***
Ослепительно-белая молния прорезала темные небеса и на землю закапали первые, робкие капли воды.
Чавкая сапогами по размокшей от влаги земле, молодая женщина бежала по едва видимой в сумраке тропе, таща за собой маленького сынишку.
— Мама, я устал! — Перепачканный в грязи паренек был исхудавшим и измученным, но дрожащая и испуганно озирающаяся женщина продолжала рваться вперед, не отпуская руки своего отпрыска. — Я кушать хочу!
— Тише, Нари… Нехорошие чудища недалеко. Потерпи немного, скоро мы доберемся до деревни и там ты сможешь как следует пообедать…
Несмотря на измученную улыбку и успокаивающий тон, слова Эрадии… А именно так звали эту женщину — были ложью. Ложью, в которую она сама отчаянно хотела верить, но у неё это не получалось.
Когда восставшие мертвецы устроили нашествие на земли Лордерона, первыми под раздачу попали небольшие поселки и маленькие городки, в одном из которых и жила семья Эрадии. Орда голодной нежити обрушилась на беззащитных людей волной клинков и когтей, вырезав большую часть близких женщины в первые же дни, а те, кто смог пережить начало этого кошмара — погибли в следующие недели.
Скитаясь от одного лагеря беженцев к другому, Эрадии и её маленькому сынишке удавалось как-то выживать целых несколько месяцев, но один за другим создания Плети отыскивали очаги жизни и либо убивали, либо угоняли в рабство всех жителей.
И неизвестно, что было хуже…
Недавно женщина услышала, что в неделе пути на север от очередного лагеря, к которому они прибились, находилась деревня, принадлежавшая маршалу Гаритосу — великому полководцу, что вел непримеримую борьбу с нежитью на руинах Лордерона.
Путь к этому поселению пролегал через земли, в которых было множество жадных до плоти мертвых тварей и Эрадия долгое время не решалась туда отправиться, беспокоясь за жизнь собственного сына. Но крупный отряд вурдалаков, напавший на их крохотный лагерь, не оставил женщине выбора. Ускользнув вместе с Нари во время суматохи, беженка отчаянно пыталась прорваться к землям маршала, но силы её были уже на исходе.
Из-за внезапности атаки на лагерь, Эрадия не смогла захватить с собой какой-либо пищи и нестерпимый голод терзал мать на пару с сыном уже который день, а оскверненная порчей земля не позволяла прокормиться им за счет «даров природы» — все мало-мальски съедобные растения были покрыты слоем едкой гнили толщиной с палец, а звери давно сбежали из этих краев куда подальше. Да и не было у Эрадии при себе лука для охоты.
Пока что беглецы перебивались водой, но долго так продолжаться не могло и… В этих землях главной угрозой для живых был отнюдь не голод.
Утробно рыча, на тропу в десятке шагов впереди женщины из ближайших кустов вылезло несколько вурдалаков, заставив сердце матери пропустить удар. Бойцом она никогда не была, а эти ужасающие творения магов Плети были опасными противниками даже для опытных воинов Лордерона.
В первый миг мертвые создания не заметили Эрадию и её сына, но продлилось их неведение буквально пару мгновений — принюхавшись к витающим в воздухе запахам, хищные твари почуяли запах свежатинки и радостно взревев, вурдалаки ринулись на женщину, что заслонив собой Нари, схватила лежащую на земле палку своими дрожащими руками и приготовилась защищать сына до последней капли крови.
Разумом Эрадия понимала, что ни победить, ни сбежать они не смогут и голодная нежить сперва порвет на части её, а затем и мальчика. Но позади женщины был её ребенок, ради которого она была готова пойти на все.
Но хотя исход этой схватки был предрешен еще до её начала и гибель беглецов была неминуема… В этот день удача была на их стороне.
Когда голодные твари уже заносили когти, чтобы разорвать живых на части, дождливую ночь прорезал очередной искрящийся разряд. Но на этот раз он бил не с небес, а с земли…
С оглушительным грохотом молния ударила в первого вурдалака и начала перескакивать с одного мертвеца на другого, превращая жадных до свежей плоти чудовищ в дергающиеся от бегающих по ним всполохов фигуры. Несколько мгновений безумной пляски — и вурдалаки медленно осели на землю безжизненными куклами.
Лишь один мертвец, отставший от основной группы и оказавшийся слишком далеко от крайнего «звена цепи» — смог уцелеть. Припав на секунду к земле, он распростерся в длинном прыжке, пытаясь повалить Эрадию на землю и та уже успела распрощаться с жизнью, но в воздухе промелькнуло что-то ярко-синее и сокрушительный удар впечатал монстра в землю, раздробив его кости на мелкие осколки.
Все это случилось настолько быстро и внезапно, что насмерть перепуганная женщина смогла прийти в себя только через несколько мгновений, когда сын подергал её за подол платья и указав куда-то в сторону, тихо спросил.
— Мама, а кто этот дядя?
Рядом с беглецами стоял высокий темноволосый воин, облаченный в потрепанные стальные доспехи. За спиной незнакомца висел мешок с припасами, а на его плече лежал здоровенный и покрытый рунами двуручный молот, чем-то напоминавший оружие паладинов ордена Серебряной Длани. Лицо спасшего женщину человека скрывал капюшон, но на нижней части лица была небольшая, растрепанная борода, которая обычно появлялась у мужчин после долгого путешествия.
Протянув к вздрогнувшей женщине руку, спаситель спросил у неё слегка усталым голосом.
— Вы в порядке?
***
Дым от тихо потрескивающего костра взмывает в ночное небо в обрамлении хоровода алых искр. Никогда не замечал, как красиво это зрелище, когда на небе нет солнца… Есть в нем что-то завораживающее.
— Господин, мы безмерно благодарны вам за вашу щедрость… — Сидящая у костра селянка пытается поклониться, но жестом её перебиваю и покопавшись в мешке, протягиваю измученной женщине небольшой сверток с едой.
— В благодарности нет нужды — я сделал то, что следовало. Если глаза меня не подводят, то вы сильно голодны. Поешьте. Сейчас вам это необходимо.
После того, как Миоун с Менарой взяли остатки нежити из лаборатории и отправились к Черному Порталу, я вышел к землям, которые контролировал маршал Гаритос.
Попасть на Калимдор при помощи порталов я не могу — в экранированной части лаборатории создать пространственный проход просто невозможно, а за её пределами меня бы моментально вычислил Хранитель Магии.
Вдобавок к этому, в данный момент перемещение на соседний континент было… Бессмысленным.
Благодаря своим костяным шпионам я знал примерную ситуацию в лагере противника и пока что у меня была небольшая фора перед Архимондом, который только начал призывать свое демоническое воинство.
Разбитые силы Аспектов уже не являлись столь всесокрушающей силой и прямо сейчас у меня была прекрасная возможность поучаствовать в уничтожении армии вторжения Пылающего Легиона. Хотя наверно правильнее будет сказать — сделать так, чтобы защитники Азерота не проиграли демонам… Раньше того, как Миоун активирует Черный Портал.
Хм… Не могу сказать, что меня хоть сколько-нибудь волнует судьба этого мира, но мне как минимум будет любопытно посмотреть, на что способен Осквернитель как чародей.
Эхо от прибытия этого демона на Азерот я почувствовал даже сквозь барьеры в лаборатории и увидеть наглядную демонстрацию могущества практически богоподобного создания, воплощенного в материальном плане… Редкая возможность даже для меня. Все же при всей накопленной силе, мое могущество по-прежнему остается в пределах рамок смертного чародея.
Ну… Или мне это лишь кажется. Данная планка силы довольно размыта.
Но как бы то ни было, просто так заявиться к той же Праудмур и сказать «Я пришел вам помочь, подкиньте до Калимдора» — я не могу. И для того, чтобы защитники Азерота, а в особенности Драконьи Аспекты, не начали тратить свои силы на мое уничтожение, пришлось прибегнуть к хитрости и перестроить свое тело, придав ему облик, схожий с представителями паладинов ордена Серебряной Длани: эдакий рыцарь средних лет, со взглядом древнего старца и легкой сединой в бороде.
Образ простой, но действенный — в него как раз вписывалась и легкая задумчивость, которая на меня периодически накатывала, и немногословность. Не люблю пустую болтовню.
Для большей достоверности я даже сделал себе здоровенный двуручный молот, который, к слову, получился очень неплохим оружием. Из-за необходимости соблюдать маскировку и опасности обнаружения Малигосом, я не могу использовать магию и по-сути это оружие является своеобразным костылем, через который я могу колдовать без угрозы раскрытия.
Я как бы наполняю руническую кувалду своей силой, а она уже формирует нужную конструкцию и наполняет её полученной энергией.
Мощность заклинаний от этого сильно страдает, но зато данный артефакт фильтрует мою энергию в форсированном режиме и придает ей совершенно нейтральный окрас — даже патриарх Синей Стаи при виде сотворенных при помощи молота заклинаний не заподозрит во мне Грегори Мадаава и решит, что чары создало артефактное оружие.
Главное не использовать Ту’ум или что-то из арсенала некроманта и тогда внедрение в ряды сторонников Гаритоса пройдет идеально…
После недолгих раздумий я пришел к выводу, что присоединяться к Джайне напрямую — не стоит. В данный момент Даларан представлял из себя разворошенное осиное гнездо и ко всем новоприбывшим там относятся с огромным подозрением. А вот в землях маршала, совсем напротив — охотно принимают всех беженцев. И куда проще будет сперва внедриться к Отмару, где «вступительные критерии» сильно ниже, а после уже в составе полноценной дипломатической делегации отправиться к Городу Магов.
Тем более, что сейчас между Гаритосом и Праудмур как раз назревал союз и взаимная отправка послов от двух властителей была рядовым делом…
Правда, это лишь приблизительные наброски плана и действовать придется по принципу «война план покажет». И это раздражает — я привык действовать более обдуманно и структурировано, а что будет в ставке Отмара и когда я вообще в неё попаду, предсказать сложно.
Впрочем, во всех мирах, в которых я бывал, войны всегда были самым простым способом подняться по карьерной лестнице и Азерот точно не станет исключением в этом вопросе. Хотя некоторые проблемы здесь возникнуть все же могут — в данный момент я лишь слегка превосхожу одного из рыцарей Лордерона в плане физических возможностей.
Мое настоящее тело было изменено настолько сильно, что обычным человеком меня нельзя было назвать при всем желании. И было бы довольно странно, если бы «не то рыцарь, не то бывший паладин с большой волшебной колотушкой» обладал моей настоящей мощью и мог бы ломать ограм лица в рукопашной. Причем не за счет навыков, а лишь из-за подавляющего превосходства в грубой силе и кожи, способной выдержать удар клинком.
А текущая маскировка делает меня чуть сильнее обычного человека и поднимала физические показатели… Где-то до уровня хорошо тренированного орка. По людским меркам — тоже очень неплохо, но все же в пределах нормы.
Примерно по той же причине доспехи пришлось делать обычные, стальные и стилизовать их под броню воинов Лордерона. Одно дело, когда у странствующего рыцаря вдруг обнаруживается магический молот, способный колдовать — артефактов большой силы в Азероте хватает и появление еще одного такого вопросов не у кого не вызовет…
И совершенно другое, когда у него зачарована вообще вся экипировка. Вот в таком случае даже у самого доверчивого человека могут возникнуть ненужные мне сейчас подозрения и вопрос из разряда «А откуда все это добро взяли?» сам просится на ум.
Так что придется ограничится одним оружием и старательно прятать свою истинную силу. Как минимум до того момента, пока воины Пылающего Легиона не начнут брать верх над защитниками Азерота на Калимдоре… Что по моим расчетам было наиболее вероятным и не таким уж далеким исходом.
— Господин паладин, я хотела бы сказать вам спасибо за наше спасение. — Женщина с ребенком, которую я защитил от нападения стаи бесхозных вурдалаков, склонилась в глубоком поклоне, заставив сделать то же самое своего отпрыска, который после плотного ужина уже вовсю клевал носом. — Видимо само провидение послало слугу Света в это место, потому как мы уже практически отчаялись и…
Хм-м-м… Я уже и забыл про эту парочку. Творения некромантов Плети я уничтожил ровно по той причине, что они стояли у меня на пути и закрывали дорогу к одному из поселений Гаритоса, но когда дело было сделано, то выяснилось, что хищных тварей привлек запах свежего мяса.
С одной стороны, эти двое — бесполезная обуза и прямой пользы от них мне нет.
Но если задуматься, то их присутствие сможет облегчить внедрение в ряды сторонников маршала — появление странника-одиночки в момент нашествия нежити будет куда подозрительнее, чем «странствующий воин спас женщину с ребенком от хищных тварей». Поэтому я решил сделать привал и поделился с ними своими припасами.
Моему настоящему телу не было большой нужды в материальной пище, но его «маскировочной» вариации есть хочется куда чаще, а найти на захваченных нежитью землях какую-либо дичь после начала нашествия стало практически невозможно, из-за чего помимо всего прочего мне пришлось тащить на себе мешок с провизией. Которая в этот момент пришлась весьма кстати.
Что женщина, что ребенок выглядели настолько изможденными, что я даже без всяких диагностических заклинаний могу сказать, что жить им без пищи оставалось чуть меньше пары суток, большую часть которых они даже пошевелиться не смогут.
Пришлось помочь, чтобы они не загнулись по дороге к поселению… Хоть я и некромант, в данном конкретном случае от живых мне будет больше пользы, чем от мертвых. Если эти двое не смогут рассказать приспешникам маршала, что я спас их от неминуемой гибели, то какой вообще смысл в их спасении?
Пока я размышлял, женщина продолжала говорить и говорить… Слов было сказано много, но чего-то нового из её слов я не узнал, скорее лишь подтвердил свои догадки. Эти двое были последними из лагеря беженцев, обитатели которого стремились попасть в земли маршала, но на подходе были обнаружены восставшими мертвецами и практически полностью перебиты.
Глупцы… Знали, что окрестные земли кишат нежитью, но все равно сунулись в когти к вурдалакам, понадеявшись на иной исход. По-видимому скудоумие в этом мире свойственно не только предводителям драконьих стай. Впрочем, что взять со вчерашнего крестьянина, разум которого терзают страх и боль?
— На сегодня хватит разговоров. — Поднимаю вверх латную перчатку и прерываю словесный поток, который грозит затянуться на добрую половину ночи. — Вы измучены долгой дорогой и тяготами пути. Возьмите мой спальный мешок и отдохните. Этой ночью вам ничто не угрожает — я буду на страже и прослежу за тем, чтобы создания Плети вас не потревожили.
А еще с моих ушей наконец-то слезут и я смогу насладиться долгожданной тишиной и покоем. Одной из главных причин, по которой я предпочитаю мертвых живым — первые не досаждают мне своей излишней общительностью.
— Н-но, господин паладин, вы и так много сделали! Как мы можем… — Начинает протестовать спасенная особа.
Хм-м-м… В Лордероне была довольно жесткая иерархическая система общества и судя по всему, служители ордена Серебряной Длани занимали в ней довольно высокое место. Хотя было бы странно, будь иначе — силами этих воинов была остановлена орочья Орда и выиграна Вторая Война.
Но под полноценного паладина я маскироваться не смогу — любой жрец с первого же взгляда определит, что мой молот создан не первостихией и имеет скорее арканную природу. Поэтому лучше сразу прояснить свою непричастность к данной организации.
— Во-первых, я не паладин, а просто странствующий воин. Во-вторых, мальчишка уже пять минут как клюет носом и в ближайшее время уснет даже без вашего дозволения. Ну а в-третьих, я иду в ту же сторону, что и вы, и завтра мы продолжим путь к землям сира Гаритоса. До них меньше суток пешего хода, но на этот рывок вам потребуются силы, поэтому не перечьте мне и отдохните.
— А как же вы? — Это ослиное упрямство начинает раздражать.
— Я послежу за костром. — Отворачиваюсь от женщины и начинаю молча смотреть в костер, после чего ей не остается ничего иного, как последовать моим указаниям.
Наконец-то меня оставили наедине с моими мыслями…
***
Первый солнечный луч прорвался сквозь полупрозрачные шторы в покоях Алекстразы и упав на лицо красноволосой «высшей эльфийки» заставил её недовольно поморщиться и с открыть глаза.
" — Новый день, новые заботы…" — Протерев замутненные после долгого сна очи, Хранительница Жизни аккуратно взяла с прикроватного столика стоявший там флакон с лечебным зельем и стараясь не тревожить прикрытый повязками бок, выпила его содержимое.
Бой с Архимондом дался древней защитнице Азерота крайне тяжело. Мало того, что архидемон буквально в пару заклинаний смог пробиться через природную защиту Аспекта и начал бить напрямую по её энергетике, так еще и приспешники Осквернителя не стояли в стороне и воспользовавшись пробитой хозяином бреши, добавили королеве Красной Стаи несколько серьезных ранений.
Благодаря Малигосу, который при виде архимонда заорал что-то неприличное и начал корежить пространство своими заклятиями, предводители драконьих стай смогли отступить но эта атака дорого обошлась Хранителям Азерота. А наибольшие потери понесла именно Красная Стая, которая атаковала позиции приспешников Саргераса в лоб.
Последствия схватки с правой рукой Падшего Титана были настолько ужасными, что… Стая Алекстразы стояла на грани своего уничтожения.
Род Красных Драконов, что стоял на острие атаки, превратился из самого сильного и многочисленного в пародию на стаю Малигоса — чуть больше двух десятков самок из которых лишь семеро являлись взрослыми драконицами, способными дать хорошее потомство, да пятеро чудом выживших в сражении самцов, двое из которых уцелели лишь по той причине, что сторожили саркофаг Мадаава.
До битвы с архидемоном, это соотношение среди потомков Хранительницы Жизни было строго обратное, но так как наиболее боевая часть Красной Стаи, состоящая как раз из мужчин, погибла под заклятиями Осквернителя — в данный момент у красных драконов была огромная проблема с восполнением численности.
Которая также усугублялась тем, что один из выживших самцов был довольно старым, двоим было нужно непрерывно охранять темницу некроманта, а еще пара выступала в роли охраны Алекстразы и не могла выполнять свой долг по продолжению рода.
Но просто так взять и отозвать их Королева Красной Стаи тоже не могла. Даларанские маги были не самыми надежными союзниками, а их предводительница явно испытывала симпатию к одному беспринципному слуге Смерти, из-за чего её отношения с Аспектом были сильно натянутыми. И чтобы у чародеев не возникало ненужных мыслей… Таких как изъять у обессиленной защитницы Азерота рунический ключ, с помощью которой можно было открыть тюрьму Грегора — пара драконов всегда должна была охранять выделенные Алекстразе покои.
До открытой вражды, само-собой дело бы не дошло, ведь Праудмур сейчас нуждалась в союзниках не меньше самой Хранительницы Жизни, но пара могущественных созданий подкрепляла как верность самой Праудмур, так и уверенность Аспекта Жизни в своих союзниках.
А нервничать ей было из-за чего…
Из-за ранения Королева Красной Стаи была настолько слаба, что ей приходилось все время находиться в форме высшей эльфийки, в которой она восстанавливалась намного быстрее, чем в виде огромной ящерицы. Принимать свой истинный облик Алекстраза в данный момент даже не пыталась — был сильный риск, что в виде гигантского дракона, раны и истощение добьют её окончательно.
Целебные эликсиры, которые ей принес один из потомков, сильно ускоряли процесс лечения, но Архимонд был крайне могущественным и практически богоподобным колдуном, который не первый раз бился с защитниками Азерота и знал, с кем ему предстоит сражаться. Раны, нанесенные чарами синекожего эредара, затягивались неохотно и как будто бы сопротивлялись всем попыткам себя излечить.
И в текущих реалиях это было для Алекстразы крайне неприятным фактом, ведь по-сути она оказалась прикована к своей постели в гостевых покоях Города Магов и влиять на происходящие в мире события могла примерно… Никак.
Нет, Королева Красной Стаи знала, что маги Даларана в срочном порядке готовятся к переброске на Калимдор и планируют объединиться с древним народом кал’дорай. И она всецело одобряла эту идею, также как и перевозку саркофага Мадаава на соседний континент, ведь в случае нападения Осквернителя на город, архидемон вполне мог договориться с флегматичным служителем Смерти и убедить его выступить на своей стороне.
До предательства Аспектов Грегор вряд ли бы пошел на сделку с приспешниками Падшего Титана, ведь его гордыня и нежелание кому-либо подчиняться перевешивали все, что мог предложить некроманту Архимонд. Но сейчас Алекстраза была уже не так уверена на этот счет — помимо всего прочего седовласый маг смерти отличался огромной мстительностью и злопамятностью, из-за чего он вполне мог вступить в сговор с демонами Пылающего Легиона.
" — Может принимать предложение Ноздорму было не лучшей идеей…«
Вопреки мнению своих сородичей, Королева Красной Стаи не была дурой и прекрасно понимала, что Хранитель Времени руководствовался в большей мере желанием вернуть себе утраченную из-за некроманта силу, а его доводы касательно будущей угрозы со стороны мага смерти выглядели довольно… Туманны.
Но вместе с тем она не могла не согласиться с тем, что маг смерти был опасен и что именно на войне сила его росла с ужасающей скоростью.
Какой-нибудь Малигос в своем безрассудстве мог бы сказать, что эту мощь можно было употребить во благо и в сделке с некромантом нет ничего плохого, но на деле подобные речи были уделом безумцев и скорбных умом созданий.
Служители смерти всегда несли угрозу живым созданиям, вне зависимости от своих целей и желаний. Такова была природа той силы, которой они служили и чтобы получить столь желанное могущество, магам смерти приходилось лишать других жизни. И Грегор в этом плане не был исключением, скорее наоборот — более наглядного примера Королева Красной Стаи не смогла бы найти при всем желании.
Этот седовласый некромант был натуральным олицетворением безжалостности, беспринципности и совершенно наплевательского отношения к любой жизни, даже к своей собственной. И хотя кто-то видел в Мадааве эдакого самоотверженного героя, что поступившись собственными желаниями, вступил в союз с противоборствующей стороной (Коей Аспект Жизни являлась просто в силу своей природы), на деле же все было совершенно иначе.
Алекстраза видела в решении флегматичного чародея презрение… Презрение не только к окружающим его живым созданиям, но и к своей собственной жизни. Грегора совершенно не беспокоила судьба Азерота и по мнению Хранительницы Жизни, даже против Пылающего Легиона он выступил лишь из-за своей уязвленной гордыни.
Ноздорму был прав, когда говорил, что им не стоит доверять такому человеку… Если этот некромант и в самом деле принадлежал к людскому роду.
Да, когда Мадаав выступил на стороне защитников Азерота, у них появился могущественный союзник, что был грозен на поле боя и вел в бой легионы мертвых. Но контролировать эту силу ни один из Аспектов не мог, ровно как и поручиться за то, что в следующий момент некромант не решит вспомнить былые обиды и направить своих мертвых солдат против драконьих стай. А потому даже несмотря на тяжесть их положения, Хранительница Жизни наотрез отказалась обсуждать с ученицей Антонидаса освобождение седовласого служителя Смерти.
Стоило только Грегору оказаться на свободе, как Азерот тут же захлестнули бы реки крови…
— Моя госпожа. — Предварительно постучавшись, в покои Королевы Красной Стаи вошел один из её охранников, что держал в руках хрустальный шар. — Я принес вам видящий камень местных магов, как вы и просили.
Хотя Хранительница Жизни знала пару заклинаний, способных показывать что-то на расстоянии, специалистом по магии она никогда не была и в её плачевном состоянии использовать эти чары было не слишком разумно. Но с помощью одного из творений чародеев Даларана древняя защитница Азерота смогла обойти данную проблему.
— Хорошо, можешь возвращаться к обязанностям стража.
Приняв из рук «высшего эльфа» прозрачную сферу, Алекстраза жестом указала своему сородичу на дверь и приступила к изучению обстановки в Восточных Королевствах.
Особое внимание для Королевы Красной Стаи представлял Кель-Талас, а в особенности та его часть, что граничила с землями маршала Гаритоса. Бывшие земли высших эльфов стали владениями правой руки Падшего Титана и по донесениям разведки Даларана в данный момент именно оттуда к побережью Восточных Королевств двигались разрозненные отряды голодной нежити.
На попытку отвоевать выходы к Морю Штормов это походило слабо… Скорее на то, что кто-то спустил своих цепных псов с поводка, а дальше они начали массовую охоту на живых.
Каких-то сильных мертвых созданий, наподобие ледяных змеев или же магически усиленных личей в этих группах не было — лишь слабые, но очень шустрые вурдалаки, да зомби со скелетами, которые в отрыве от остальной Плети представляли не такую уж и грозную силу в прямом столкновении с серьезной армией.
Но для беженцев эти голодные твари были стократ опаснее любого воинства: в едином войске восставшие мертвецы двигались большими группами и редко отклонялись от основного маршрута, но сейчас остатки нежити разбредались по землям Лордерона совершенно бесконтрольно.
Ведомые одним лишь голодом, они уничтожали все живое на своем пути и чаще всего жертвами жадных до плоти тварей становились беззащитные беженцы.
" — Никогда бы не подумала, что нежить без контроля некроманта становиться еще опаснее…" — Увидев разрушенный лагерь людей, на руинах которого пировали громко рычащие вурдалаки, Королева Красной Стаи горестно вздохнула — Аспекты шли на жертвы, ради того, чтобы Азерот, вместе с населяющими его существами, продолжал спокойно жить, но сейчас Алекстраза видела в хрустальном шаре лишь ужасы, кровь и смерть. — «Хотя „Опаснее“ — наверное не самое подходящее слово. „Непредсказуемее“ — было бы намного более точным описанием. Хм? А молодые расы все же не так слабы, как может показаться на первый взгляд…»
В паре дней пути от границы с Кель-Таласом находилось небольшое людское поселение, которое прямо сейчас осаждал крупный отряд нежити — около четырех сотен вурдалаков, зомби и скелетов окружили опоясывающий деревню частокол, за которым прятались кое-как одетые ополченцы и были видны стволы дварфийских мушкетов.
" — Стало быть это одна из деревень под командованием маршала Гаритоса. Праудмур как-то упоминала, что Каз-Модан направлял этому человеку военную помощь…«
Хотя позиции осажденных были неплохо укреплены и с ходу взять их нежить не могла, подавляющий перевес был на стороне воинов Плети. Нежити было в восемь раз больше — около четырехсот не ведающих страха покойников против примерно полусотни живых бойцов, большая часть которых являлась совсем еще юными ополченцами, копья в руках которых дрожали из-за страха их владельцев.
Жителей деревни спасало лишь то, что их поселение стояло на возвышенности, а частокол был настолько высок, что даже прыткие вурдалаки не могли быстро перебраться через эту преграду. Ну и еще весомую роль играли дварфийские стрелки, что меткими выстрелами сбивали со стен наиболее шустрых трупоедов.
И по-видимому, какие-то зачатки разума у голодных мертвецов все же присутствовали, потому что вместо лобового штурма они окружили деревню и стали ждать, пока у осажденных закончатся припасы, изредка проверяя боеспособность живых небольшими атаками, числом в пару-тройку покойников.
Видя бедственное положение защитников деревни, Хранительница Жизни уже хотела отправить за охраной, чтобы та сообщила ученице Антонидаса об этих людях и Джайна смогла бы им как-то помочь… Ну или хотя бы по дипломатическим каналам передала информацию маршалу Гаритосу и тот отправил на выручку кого-то из своих.
Хотя в обоих этих вариантах у Королевы Красной Стаи были больше сомнения.
Праудмур, временно исполняющая обязанности Архимага, была довольно добросердечной девушкой и непременно согласилась бы послать кого-то на помощь осажденным. Вот только Даларан был слишком далеко от подвергнувшегося атаки поселения и своим ходом подмога могла идти туда в самом лучшем случае неделю, за которую нежить сравняла бы деревню с землей. А использовать телепорты в данный момент не представлялось возможным — все мало-мальски умелые колдуны Города Магов в данный момент занимались переброской войск на Калимдор и любой сбой в только-только отлаженной системе порталов грозил затянуть сроки на добрый месяц, за который Архимонд Осквернитель протащил бы на Азерот добрую половину Пылающего Легиона.
Конечно, Джайна могла лично явиться на помощь лично, в сопровождении небольшого отряда воинов, потому как дочь адмирала Кул-Тираса сама являлась крайне могущественным чародеем, но рисковать одним из наиболее вероятных лидеров остатков Альянса ради пяти десятков селян было рискованным и необдуманным поступком даже по меркам Королевы Красной Стаи, которая ценила всякую жизнь. (За исключением жизни одного флегматичного некроманта, но в этом случае у Алекстразы были большие сомнения в том, являлся ли Мадаав живым созданием в принципе)
С маршалом Гаритосом ситуация была строго противоположная, но более приятной она от этого не становилась.
Ставка Отмара располагалась в городке, до которого было от силы два дня пути и добраться до осажденного поселения ему было не так уж и сложно. Но по донесениям разведчиков Праудмур, маршал буквально несколько дней назад закончил вычищать от нежити довольно приличный кусок территории и в данный момент его силы были размазаны по очень большой территории, а подвергнувшаяся атаке деревня была своего рода аванпостом на их границе.
И скорее всего Гаритос знал, что но сделать при этом полководец ничего не мог — атака мертвых была внезапной и чтобы сконцентрировать достаточные силы для уничтожения столь крупного отряда, их требовалось отозвать с другого места и оголить фронт уже там. Что было не слишком хорошей идеей, так как после недавнего разгрома отряды восставших мертвецов стали беспорядочно прорываться в земли живых.
Иными словами — оба кандидата на пост главы Альянса были заняты другими делами. Не менее важными, но обороняющим деревню бойцам от этого было ничуть не легче.
И когда Хранительница Жизни уже начала подумывать о том, не отправить ли одного из своих стражников на помощь осажденному поселению, пренебрегнув собственной безопасностью, на разворачивающейся внутри хрустального шара картине появилось новое действующее лицо… А точнее лица.
Поначалу Королева Красной Стаи приняла вышедшего к поселению мужчину за одного из человеческих паладинов. И к собственному стыду, Алекстраза была вынуждена признать, что она так решила по-большей части из-за огромной, покрытой рунами колотушки в руках незнакомца.
Из-за того, что драконы редко вступали в прямой контакт с молодыми расами Азерота, древняя приспешница Титанов не слишком хорошо разбиралась в иерархической лестнице аристократии Лордерона и не видела большой разницы между крестьянином и лордом. Во всяком случае в деталях внешности. Ну разве что последний зачастую являлся рыцарем и носил доспехи.
И дальнейшие события только подтвердили догадки Хранительницы Жизни: когда облаченный в латы воин оглядел осадившую поселение толпу нежити, то вместо того, чтобы отступить, пока его не заметили (Как при виде нескольких сотен восставших мертвецов сделал бы любой нормальный человек), он устало вздохнул и жестом к себе кого-то подозвал.
Когда из ближайших кустов вышла исхудавшая женщина с ребенком, Королева Красной Стаи сперва пришла в натуральную ярость, поскольку она решительно не понимала, как можно было притащить этих двух на поле боя! (Длительное общение с одним флегматичным некромантом все же оставило свой отпечаток на Хранительнице Жизни и постепенно при виде непонятных ей действий она стала сразу предполагать худшее)
Но когда Алекстраза подостыла, то она вспомнила, что после нашествия армии восставших мертвецов большая часть Лордерона превратилась в одно сплошное поле боя и скорее всего увиденные в хрустальном шаре люди пытались наоборот — сбежать от рыскающих по округе голодных тварей.
В осажденном поселении тоже заметили появление новых лиц и на вершине частокола оперативно появились бородатые стрелки с мушкетами в руках, которые оценили ситуацию и не стали как-то показывать, что они заметили новоприбывших, дабы не спровоцировать нежить на атаку и вместо этого стали внимательно следить за разворачивающейся за стенами картиной.
А темноволосый воин с огромным молотом, что-то разъяснял своей спутнице. И когда похожий на паладина латник получил от неё в ответ утвердительный кивок, то он перехватил свое оружие двумя руками и медленным шагом направился в сторону окруженного мертвецами поселения, а исхудала женщина взяла испуганного ребенка на руки и медленно двинулась следом за ним.
Странного вида троица подбиралась все ближе и ближе к поселению, и само-собой, окружившие деревню твари вскоре их почуяли. Радостно взревев при виде новой жертвы, вурдалаки ринулись на оказавшихся за стенами живых, припадая на все четыре конечности и обгоняя куда более медлительных зомби со скелетами.
Но воин с молотом и не пытался избежать сражения с плотоядной нежитью — этими «безрассудными» действиями он просто выигрывал фору своим подопечным.
С каждым шагом руны на молоте темноволосого латника светились все ярче и как только дохлые трупоеды заметили присутствие живых, он взмахнул своим оружием, после чего в толпу нежити ударила концентрированная телекинетическая волна, которая пробила в кольце восставших покойников коридор шириной в добрый десяток метров, открывая людям путь к осажденному поселению.
Как только это случилось, спутница темноволосого воителя крепче прижала к себе со всех ног побежала к частоколу, а облаченный в латы боец бросился следом, на ходу махая своим громоздким оружием и посылая во врага ветвящиеся молнии, что били из его двуручного молота и прореживали поток рвущихся к ним трупоедов.
Видя, что только появившаяся добыча уходит из их когтей, вурдалаки забыли про окруженное ими поселение и сосредоточились исключительно на новоприбывшей троице, но защитники деревни тоже не дремали — увидев, что к ним прорываются извне, командир дварфийских стрелков громко проревел какой-то приказ и длинноствольные мушкеты дали залп, скашивая подбирающихся к бегущей троице мертвецов.
Нежити было так много (Для этого конкретного поселения), что ни выстрелы дварфийского оружия, ни прорезающие воздух ослепительно-белые разряды не могли остановить всех трупоедов и то одна, то другая тварь прорывалась к беглецам, но облаченный в латы воин был настороже и перехватывал их всех еще на подходе, не давая клацающим челюстям вцепиться в мягкую, сочную плоть.
Редкие, но очень сильные взмахи покрытого рунами молота были настолько сокрушительными, что сносили сразу по несколько восставших покойников за раз, а когда прыткие твари напрыгивали на темноволосого защитника с противоположной стороны, пытаясь воспользоваться тяжестью и медлительностью его колотушки, он без каких-либо проблем проламывал им черепа своей латной перчаткой.
Когда троица беглецов добралась до подножия частокола, сидящие на его вершине защитники скинули сверху веревку, которая спутница латника споро обвязала вокруг пояса исхудалого мальчишки и того стали быстро поднимать наверх.
Следующей на очереди была сама женщина, а пока коренастые дварфы споро затаскивали к себе эту парочку, вооруженный молотом мужчина с непоколебимой стойкостью отражал все атаки восставших мертвецов, махая своим молотом на зависть любому кузнецу и не давая нежити приблизиться даже на расстояние пары шагов.
Но вскоре среди вурдалаков нашелся «гений мысли», который смог сложить у себя в голове спущенную сверху веревку с пропажей двух будущих жертв и простершись в длинном прыжке, перекусил своими челюстями путь к спасению.
Само-собой, долго после этого трупоед не прожил и покрытый разрядами боек боевого молота снес верхнюю часть его тела, но дело было сделано — похожий на паладина воитель не смог вовремя отступить и восставшие мертвецы обступили его плотным полукругом.
Спускать со стены еще одну веревку было уже бессмысленно: нежить стояла совсем вплотную и если бы он хотя бы на мгновение прекратил махать своим огромным молотом и показал голодным тварям спину — те набросились бы на него всей сворой и разорвали бы мужчину на части, несмотря на его тяжелую броню.
Но к удивлению Королевы Красной Стаи, темноволосого воина ничуть не испугала орава тварей. Устало вздохнув и перехватив поудобнее свою двуручную колотушку он громко что-то прокричал, а затем бросился прямо в гущу врагов и стал крушить их направо и налево.
При виде такого зрелища защитники деревни на пару мгновений впали в ступор, а затем главный дворф проорал что-то матерное на тему ордена паладинов и пинками приведя в чувство своих подчиненных, заставил их прикрывать перешедшего в атаку воина огнем из мушкетов.
Но хотя выстрелы длинноствольных творений подгорных мастеров уничтожали часть нежити еще до того, как она добиралась до машущего молотом воителя, они были слишком редкими, чтобы остановить хотя бы половину рвущихся в атаку тварей.
Вскоре темноволосого воина захлестнула волна их гниющей плоти, скрепленных темной магией костей и хищно клацающих челюстей восставших покойников.
Вурдалаки, со скелетами самозабвенно бросались на могучего воителя, который с не меньшей свирепостью отбивался от них своим массивным оружием. Вихрь из когтей и ржавых клинков раз за разом обрушивался на сурового латника, проминая его доспехи и оставляя на их поверхности глубокие царапины.
Мертвецов было так много, что за несколько мгновений творения некромантов Плети облепили закованного в металл мужчину, словно шустрые муравьи — крупного, неповоротливого жука, скрыв его своими телами от взора смотрящей в хрустальный шар Алекстразы.
Но когда Королева Красной Стаи уже начала думать, что с этим суровым воителем было покончено, внезапно под плотным слоем шевелящейся нежити что-то ярко засветилось и в следующий миг буря из искрящихся разрядов разметала голодных трупоедов в стороны, словно бушующий ветер — сухую осеннюю листву.
Темноволосый боец выглядел просто ужасно: латы были измяты везде, где только можно и пестрели многочисленными рваными отметинами от когтей вурдалаков, из которых сочилась алая жидкость, а на усталом лице владельца молота было несколько свежих, кровоточащих порезов. Сам мужчина тяжело дышал и слегка горбился под тяжестью собственных доспехов, но в его взгляде читалась мрачная решимость.
А остатки воинов Плети тем временем продолжали рваться к своей жертве, невзирая на потери. Нежити было плевать на все и единственное, что сейчас волновало опоздавших к началу схватки тварей — это их собственный голод.
Уперев свою огромную кувалду в землю, непреклонный воитель склонил голову и руны на его оружии стали светиться чуть ярче.
В этот момент предводительница Красной Стаи поняла свою ошибку — человек, за которым она наблюдала, не являлся ни магом, ни служителем Света. Это был самый обычный воин, а молнии и телекинетические чары создавались исключительно его огромным молотом.
И это вызывало у Хранительницы Жизни… Невольное уважение к представителю человеческой расы. Паладины, несмотря на всю свою силу и стойкость, были проводником воли Света и первостихия поддерживала их ровно до того момента, пока они сохраняли ей верность.
Иными словами, воины ордена Серебряной Длани были обязаны действовать так, как они действовали, иначе их могущество быстро бы сошло на нет — прямая зависимость силы от искренней добродетели.
Здесь же представитель молодой расы продемонстрировал непоколебимую стойкость, и самоотверженно встал на защиту невинных без какой-либо на то причины. Причем сделал он это, четко понимая грозящую ему опасность и явно себе во вред — судя по ранам, артефактная колотушка не давала своему владельцу защиты от когтей голодных тварей и темноволосый воин рисковал быть погребенным под лавиной мертвых созданий.
Но все же он смог выстоять перед натиском врага и когда остатки нежити бросились на латника всем скопом — из его молота во все стороны начали бить ослепительно-белые молнии, что с грохотом прорезали воздух и уничтожали тех тварей, что осмеливался подойти слишком близко.
А так как страха нежить в принципе не знала, то под удар попали все оставшиеся покойники и вскоре на поле боя в живых… Или скорее, на ногах — остался лишь опирающийся на колотушку мужчина. От искореженных и перепачканных в крови лат шел легкий и едва заметный пар, а сам герой дышал со свистом и опирался на свое оружие.
Этот бой явно дался ему тяжело, что было вполне ожидаемо — несколько сотен восставших мертвецов и один-единственный воин, который отличался от своих сородичей лишь чуть большим ростом да магическим молотом. При таких раскладах перевес в силе был явно не на стороне человека, даже если учитывать дворфийских стрелков, которые при виде стоящего латника радостно что-то закричали и воинственно затрясли своими мушкетами.
Устало посмотрев на небо, залитый кровью воитель взвалил свой молот на плечо и медленно побрел к воротам деревни, а Королева Красной Стаи довольно кивнула и мысленно пожелала ему удачи.
После увиденного настроение Алекстразы резко поползло вверх — несмотря на её тяжелое ранение и пришествие Архимонда Осквернителя, Хранительница Жизни лишний раз убедилась, что в оберегаемом ею мире еще остались те, кто будет бороться за него до конца.
" — Надеюсь, этот воитель не падет от ран после этой схватки. Было бы грустно, если бы Азерот потерял такого самоотверженного мужчину…"