***
Множество веков сумрак царил под сенью густых лесов Ашенваля.
Произрастая из земли, многовековые исполины стремились в небо и кроны этих тысячелетних деревьев разрастались настолько широко, что иногда их ветви переплетались друг с другом и лишь редкий солнечный луч мог пробиться через скрывающий землю древесный щит.
Случайно забредшему сюда живому созданию могло показаться, что здешние места глухи и заброшены, но для древних обитателей Калимдора все выглядело несколько иначе.
В глухих чащобах, скрытых под зеленым заслоном, в тенях меж деревьев и на узких лесных тропах, проложенных давным давно, цвела и кипела самая разнообразная жизнь. Медведи, волки и прочие звери занимались своими звериными делами, пауки плели ловчие сети, пытаясь поймать в свою западню какую-нибудь незадачливую жертву, мнительные и недоверчивые фулборги косолапили среди зарослей, а дриады — быстроногие дочери Кенариуса, следили за плавным и неторопливым течением здешней жизни.
После Великого Раскола Кал’дорай отказались от пагубной для Азерота магии и избрали путь гармонии с природой, за что последняя всегда отвечала взаимностью своим любимым детям…Так было когда-то. Когда-то, но не теперь.
С появлением краснокожих приспешников Пылающего Легиона все резко изменилось. И дело было не только в гибели Кенариуса, о смерти которого скорбели ночные эльфы.
Демоны.
Хотя напрямую ни один кал’дорай не видел этих мерзких созданий, появление порождений Круговерти Пустоты чувствовалось в каждом уголке лесов Ашенваля. Разлагающее воздействие Скверны почувствовали многие и далеко не все жители Калимдора считали это дурным знаком.
Сатиры — некогда гордые Высокорожденные ночные эльфы и приближенные самой королевы Азшары, а ныне жалкие, козлоногие прихлебатели демонических повелителей, почувствовали возвращение своих старых хозяев и их культы, разбросанные по всему Ашенвалю, подняли голову.
В прямой схватке оскверненные Ксавием создания не представляли для Часовых большой угрозы — их было мало даже в сравнении с малочисленными ночными эльфами, да и армия в привычном понимании этого слова у сатиров отсутствовала.
Но в скрытности и ведении тайной войны этим падальщикам не было равных.
Тысячелетиями они скрывались на землях детей звезд, отравляя существование древнего народа и терпеливо дожидаясь того часа, когда Пылающий Легион вновь попытается захватить этот мир…
И теперь это время настало.
Пользуясь тем, что оскверненные демонами орки убили возлюбленного сына Элуны, коварные козлоногие стали нападать на отдаленные и слабо укрепленные поселения кал’дорай, разрушая их до основания, убивая беззащитных ночных эльфов и угоняя их в рабство.
И неизвестно, какая из этих участей была хуже — после своего осквернения сатиры стали очень сильно походить на своих хозяев и ныне эти создания отличались огромным садизмом и не менее большой изобретательностью, особенно когда дело касалось «допроса» пленников.
Часовые — верные последовательницы Элуны и защитницы древнего народа, самоотверженно отражали набеги демонических приспешников, но сатиры были хитры и не вступали с армией кал’дорай в прямые столкновения, где их ждал бы сокрушительный разгром.
Вместо этого козлоногие создания били исподтишка и по тем, кто не мог дать им отпор, а когда воительницы бессмертного народа выдвигались к месту атаки, сатиры растворялись в густых чащобах Ашенвальских лесов, которые они знали ничуть не хуже ночных эльфов.
Но иногда последним все же улыбалась удача…
Отряд Часовых, возглавляемых Шандрисой Оперенной Луной, смог поймать крупную группу сатиров прямо на месте их злодеяния — ведомые жаждой разрушения, кипящей в их оскверненной крови, козлоногие приспешники Пылающего Легиона немного задержались на месте своего бесчинства, чтобы сжечь дома ночных эльфов дотла.
И воины кал’дорай воспользовались этим в полной мере — воительницы древнего народа незаметно окружили захваченную врагами деревню со всех сторон и перекрыв слугам Саргераса все возможные пути отхода, стали ждать команды от своего командира.
Отмашка от предводительницы — и ночные эльфийки практически синхронно спускаю тетивы своих луков, а следом за этим несколько сатиров, охранявших своих сородичей, пока те разоряли поселение, падают на землю, пораженные зачарованными стрелами.
— Трево-о-ога! На на-а-ас напа-а-али! — Хотя атака Часовых была внезапной, приспешники Пылающего Легиона все же заметили гибель выставленного охранения и повторный залп оказался уже не столь успешен. Часть прытких созданий просто уклонилась от смертоносных стрел, а их командир — рослый сатир с грязно-зеленой шерстью и длинным, изогнутым клинком в руке, так и вовсе прикрылся одной из схваченных в ходе набега пленниц. — Убе-е-ейте эти-и-их ничто-о-ожеств во сла-а-аву на-а-аших повели-и-ителей!
Оторвавшись от своего увлекательного занятия, козлоногие налетчики с полными злобы воплями, что больше походили на козлиное блеяние, бросились на ночных эльфиек.
— Во имя Элуны мы очистим эти земли от зла!
Шквал зачарованных стрел, который воительницы бессмертного народа обрушили на своих врагов, больше напоминал ужасающий ливень из напитанной магией стали и мелькающих в воздухе синеоперенных снарядов. Но несмотря на меткость лучниц кал’дорай, несколько сатиров смогли пробиться к окружившим поселение Часовым и между ними закипела яростная рукопашная схватка, преимущество в которой было отнюдь не на стороне женщин.
Несмотря на оттачиваемые на протяжении тысячелетий навыки и прекрасное снаряжение, которое улучшалось и подгонялось под каждую воительницу соразмерный срок — основная ставка у ночных эльфов была сделана все же на лук. И в ближнем бою Часовые… Не терялись, но были не столь искусны, как в стрельбе.
Сатиры же, совсем напротив — чувствовали себя в рукопашной просто прекрасно, а своими изогнутыми клинками, что были покрыты ярко-зелеными рунами и источали смрад демонической Скверны, приспешники демонических повелителей владели ничуть не хуже детей звезд.
— Жа-а-алкие глупцы-ы-ы! Вы-ы-ы лишь пы-ы-ыль под копы-ы-ытами-и-и Пыла-а-а-а-ющего Легио-о-он! — Предводитель козлоногих налетчиков исчез во вспышке темного дыма и появившись за спиной одной из лучниц, насадил её на свое оружие, после чего буквально разорвал ночную эльфийку на две части, забрызгав алой кровью нескольких Часовых, что стояли рядом. — Мы ва-а-ас все-е-ех уничто-о-ожим!
Покрытый рунами клинок описал полукруг, оставляя за собой полосу зеленоватой взвеси, но ночные эльфийки проворно отскочили в стороны и в полуголый торс предводителя козлоногих налетчиков вонзилось несколько зачарованных стрел — на такой дистанции промахнуться меткие лучницы кал’дорай просто не могли и одна из них даже смогла попасть рослому сатиру прямо в сердце.
Но того это ничуть не смутило и как будто бы не замечая торчащее из него древко, он вновь телепортировался к одной из Часовых и резким движением оскверненного клинка отсек голову не успевшей среагировать эльфийки.
Вероятнее всего свирепый приспешник Пылающего Легиона мог буйствовать еще долго, но точку в его существовании поставила стрела, пущенная самой Шандрисой — взмолившись богине Элуне, жрица кал’дорай наложила стрелу на тетиву своего лука и та загорелась божественным пламенем.
Прицелившись как следует, Оперенная Луна выстрелила в свирепого сатира и прочертив воздух огненной кометой, благословенная божеством стрела вонзилась в грудь оскверненного создания, заставив приспешника демонов вспыхнуть с такой скоростью, будто бы его кто-то заранее облил горючим маслом.
Повалившись на землю, предводитель козлоногих налетчиков начал кататься по ней, словно дикий зверь, пытаясь сбить с себя пламя, но потушить божественный огонь оказалось не так-то просто и спустя несколько минут ужасающей агонии от рослого сатира остался лишь обугленный скелет, да пятно сажи на почерневшей траве.
— Проверьте… Пленников… — Устало оперевшись на лук, скзала Шандриса одной из своих заместительниц. Приемная дочь Тиренд не обладала такой же тесной связью с Элуной, как её приемная мать и каждое воззвание к божеству всегда отнимало у неё много сил. — И исцелите… Раненых…
Неподалеку от разрушенного поселения как раз находился один из лунных колодцев — священного места ночных эльфов, в котором была вода, напитанная энергией Нордрассила, способная исцелить любые раны. А пострадавших хватало как среди жителей поселка, так и в рядах Часовых. Предводитель сатиров был не единственным, кто смог прорваться через завесу смертоносных стрел — прямо сейчас несколько ночных эльфиек истекали кровью и им срочно требовалась помощь целительниц.
Обычно этим занимались жрицы Элуны, но Шандриса была не самой могущественной служительницей лунной богини и её сил хватало лишь на то, чтобы изредка поджигать стрелы божественным пламенем, но дар исцеления находился далеко за границами её возможностей.
Но не успели воительницы кал’дорай разобраться с последствиями первой схватки, как на горизонте замаячила новая угроза.
— Вижу цель! — Заметив между ветвей какое-то движение, одна из лучниц, что стояла во внешнем охранении, криком предупредила остальных Часовых и стала внимательнее вглядываться в чащу, пытаясь понять, кто приближался к разоренному сатирами поселению. — Это краснокожие чужаки, которые убили владыку Кенариуса! Довольно крупный отряд, никак не меньше пяти десятков!
Внутренне похолодев, Оперенная Луна жестом приказала своим подчиненным занять оборону и стала собираться с силами. Сейчас они были нужны ей как никогда…
До схватки с сатирами отряд Шандрисы насчитывал три неполных десятка лучниц, и после скоротечного, но очень яростного сражения, Часовые понесли некоторые потери как ранеными, так и убитыми. И сейчас враг превосходил кал’дорай числом более чем в два раза!
Обычно это не являлось для Часовых большой проблемой, ведь бессмертные эльфийки оттачивали свои навыки многие века, но когда дело касалось Пылающего Легиона и его приспешников, рассчитывать на это не стоило — помимо злобы и свирепости демоническая Скверна придавала своим обладателям изрядное могущество и огромную живучесть.
И если бы не раненые, с которыми было просто невозможно сбежать от жаждущих крови дикарей, то отряд Оперенной Луны просто растворился бы в тенях, не вступая с орками в прямую схватку. Эти кровожадные создания были крайне опасны и даже при равной численности жрица не была уверена в победе Часовых.
Но бросить беззащитных сородичей, которых она поклялась защищать, что бы не случилось, Шандрисе не позволял долг.
— О, Элуна, надеюсь ты не оставишь детей звезд в час нужды… — Когда среди деревьев замаячили силуэты свирепых приспешников Пылающего Легиона, ночная эльфийка собрала остатки сил и вновь взмолилась своей богине. — Слуги Падшего Титана вновь ступили на землю Азерота и лишь на тебя мы уповаем в этот тяжелый миг…
Выбравшись на поляну перед разоренным поселением, в тлеющих руинах которого Часовые заняли оборону, краснокожие дикари увидели ночных эльфиек и радостно взревев, бросились в атаку.
Наложив стрелу на тетиву своего лука, Шандриса почувствовала хорошо знакомое ощущение струящейся через неё божественной силы. Элуна ответила на зов своей жрицы!
Но в этот раз присутствие богини чувствовалось намного слабее — жрецы являлись проводником, через которые высшие сущности могли проявлять себя в Азероте и силы Оперенной Луны были уже на исходе. Стрела, которую ночная эльфийка выпустила в наступающих орков вместе со своими сестрами — едва тлела и приспешник демонов, в плечо которого она попала, лишь исторг из себя яростный вой и продолжил бежать вперед, даже не думая обращаться при этом в живой факел.
Смерть ночных эльфов была неминуема — как только краснокожие громилы добрались бы до руин поселка, они бы расправились сперва с Часовыми, а затем и с беззащитными кал’дорай, которых они защищали.
Но видимо у судьбы были совершенно другие планы на отряд Шандрисы… И помощь к бессмертному народу пришла с совершенно неожиданной стороны.
— За Молот Рока! — Проломив густые заросли, наперерез оркам бросился огромный черный волк, на спине которого сидел… Другой орк! Только этот дикарь разительно отличался от своих собственных сородичей.
Причем не только внешне.
Да, в отличие от приспешников Пылающего Легиона кожа необычного дикаря была ярко-зеленой, но что больше всего поразило ночную эльфийку, так это то, что от волчьего всадника совершенно не чувствовалась разлагающая энергия демонов! И более того — по ощущениям жрицы этот орк являлся чем-то вроде друида и имел очень крепкую связь со стихиями!
Которую зеленокожий наездник тут же и продемонстрировал — когда его огромный волк раскидал наступающих на поселок оскверненных орков, его наездник поднял вверх массивный одноручный молот, который он держал в руке и с грубо сделанного оружия сорвалась искрящаяся молния.
И этот разряд был не магией, но самой настоящей яростью стихии, воплощенной в материальном мире!
Попав в одного из приспешников демонов, который практически добрался до разоренного поселка ночных эльфов, он начал перескакивать между краснокожими громилами, оставляя после себя лишь обугленные трупы.
— Убейте это взращенное людьми ничтожество! — Один из краснокожих дикарей указал топором на необычного орка и к тому бросилось сразу четверо бойцов.
В ответ тот еще раз взмахнул своим оружием, призывая пару призрачных волков, что набросились на двух из них, а третьего сам призыватель просто вбил в землю могучим ударом своего грубого молота. Но оставался еще четвертый противник, который уже подпрыгнул высоко в воздух, занося для удара источающий демоническую скверну топор…
Но Шандриса вскинула свой лук и просвистевшая в воздухе стрела вонзилась прыгающему дикарю прямо в горло — вместо того, чтобы расколоть череп призывателю стихий, он просто свалил того с волка и они вместе покатились по траве. И быть бы необычному орку забитым своими краснокожими сородичами, но в следующий момент выяснилось, что наездник тоже сражался не один.
— Прочь от юного вождя, предатели! — Старый, но совсем не дряхлый таурен, спешащий на помощь волчьему наезднику, был настолько силен и огромен, что нескольких демонических приспешников, попытавшихся добить его зеленокожего товарища, этот рогатый воитель в землю буквально втоптал, а после в ход пошла огромная секира, размашистые удары которой были настолько сокрушительны, что разрубали напитанных Скверной созданий, практически не встречая сопротивления. — Раздавлю-ю-ю!
А следом за своим исполинским предводителем на приспешников Пылающего Легиона насели и другие таурены, что вырвались из ближайших зарослей с покрытыми резьбой бревнами наперевес и словно живая лавина, обрушились на краснокожих дикарей, круша их своими огромными тотемами.
Последовав примеру своей предводительницы, ночные эльфийки решили поддержать начинание странного отряда и начали отстреливать приспешников Пылающего Легиона, стараясь при этом не задеть призывателя стихий и его рогатых защитников.
Из-за тесной связи с Нордрассилом и постоянным нахождением в его тени, кал’дорай были крайне чувствительны к природной энергии и частицу стихий в странном дикаре ощутила не только одна жрица, но и остальные Часовые, а таурены… Несмотря на свою изоляцию, ночные эльфы знали про кочевников с равнин Мулгора и им было известно, что несмотря на свой грозный облик, эти рогатые великаны являлись довольно мирным народом, который поклонялся Матери-Земле и к тому же практиковал друидизм.
Иными словами — хоть они и являлись нарушителями на землях кал’дорай, с ходу записывать зеленокожего орка и его рогатых друзей во враги никто не собирался… Ровно как и в союзники — пусть у них и был общий враг, доверия к чужакам у ночных эльфиек не было никакого. Тем более к сородичам тех, кто присягнул на верность Пылающему Легиону.
Совместными усилиями ночные эльфийки и странный отряд смогли быстро перебить краснокожих дикарей и когда последний приспешник демонов испустил дух, настало время решить проблему с необычным орком и его спутниками. Желая получить ответы на интересующие её вопросы, приемная дочь Верховной Жрицы приказала позаботиться о раненых, а сама в компании нескольких Часовых отправилась к чужакам, предводитель которых сидел рядом с одним из убитых слуг демонов и внимательно вглядывался в его лицо.
— Народ кал’дорай приветствует чужеземцев на своей земле. — Как и большая часть её народа, Шандриса была далека от такой вещи как дипломатия и не зная, как именно нужно общаться с чужаками, она решила начать беседу с официального приветствия. — И благодарит вас за помощь в этой тяжелой битве.
— Тром-ка, защитницы лесов Калимдора. — Тяжело вздохнув, зеленокожий дикарь закрыл глаза лежащего на земле мертвого орка и поднявшись на ноги, вежливо кивнул жрице. — Мое имя Тралл и я — предводитель Орды, прибывшей в эти земли в поисках дома. А это… — Он кивнул в сторону могучего старого таурена, который при приближении ночных эльфиек встал за спиной у «юного вождя», всем своим как бы намекая, что странный отряд хоть и пришел к кал’дорай с миром, но беззащитными считать их все же не стоит. — Кэрн Кровавое Копыто — вождь народа тауренов и мой верный друг. Мы преследовали воинов клана Песни Войны несколько дней и хвала Предкам, что мы успели до того, как Дах’Тар разорил еще одно поселение…
— Еще одно? Вы хотите сказать, что это кровожадное создание успело напасть на мой народ в другом месте? — После слов Тралла Оперенная Луна не на шутку напряглась. В донесении, которое получили защитники Ашенвальских лесов, говорилось лишь об одной атаке на поселение кал’дорай, виновниками которой были сатиры. Но ночные эльфы имели привычку селиться небольшими анклавами подальше друг от друга и существовал немалый шанс того, что оскверненные орки успели утолить свою жажду крови где-то еще, а до Шандрисы донесение от патруля еще не дошло. Либо защитниц бессмертного народа вообще перебили и гонца отправить было просто некому.
— Примерно в дне пути на юг есть… Хотя сейчас уже правильнее будет сказать — была одна ваша деревня. Отряд Дах’Тара устроил там самую настоящую бойню и уйти не смог никто. — Тяжело вздохнув, ответил Тралл резко помрачневшей жрице. — Я понимаю, что слова никак не исправят преступление моего сородича, но как вождь Орды и шаман, чтящий заповеди предков, я хотел бы выразить вам соболезнования и принести извинения. Мы не знали, как у вашего народа принято хоронить мертвых и потому я приказал своему отряду идти дальше, вместо того, чтобы заниматься погребением павших по орочьим обычаям. Надеюсь, что духи погибших смягчат свой гнев, узнав о том, что это промедление было не напрасно и их убийцы понесли заслуженную кару.
— Я… Благодарю вас за теплые слова. — С трудом сохраняя хладнокровие, ответила ему жрица Элуны. Умом она понимала, что стоящий перед ней орочий вождь разительно отличается от тех кровожадных тварей которых жрица видела ранее. Но сердце Часовой неприятно кольнул тот факт, что они не справились со своей задачей и кто-то из бессмертного народа погиб в том числе и по её вине. А мерзкий, подленький голосок мнительности нашептывал Шандрисе, что очень уж вовремя этот Тралл наткнулся на разоренное его сородичами поселение кал’дорай и что вообще-то орки убили владыку Кенариуса, по которому теперь скорбел весь её народ и сильнее всего — приемная мать Оперенной Луны. — Но все же я бы хотела попросить вас покинуть леса Ашенваля. Мы не слишком рады гостям, особенно когда они незваные.
В ответ на это зеленокожий вождь лишь печально усмехнулся и отрицательно покачал головой.
— Право на защиту дома священно даже в моем народе, и в ином случае я бы не стал ступать на ваши земли, но боюсь, что сейчас у меня нет выбора… — Руки ночных эльфиек потянулись к оружию, а стоявший за спиной Тралла рогатый старец нахмурился и фыркнул, словно самый настоящий бык, но орочий вождь лишь скрестил руки на груди, даже не попытавшись схватиться за рукоять своего огромного молота. — Громмаш Адский Крик — предводитель моих оскверненных сородичей, который некогда был моим другом и боевым товарищем. Ныне же он предал заповеди предков и обратился к демонической Скверне. Рабство у демонов — это не тот путь, который я желаю своему народу и потому я должен остановить Громмаша. Таков мой долг перед ним, и перед Ордой.
Жестом приказав своим подчиненным не делать глупостей, Шандриса начала думать, что же ей дальше делать.
Жрица оценила честность и открытость зеленокожего вождя, но просто так отпустить их отряд она не могла — приемная дочь Тиренд являлась командиром среднего звена, а не предводительницей всех Часовых и даже если бы она закрыла глаза на действия Тралла, то на остальных командиров это не повлияло бы совершенно никак. Более того — из-за того, что Верховная Жрица являлась её родней, за Оперенной Луной всегда пристально наблюдали другие стражницы Ашенваля и Шандрисе приходилось прикладывать куда больше усилий на своей должности, чтобы доказать, что она занимает её по достоинству, а не из-за родственных связей.
И разгуливающий по Ашенвалю отряд чужаков мог обойтись Шандрисе очень дорого.
Но вместе с тем она прекрасно понимала, что если Тралл сейчас скажет «Нет», то остановить его в одиночку она не сможет — таурены просто втопчут небольшой отряд Оперенной Луны в землю за считанные мгновения, а зеленокожий заклинатель стихий при помощи стихийных духов создаст сверху аккуратный могильный холмик.
Да и не хотелось Шандриссе сражаться с этими чужаками!
Ночной эльфийке пришлись по душе слова молодого вождя и она прекрасно понимала его желание защитить собственный народ, ведь по тем же самым причинам приемная дочь Тиренд и вступила в Часовые после Великого Раскола — когда демоны убили всю её семью, ночная эльфийка поклялась себе, что сделает все, дабы подобный кошмар не повторился вновь.
И винить другого в том, чему она сама же следовала, да еще и после его помощи в бою… Приемная дочь Тиренд была не настолько лицемерна.
— Если… Вы хотите продолжить свой путь на землях Ашенваля, то вам сперва придется получить дозволение Верховной Жрицы. — Самостоятельно пропустить отряд Тралла Оперенная Луна не могла, но вот её приемная мать вполне могла если и не уладить конфликт между их народами, то как минимум сгладить самые острые углы. — Если вы не хотите, чтобы кал’дорай считали вас врагами, конечно же…
В отсутствие своего возлюбленного Тиренд Шелест Ветра являлась самой влиятельной персоной среди ночных эльфов и обладая огромным уважением среди детей звезд, именно она занималась налаживанием дипломатических контактов с другими расами… Если под это определение попадало улаживание разногласий, что изредка появлялись между ночными эльфами и фурболгами, которые жили в дебрях Ашенвальских лесов. Все же кал’дорай были теми еще затворниками и с момента Великого Раскола бессмертный народ по большей части игнорировал происходящие в мире события, занимаясь своими собственными делами.
Но как бы то ни было — лучшей кандидатуры, чем Верховная Жрица у Шандрисы все равно в данный момент не было. Жрица хотела помочь молодому вождю также, как он помог ей в недавней битве, но одобрить пусть временный, одноразовый и крайне своеобразный, а все же союз, в Ашенвале могли немногие.
А точнее всего три кал’дорай могли сделать так, чтобы помощь Траллу не выглядела предательством: Шан’до Малфурион Ярость Бури, который в данный момент постигал Изумрудный Сон, предводительница Стражей Майев Песнь Теней, что отличалась крайней резкостью в суждениях и не слишком жаловала чужаков, ну и Верховная Жрица Элуны.
Договориться с кем-то, кроме своей приемной матери, у Шандрисы не было и тени шанса, но вместе с тем Оперенная Луна не была уверена, что и Тиренд согласится пустить отряд зеленокожего орка на земли ночных эльфов — хоть она и старалась не подавать виду, Шелест Ветра тяжело переживала гибель Хранителя Лесов и визит одного из них вряд ли бы её обрадовал.
— Если это поможет не только покарать Громмаша, но и сохранить мир между нашими народами — я согласен. — Без тени сомнений кивнул призыватель стихий. — Но прежде, чем мы отправимся в путь, я бы хотел похоронить этих орков по нашим обычаям. — Тралл указал на лежащий рядом с ним труп краснокожего дикаря. — Пусть эти приспешники демонов и презрели все то, чему я пытался их научить — когда-то они были моими сородичами. И в память об этом я бы хотел воздать им последние почести…
***
— М-м-м… — Сладостно потянувшись, Королева Красной Стаи с блаженной улыбкой растянулась на кровати, но спустя миг воспоминания о прошлом дне настигли разум древней защитницы Азерота, с которой тут же слетел любой намек на негу и которая вскочив с постели, начала озираться по сторонам.
Но разгромленные покои Аспекта Жизни были пусты.
В них не было ни Грегора, ни «Сира Нагадинока», ни даже его огромного молота и если бы не разрушенная обстановка, сломанная мебель и отверстия от её собственных рогов на стене, то Алекстраза вообще посчитала бы, что недавние события ей просто приснились.
— Сбежал… — Громко выдохнув, Хранительница Жизни утомленно рухнула обратно на кровать и начала разглядывать потолок своей комнаты.
Женщина не понимала, что ей в данный момент стоит чувствовать — разочарование или облегчение от того, что флегматичный чародей решил после страстной ночи уйти не попрощавшись.
К легкому стыду древней защитницы Азерота, постельную битву она некроманту все же проиграла: из-за того, что Королева Красной Стаи еще не успела восстановиться после полученного ранения, а Мадаав вернул себе истинный облик… Иначе быть просто не могло. Вдобавок ко всему служитель Смерти оказался крайне вынослив — где-то на восьмом часу страстных ласк тело Аспекта не выдержало и она просто-напросто потеряла сознание во время очередного… Приступа удовольствия.
" — И кажется, я в тот момент располосовала ногтями спину этого чудовища…" — Вспомнив последние мгновение перед тем, как она провалилась в обессиленный сон, Алекстраза недовольно фыркнула. — " Хотя с его способностями к восстановлению, не удивлюсь, если все следы минувшей ночи уже исчезли.«
Древняя защитница Азерота не понимала, что ей сейчас стоит делать.
Отчасти в произошедшем были и плюсы. Теперь Алекстраза точно знала, где все это время находился флегматичный маг смерти и пусть это знание не добавляло ей большой радости — за то, что Грегор в ближайшее время нанесет удар по защитникам Азерота можно было не переживать.
Раз седовласый некромант под личиной Сира Нагадинока решил спасти Хранительницу Жизни от убийц Архимонда и дал толчок к объединению сил Даларана с маршалом Гаритоса в единый Альянс — значит он как минимум прекрасно понимал исходящую от демонов угрозу и как мог пытался помешать Пылающему Легиону в их начинании.
Само-собой, другом Аспектов это Мадаава не делало — даже без учета пророчеств Ноздорму бесстрастный колдун оставался угрозой для жителей этого мира и присутствие демонов давало защитникам Азерота лишь небольшую отсрочку, но не более.
И это ставило Хранительницу Жизни в крайне неловкое положение, особенно после того, как она провела с Грегором крайне увлекательные часы. Отчасти женщина была даже благодарна некроманту за уход, ведь теперь она могла с чистой совестью отложить в долгий ящик решение вопроса «Что же нам делать дальше?» и сосредоточить все свои усилия на защите Азерота…
Услышав стук в дверь, Королева Красной Стаи внезапно осознала, что из одежды на ней только украшения на рогах, а так как встречать гостей, сверкая голой грудью с отпечатками зубов (Как оказалось, у некроманта была привычка кусать свою партнершу в кульминационные моменты) было несколько неприлично, Алекстразе пришлось спешно искать шелковый халат и натягивать его на свое голое тело.
— Войдите!
К огромному удивлению древней защитницы Азерота, визитером оказалась никто иная, как ученица Антонидаса, которая вошла в покои Аспекта, с каменным лицом оглядела царящий в них разгром и с нечитаемым взглядом покосившись на отпечатки рогов на стене, повернулась к Хранительнице Жизни.
— Госпожа Алекстраза, я рада, что вы приняли слова «Чувствуйте себя как дома!» близко к сердцу и ни в коем случае не собираюсь препятствовать налаживанию вашей личной жизни, но хотела бы попросить вас впредь не использовать мощные афродизиаки на территории Даларана… Наши маги хоть и знакомы с целительством, но в следующий раз жертву ваших свечей они могут и не успеть откачать.
— Ч-что?! — Мгновенно напряглась Хранительница Жизни. — Как?!
— Дым от ваших свечей просочился на нижние этажи. Большую часть этого крыла мы уже эвакуировали в Терамор, но кухня и её работники остались и… — Тяжело вздохнув, Джайна покачала головой. — Попали под их действие.
— Кто-то пострадал?!
— Как сказать… Дым дошел до них в разбавленном состоянии и низкой концентрации, из-за чего от самого афродизиака никто не погиб. Но когда сегодняшним утром никому не принесли завтрак и я отправилась на кухню, чтобы выяснить, в чем причина задержки, то лежащий в окружении пятнадцати голых кухарок мастер Алашир был и в самом деле при смерти. Но не думаю, что он будет вас в чем-то обвинять. — Слегка покраснев, молодая девушка отвела глаза в сторону. — Все же не каждый сможет полностью удовлетворить столько женщин за раз. Особенно в его возрасте.
— А-а-а… Оу. — Поняв, о чем именно говорит Праудмур, Алекстраза сперва ошарашенно прикрыла рот ладошкой, а затем внезапно улыбнулась. — «После такой ночки у кого-то из этих пятнадцати особо обязательно должен будет появиться ребенок. Следовательно, можно сказать, что я выполнила свой долг Аспекта — помогла представителям молодых народов создать новую жизнь. Теперь главное, чтобы она во мне в ближайшее время случайно не зародилась…»
На мгновение представив, что может получиться в результате их с Мадаавом соития, Хранительница Жизни внезапно осознала, что пророчества Ноздорму могут оказаться куда ближе к исполнению, чем она рассчитывала. С точки зрения силы этот бесстрастный некромант был практически идеальным кандидатом на роль возможного отца, но вот в плане личности…
Если бы у них появился общий ребенок и если бы он унаследовал хотя бы сотую частицу силы Алекстразы и десятую долю жестокости Грегора — то Азерот был бы обречен.
— А… Вы случайно не видели Сира Нагадинока? — Помотав головой, чтобы выкинуть из сознания образ пылающего мира, спросила у чародейки Королева Красной Стаи. — Я бы хотела кое-что с ним обсудить…
Так как Праудмур никак не обмолвилась об одном седовласом некроманте, Королева Красной Стаи поняла, что флегматичный служитель Смерти решил не разрушать свою маскировку и решила поддержать это начинание. Объявлять сейчас во всеуслышание, что под личиной верного долгу бывшего паладина все это время скрывался злобный некромант, было крайне опасно сразу по нескольким причинам.
Самой очевидной из них был срыв союза между человеческим маршалом Гаритосом и Городом Магов — как ни крути, а Грегор пусть и коварством, но все же помог двум политическим противникам наладить между собой диалог и объединиться ради общей цели. И обнародование новости, что Нагадинок на самом деле очень даже Мадаав — точно не пошло бы на пользу заключенным договоренностям.
Конечно, Алекстраза могла просто солгать, сказав, что во время ночи страсти на них в самый неподходящий момент напал коварный некромант, который и убил бывшего паладина, а тело потом спрятал, но Грегор мог легко уличить её во лжи, рассказав Праудмур правду. И так как врала Хранительница Жизни крайне посредственно, а Мадаав имел репутацию человека, который никогда не лжет напрямую — проблем это могло создать немало.
Да и глупо было ложно обвинять Мадаава в убийстве несуществующего человека… Даже если бы Антонидас в это поверил — ну узнают маги Даларана, что флегматичный чародей на свободе, и дальше что? Особого энтузиазма в поимке Грегора от них ждать не стоило, а вот попытки сговориться с магом смерти за спиной у Хранительницы Жизни были более чем вероятны.
Вдобавок ко всему Алекстраза сама не горела желанием вновь сражаться с бесстрастным колдуном. Не то, чтобы за «пару ночей страсти» она воспылала к Мадааву любовью, просто… Прошедшая ночь позволила Хранительнице Жизни понять, что за обликом жуткого и бесконечно жестокого чудовища скрывалось нечто, что она не сразу смогла разглядеть, ослепленная собственной ненавистью к магии Смерти.
Безжалостный, расчетливый, коварный, до ужаса гордый и готовый мир утопить в крови ради сиюминутной прихоти… И все же человек.
Это не значило, что Королева Красной Стаи простила бесстрастному некроманту все его злодеяния или перестала считать его угрозой для Азерота, вовсе нет. Грегор по прежнему оставался в глазах Хранительницы Жизни опасностью для вверенного ей мира, с которой нужно было что-то сделать.
Но если раньше он являлся в глазах Аспекта непонятной, но крайне агрессивной сущностью, которую можно было только уничтожить, то теперь Алекстраза допускала возможность… Иных вариантов. И для начала ей следовало обсудить с Мадаавом произошедшее прошлой ночью, вот только для этого флегматичного некроманта сперва нужно было найти!
И удивленное лицо Джайны вызывало у древней защитницы Азерота некоторые опасения…
— Странно, что вы интересуетесь этим, госпожа Аспект. Меньше получаса назад Сир Нагадинок покинул Даларан, предупредив, что отправился выполнять особо важное задание, которое вы ему поручили. — Осторожно заметила дочка адмирала Кул-Тираса. — Вы хотите сказать, что ваш страж покинул город без вашего ведома?
— Н-нет, я и в самом деле поручила своему охраннику крайне деликатное дело… Просто хотела уточнить пару деталей, пока он не покинул Даларан.
— Надеюсь, это дело не задержит его надолго, поскольку через несколько дней мы планируем покинуть город и перебраться в Терамор. И хотя Сир Нагадинок является посланцем от маршала Гаритоса — задерживаться ради одного человека и подвергать всех риску мы не имеем права. — Недоверие читалось на лице ученицы Антонидаса крупными буквами, но уличать Аспекта во лжи она все же не стала. — Если господин посол не будет в городе к этому времени, то добираться до Калимдора ему придется своим ходом…
— На этот счет можете не беспокоиться. — Тихо хмыкнула Королева Красной Стаи, которая была убеждена, что при необходимости путь до соседнего континента не займет у Грегора много времени. — Я более чем уверена, что столь могущественному воину, ничего не угрожает.
А еще Алекстраза была свято уверена в том, что флегматичный некромант себя еще не раз проявит…
***
Взвалив на плечо свой огромный молот, «Сир Нагадинок» неспешно шел по лесной тропе.
В этот раз бретонскому чародею все же улыбнулась удача и он смог ускользнуть из Города Магов до того, как Хранительница Жизни пришла в себя и Грегору удалось избежать очередной стычки с этой рогатой особой.
А то, что их диалог в конечном итоге закончится еще одним боем — было наиболее вероятным исходом. Со временем действие дурмана сошло на нет, а сама по себе Алекстраза слишком сильно ненавидела магию смерти и тех, кто её практикует. Обдумав сложившуюся ситуацию, флегматичный уроженец Хай-Рока решил не провоцировать Аспекта Жизни на бой.
Устранить Алекстразу в этот момент Грегору было несложно, ведь силы к Королеве Красной Стаи так и не вернулись, а некромант их вообще не терял, но смысла в этом не было… Вот только у упрямой рогатой особы скорее всего на этот счет было совершенно иное мнение и флегматичный чародей просто ушел.
Отчасти свою задачу «сир Нагадинок» уже выполнил — союз между Далараном и Гаритосом был заключен, а значит и нужды в этом облике в данный момент не было.
" — Но до Калимдора теперь придется добираться самостоятельно… Не сказать, что это прямо большая проблема, но просто напрямую воспользоваться порталом не получится — Малигос знает, что я на свободе и как только он заметит характерные колебания магических потоков, он моментально поймет, где я нахожусь." — Лязгая доспехами, «бывший паладин» размеренно шагал в сторону своей бывшей лаборатории, где в данный момент находилась Ледяная Скорбь. — " Как бы мне этого не хотелось этого избежать, но придется все же воспользоваться силой этого рунического клинка. Вечно бегать от Хранителя Магии не получится и если у него будет такое желание, то он сможет отследить мой путь от Даларана. И лучше бы мне быть готовым к этой встрече."
У Грегора уже был намечен план, как сделать рунический клинок по-настоящему своим оружием, но задумка некроманта была несколько… Рискованной. А точнее — имела ряд негативных последствий, избежать которых было невозможно. Некромант планировал поместить в ужасающее оружие осколок собственной души, но при этом замкнуть саму Ледяную Скорбь на измерении, в котором бретонец хранил поглощенные души убитых им созданий.
Провернуть такое было не слишком сложно по меркам Мадаава: один ритуал длительностью чуть меньше суток — и Ледяная Скорбь сменила бы своего хозяина, навеки став частицей седовласого уроженца Хай-Рока.
Но был один нюанс…
Желание поглощать чужие души являлась сутью этого ужасающего оружия и неотъемлемым источником его могущества. И сделав рунический меч своей частью, Грегор вкупе с огромной силой получил бы постоянно терзающий его голод, который усилил бы собственную энергетическую жажду бретонского чародея.
" — Но без этого шансы на поражение Пылающего Легиона ужасающе малы. Приспешники Саргераса это не тот противник, которого можно одолеть с минимальными усилиями — чтобы справиться с тем же Архимондом нужны годы подготовки, которых у меня нет. Следовательно, придется прибегать к крайним мерам. А голод… Что же, за все в этой жизни приходиться платить." — Губы замаскированного под «Нагадинока» некроманта тронула едва заметная улыбка. — " Уверен, Серана бы оценила иронию.«
Внезапно на тропу перед некромантом рухнул приличных размеров мешок, в котором, судя по хорошо знакомому бретоцу звяканью, лежали металлические свитки.
— Просто для пояснения… — Вывалившаяся следом из кустов Сильвана имела вид… Если бы мертвая эльфийка была живой, то наиболее подходящим было бы словосочетание «задница в мыле». Но так как жизнь уже давно оставила тело бывшей предводительницы Следопытов Луносвета, то Грегор сказал бы, что данная баньши была сильно истощена и потратила большую часть своей магической энергии, заменяющей данному виду нежити жизненную силу. — Я — не тягловая лошадь! Будь так любезен, когда в следующий раз тебе понадобиться что-то от Нер’Зула — скажи этому дохлому уроду, чтобы он выделил мне грузчиков! А еще лучше — пусть это вообще происходит без моего участия! Для того, чтобы передать один баул — навыки командира следопытов Луносвета не слишком нужны!
— Я тоже рад тебя видеть… — Проигнорировав «крик души» Ветрокрылой, флегматичный уроженец Хай-Рока подошел к мешку и изучив его содержимое, довольно хмыкнул.
Повелитель Плети выполнил просьбу седовласого некроманта, причем даже в большем объеме, чем тот рассчитывал: в мешке лежали гробовидные слитки темно-зеленого металла, на каждом из которых было клеймо Плети. А вместе с ними находился свиток, изучив который Грегор понял, что это было подробное руководство по работе с Саронитом — редким металлом, залежи которого были только в Нордсколе.
Король Мертвых услышал слова Мадаава о том, что ему необходимы новые латы и учел тот факт, что маг смерти являлся первоклассным кузнецом — вместо готового изделия, он через Сильвану отправил флегматичному чародею материал, из которого тот сам мог выковать все, что ему нужно.
— Этого будет более чем достаточно. — Взвалив мешок на плечо, Грегор поманил мертвую эльфийку за собой и продолжил свой путь в сторону лаборатории — бретонец предпочитал, чтобы каждое его логово могло существовать в отрыве от всего остального мира и помимо Ледяной Скорби, там также была неплохо оборудованная кузня.
— Более чем достаточно?! Для чего?! — Устало фыркнув, спросила у него Ветрокрылая. — И куда мы вообще идем?!
— Неважно. Я говорил не с тобой. — Небрежно отмахнулся от неё некромант, который в данный момент обращался не к нежити, а к смотрящему через неё Нер’Зулу.
— Мог бы ради приличия рассказать! Я этот трижды проклятый мешок сюда вообще-то притащила, причем с самого побережья! И ты даже не представляешь, сколько сил мне пришлось приложить, чтобы найти тебя, не попавшись на глаза патрулям Даларанских магов и сворам демонических псин!
— Это объясняет, почему ты выглядишь так, будто бы по тебе потоптался дракон. — Спокойно заметил бретонец, продолжая идти вперед.
— И все же… — Продолжала допытываться неуемная эльфийка. — Ты можешь объяснить мне, куда мы сейчас идем и зачем я тебе вообще нужна?
— Мне кажется, я весьма подробно все выложил в нашу прошлую встречу. — С неизменным флегматизмом отозвался Мадаав. — И меня слегка беспокоит тот факт, что нежить устает. Возможно над тобой еще стоит поработать.
— Гр-р-р!
Услышав со стороны баньши сдавленный рык, Грегор мысленно усмехнулся. Выводить бывшую предводительницу следопытов из себя было на удивление забавно… А поработать над Сильваной и в самом деле стоило — вскоре им предстояло отправиться на Калимдор, а ночные эльфы являлись крайне опасным противником. Особенно на своей территории.