Оторваться невозможно, оторваться возможно с трудом.
- Я тебя люблю, Саня, - говорю я тихо, и в то же время так страстно, от всего сердца, каждым звуком голоса. - Больше всех на свете люблю. Веришь?
Слышу в ответ прерывистый вздох.
Сашка обнимает, Сашка счастлив это слышать, но такое чувство, что ему не привыкнуть, он ещё не может привыкнуть к этому, хотя это глупо так реагировать на признание, которое уже было сказано, а вот теперь всего лишь повторяется вновь.
Нам было настолько хорошо, и одновременно так трясло, что непонятно как мы добрались до машины.
На подгибающихся ногах, держась друг за друга, не в силах отлепиться ни на секунду.
В какой - то момент, Сашка выпрямился, сгрёб меня в охапку, поднимая на руки и побежал, крича во всю мощь лёгких.
Я люблю этого парня!
НИКИТА! Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!
ЛЮДИ, Я ЛЮБЛЮ ЭТОГО ПАРНЯ!
ЛЮБЛЮ!
Крича об этом на весь мир. Сашке было абсолютно плевать, чем ответит мир на это сумасшедшее признание. На его признание ответил я, а до всего остального человечества Сану не было абсолютно никакого дела.
Мы хохотали, летели вперёд, напоминая безумцев сбежавших из психушки.
Целовались, целовались, целовались, на глазах шарахающихся прохожих, на чьих лицах отражались разные эмоции.
А мне стала безразлична чужая реакция. Впервые в жизни мне сделалось глубоко добедра на чужие чувства, на умасливание эстетики чужих человеческих глаз.
Вырвавшись в какой - то момент, я забрался на тумбу с приклеенной цветной афишей и заорал во всю мощь лёгких
- Я люблю тебя, Сашкаааааа!!!!!! Я тебя люблююююуууууу!!!!!!!!!!!!!!
Мы светились, сияли, наполненные нашим чувством. Нам больше не хотелось таить его внутри, скрывать.
Нет. Мы не будем нас прятать. Ни он, ни я. Мы будем всегда. Держась за руки, вместе пройдём, через всё, чтобы нам не предстояло пройти.
Я не откажусь от тебя Саня, я от тебя не отрекусь, ни что на свете не заставит меня отречься от твоего имени.
Я смеялся, повиснув на плече Сашки, вниз головой. Сашка предпочёл не доводить дело до ментов, и органично стащил меня вниз и потащил к машине, хохоча, что я как и он, полностью сошёл с ума.
А я орал, признание, кричал, что счастлив стать сумасшедшим рядом с ним.
Сашка, подцепив меня за бедра, подсадил на капот бмвухи, целуя и ища ключи, а в моём сознании неожиданно всплыли строки.
- Ещё не наступит утро, как ты, трижды отречёшься от меня.
Но я отринул их прочь. Не существовало на свете такой силы, чтобы я отрёкся от него, от моего Сашки.
Это Пётр боялся умереть, а я не боялся, в эту секунду я не боялся ничего на свете. Я устал бояться.
Рядом с Сашкиной скалой, никаких страхов отныне не существовало, они просто разбились об неё. Я больше не был один. В моей жизни появился, мой Сашка.
По - настоящему. Навсегда. Моя семья.
Я улыбался, мечтая раскинуть руки, и взлететь над миром, и взлетал над ним каждой секундой этих ярких ночных мгновений.
Несколько раз снимал и одевал кольцо, любовался им, Сашкой, заставляя Сашку посмеиваться. Я придумывал целую эпопею разных фантазий, мечты о том, как у нас с ним всё теперь будет.
Неужели мы с ним по настоящему. Совсем пор настоящему. И стрёмно конечно, но блин. Мы что теперь прямо как ...ну ....эти.... которые...
Я краснел не в силах сказать жених и жених, что там обычно у геев бывает?
А Сашка широко расставил руки по обе стороны моих коленей, наклонился и ласково сказал
- Да! - И поцеловал. - Именно так, Ники. Как эти самые. Которые.
В эту секунду у него были самые потрясающие, самые смеющиеся глаза на свете: ироничные, бесконечно ласковые, любящие, полные мягкого юмора.
- А тебе тоже кольцо надо, - спохватился я и Сан начал ржать. Не сразу до меня дошло, а когда дошло, я покраснел, обозвал себя идиотом. Сашка носил кольцо, всё это время, много лет подряд. Абсолютно идентичное моему.
Простая полоска - ободок золотого металла. С пятого класса, он носил это украшение, обозначавшее, что он занят. Это считалось очень круто, просто мне и никому в голову не приходило спросить, кто из всех этих многочисленных девушек, что регулярно вокруг него вились, смогла украсть сердце нашего школьного принца.
Наверное, я идиот и навсегда им останусь. Сашка молча стянул кольцо, улыбаясь протянул его мне.
- Смотри, прочитай.
Я посмотрел, лицу стало жарко, запылало заливая краской по самые уши, расплёскивая тепло по щекам.
Внутри Сашкиного кольца, было выгравировано моё имя.
У меня реально всё поплыло перед глазами, в груди всё просто в тряпки нахуй порвалось от сентиментальной нежности. Сашка забрал кольцо, коротко поцеловал в губы и одел обратно.
- На своё не хочешь взглянуть?
Хотел. Ещё как хотел. Я трясущейся рукой стащил его с пальца, чуть не уронил, но Сашка подставил ладонь, покачал головой с лёгкой укоризной.
Да и сам знаю, что дебил. С такими вещами надо обращаться очень аккуратно. Говорят кольца, чувствуют беду, вот и моё внезапно улетело с пальца, и только Сашкина ладонь спасла его от падения.
Я развернул, подставляя на свет, заулыбался читая Сашкино имя. Никаких помпезностей, признаний, клятв или слов. Просто на наших кольцах были выгравированы имена друг друга. Это было самое лучшее, самое замечательное, что можно было изобрести и придумать.
Когда любишь человека, имя любимого становиться важнее любой молитвы.
Это особое знание, особая часть внутри.
Имена любимых вырезают бритвой, имена любимых пишут на стене, среди тысяч звуков и обращений, имя любимого становиться условным сигналом, рефлексом, на который чётко реагируют уши. И если ты теряешь любимого, любой звук похожего имени заставляет испытать боль и тянущую тоску, отреагировать рефлекторно.