения Сильвана не видела даже приблизительно. И заключалась она в том, что… Грегор был самым настоящим поленом, когда дело касалось отношений мужчины и женщины, и просто игнорировал большую часть намеков на возможную близость, а те, что каким-то образом доходили до его сознания воспринимались некромантом как угодно, но не так как надо.
Во всяком случае, когда Сильвана попробовала перейти к легкому флирту и сказала, что в лаборатории мага смерти довольно прохладно, ей были вручены: склянка с согревающим зельем, плащ с рунами подогрева и бутылка крепкой ягодной настойки.
Иными словами — в делах амурных Мадаав был всем бревнам бревно. Если бы некромант вдруг оказался на Калимдоре, то он со стопроцентной вероятностью нашел бы общий язык с обитающими там кал'дорай, потому как ночные эльфы поклонялись природе и любили растения, а родство Грегора с деревьями семейства дубовых было для девушки очевидно.
Будучи опытным следопытом, светловолосая эльфийка не стала действовать наобум и прежде, чем начинать какие-то серьезные поползновения в сторону седого некроманта Ветрокрылая-старшая послала "на разведку" свою младшую сестру, к которой Мадаав относился на удивление хорошо и которая не стала отказывать Сильване в подобной просьбе.
Расспросив рослого чародея, Вериса с помощью оговорок и наводящих вопросов смогла выяснить причину подобной "деревянности", которой оказалась погибшая три столетия назад жена некроманта. По предположению младшей сестры Сильваны, от флегматичного верзилы чуть ли не палкой отгоняли других женщин на протяжении семи столетий подряд, из-за чего тот напрочь перестал воспринимать любые намеки романтического характера.
Как женщина, Сильвана прекрасно понимала, зачем бывшая жена Грегора это сделала и сама Ветрокрылая на её месте поступила бы точно также, но… Сейчас это эльфийке никак не помогало. И понимая, что с "главного входа" зайти не получится, она решила пойти в обход.
— Грегор…
— М? — Подойдя к дернувшемуся в жидкости трупу высшего эльфа, Мадаав схватил вывернувшуюся от резкого движения руку и с хрустом вправил её обратно на место. — Что такое?
— Мне кажется, я знаю, как можно убедить кель'дорай перестать считать тебя хитро замаскированным врагом.
— Не думаю, что репутационный вопрос сейчас важен, но… Лишним это не будет. — Отпустив конечность мертвеца обратно в синюю жидкость, некромант оглядел оставшихся покойников магическим взором и кивнув каким-то своим мыслям, повернулся к светловолосой эльфийке. — Я само внимание.
Вздохнув и кое-как собравшись с мыслями предводительница следопытов Луносвета осторожно начала говорить.
— Мне кажется, что большая часть высших эльфов боится тебя лишь потому, что не может понять твоих мотивов.
— Нежелания видеть захваченный Плетью мир уже недостаточно? — Вопросительно поднял бровь седой чародей. — Кель'дорай — довольно странный народ…
— Дело не в этом. Просто когда нежить на нас напала, всему остальному Азероту было плевать на Кель-Талас и единственный, кто помогает нам бороться с некромантами Падшего Принца — это другой некромант. Поэтому подозрения моего народа по большей части обоснованы. Подобная самоотверженность на фоне бездействия остальных не может не вызывать вопросы.
— Тут скорее бездействие других жителей Азерота должно вызывать вопросы, но допустим. — Без особого энтузиазма согласился с девушкой рослый колдун. — Что там за предложение?
— Ты должен будешь жениться на одной из высших эльфиек, чтобы безвозмездная, в глазах моего народа, помощь, стала выглядеть заботой о собственной семье. В этом случае каждый кель'дорай поймет, почему ты это делаешь и мне больше не придется объяснять собственным подчиненным, почему они должны терпеть некроманта в своих рядах. Сложно считать вселенским злом того, кто также, как и ты сам, хочет защитить близкого. — Быстро сказала Сильвана и прежде, чем седовласый великан как-то успел ей возразить, добавила. — К тому же это решит проблему с королем Анестерианом. Да, Солнечный Скиталец — прожженный политик и вряд ли станет относиться к тебе лучше, но против воли своего народа он без веской причины не пойдет. — Высказав мысль "Для пользы дела тебе непременно надо жениться на высшей эльфийке", предводительница следопытов Луносвета начала аккуратно превращать её в "Для пользы дела тебе непременно надо жениться на высшей эльфийке, и я подхожу для этой роли лучше, чем кто бы то ни было." — А если она будет из древнего рода, то это не только прикроет тебя от гнева толпы, но и частично решит вопрос будущих проблемам с выжившими аристократами Лордерона. Кель-Таласу будет лучше, если его приграничные земли будут под рукой человека, что хоть как-то связан с нашим народом и не понять этого король Анестериан просто не сможет. И даже если он заупрямится — большая часть аристократии Луносвета встанет на твою сторону… Лучше ведь иметь мой народ в друзьях, нежели во врагах, верно?
После слов Сильваны седой чародей замер и начав что-то обдумывать, уставился в пространство невидящим взглядом. Некромант так глубоко ушел в себя, что следующие несколько минут он просто стоял без какого-либо движения и перестал изображать из себя статую лишь тогда, когда ждущая ответа Ветрокрылая пощелкала пальцами у него перед лицом.
— Династический брак, значит… Одна из причин, по которой я никогда не любил политику. — Флегматично пожав плечами, Мадаав подошел к столу с реагентами и вновь начал смешивать содержимое нескольких склянок.
— И… Что ты по этому поводу думаешь? — Сохраняя внешнее спокойствие, но напрягшись внутри, спросила у него эльфийка.
— Думаю, что твое предложение довольно любопытное, но я человек крайне старомодный и к подобным вещам отношусь крайне отрицательно. Так что пожалуй, откажусь. — Закончив создание смеси, Грегор посмотрел через неё на один из магических светильников, что разгоняли окружающих их мрак подземелья. — Оно того не стоит.
— Но почему? — С недоумением спросила у него предводительница следопытов Луносвета, стараясь не показывать своей реакции на слова седого чародея. — Неужели женщины кель'дорай настолько тебе противны?
— Ваши длинные брови и в самом деле выглядят немного странно, но дело не в этом. — Отрицательно покачал головой Грегор. — Поедание кактуса — очень увлекательное занятие, но лишь в том случае, если ты зритель. У меня за плечами семь столетий счастливого брака и я хорошо понимаю, что даже любящая женщина может превратить жизнь своего мужа в настоящий кошмар, а уж ту, что выдали силком… Проще сразу обьявить войну всему Кель-Таласу — так у меня хотя бы смысл в убийстве противника появится. Обойдемся менее радикальными мерами. Пока не горит.
На секунду прикрыв глаза, Мадаав к чему-то прислушался и поставив склянку на стол, направился в сторону ведущего в соседний зал прохода, поманив за собой немного расстроенную его ответом Сильвану, которой не оставалось ничего иного, как последовать за рослым колдуном.
Впрочем, особо сильно девушка из-за отказа не переживала. Ветрокрылая прекрасно знала, что в любви как на войне — хорошо укрепленные крепости быстро не захватываются. А одна седая "цитадель" пока что вообще не поняла, что её пытаются взять штурмом.
— Умертвия уже закончили облачаться в доспехи, так что можно провести небольшую демонстрацию результатов моего труда…
За то время, пока эльфийка говорила с седым чародеем, уже обработанные им кель'дорай успели где-то раздобыть закрытые латы и высокие ростовые щиты с длинными алебардами — когда предводительница следопытов Луносвета вошла в едва освещенное помещение, её встретил синхронный взмах оружием, которое мертвые эльфы подняли в приветственном салюте с одновременно вспыхнувшими магическими светильниками.
— Выглядит неплохо… — Старшая из сестер Ветрокрылых с легкой опаской покосилась на светящиеся синим светом прорези в закрытых шлемах и перевела взгляд на явно довольного своей работой некроманта. — Надеюсь, что в бою они окажутся не хуже, чем на вид.
— На этот счет не сомневайся: в отличие от неумех Плети, я делаю упор на качество, а не на количество. И хотя мне редко выпадала возможность поработать со столькими одаренными добровольцами разом, но процесс создания умертвий я знаю как свои пять пальцев. — Подойдя к ближайшему умертвию, Грегор постучал длинным ногтем по его шлему. — Эти стальные доспехи сделаны чарами массовой штамповки, а потому на порядок хуже моей брони, но когтям вурдалаков или ржавым клинком скелета их не взять — толщина металла настолько большая, что обычный кель'дорай в таких латах даже двигаться будет с огромным трудом. Добавляем к этому неплохую закалку, небольшое вкрапление магии и цельнометаллический ростовой щит — и даже поганище с первого раза такого бойца разрубить не сможет, а при большой удаче подобное умертвие может пережить прямое попадание из труповозки, сохранив при этом свою работоспособность.
— Не сочти за оскорбление, но что-то я в этом сомневаюсь. — Хмыкнула светловолосая эльфийка, еще раз посмотрев на созданную Мадаавом нежить и вспомнив, как набитые гноем трупы взрывались среди её бойцов.
— А зря. Начинка снарядов этих осадных машин довольно едкая, но даже у неё есть свои пределы, а я весь магический потенциал этих добровольцев пустил на усиление их физических характеристик. — Взяв из рук ближайшего мертвеца его алебарду, некромант протянул её Сильване и та лишь чудом смогла удержать её в руках: хотя предводительница следопытов Луносвета, мягко говоря, была не самой слабой в мире эльфийкой — оружие, которое маг смерти вручил своим творениям, весило раз в десять больше, чем можно было предположить на вид. — Чтобы они могли без каких-либо проблем орудовать алебардами из уплотненной стали. Вся энергия, что циркулировала в телах твоих сородичей при жизни, после смерти пошла в их силу и стойкость. Они теперь орков могут голыми руками на куски рвать. Осталось лишь указать на врага и дать команду…