137437.fb2 Офелия учится плавать - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 24

Офелия учится плавать - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 24

Для женщин значительно труднее попасть сюда своими силами, я имею в виду, если ты не унаследовала большого состояния и не имеешь богатого мужа. Но почему бы, собственно, и нет? Мне всего сорок один год, все лучшие годы у меня еще впереди. Почему бы через несколько лет мне не добиться того, что я смогу позволить себе номер-люкс в фешенебельном отеле «Риц»?

Знаменитый маэстро не теряет времени. Вместо того чтобы поцеловать или обнять меня, он снимает свой белый пиджак, расстегивает жилетку и, подавив зевок, плюхается в салоне на красно-золотое канапе огромных размеров. Потом развязывает галстук и переходит непосредственно к делу.

Вернее, немного повозившись с брюками, он — я не верю своим глазам — вынимает член! То, что он вынимает — внушительных размеров, твердое и толстое, и если я не ошибаюсь, у него сужение крайней плоти.

Н-да… Новой романтикой тут не пахнет! Скорее допотопными замашками паши. К тому же во всем мире нет ничего более неэротичного, чем полностью одетый мужчина с расстегнутой ширинкой.

Что он, собственно, ждет от меня? Что я его обслужу, как проститутка? Или он просто любезно хочет продемонстрировать, чем располагает? Я должна восхищаться? «Славный мальчик, до чего же красивое то, что ты там имеешь»?

Странные нравы! Я решаю тактично игнорировать Риверу, подхожу к окну и выглядываю на залитую солнцем, прекрасную Вандомскую площадь. Что-то должно произойти. Но что?

— Я здесь! — жалобно зовет маэстро с канапе. Я с улыбкой оборачиваюсь.

— Я вижу! — Потом начинаю раздеваться, медленно и умело, без малейшей тени стыда, я ведь сбросила одиннадцать кило и нахожусь в своей лучшей форме. Я чувствую себя такой красивой и уверенной, что могла бы запросто выйти обнаженной на балкон, если бы это кому-нибудь принесло пользу.

И поскольку Ривера не восхищается мной, я становлюсь перед ближайшим зеркалом и любуюсь сама собой. Да-да! Божественное зрелище! Только слепец может не заметить этого! Я тактично покашливаю, встряхиваю своими рыжими локонами, но Ривера пребывает словно в трансе. Его взгляд обращен вниз, он не может оторвать глаз от собственной ширинки. Но могу поспорить, что это изменится.

Я аккуратно кладу свое шелковое платье на розовый диван возле окна, ставлю внизу туфли и, прихватив свою переливающуюся сумочку, шагаю мимо Риверы в роскошные покои, не удостоив его и взглядом. Там я опускаюсь на шелковое ложе, художественно разбрасываю волосы по плечам и закрываю глаза.

Так! Теперь дело, наконец, обретает стиль!

Не проходит и минуты, как влетает Ривера, в трусах и с развевающимися полами рубашки. Лицо раскраснелось, белая густая грива вся спутана. Сейчас бросится на меня. О боже, вечно одно и то же! Теперь поможет только одно: небольшое лицедейство!

— Приди… — еле слышно, обольстительно шепчу я и медленно протягиваю к нему руки, — приди ко мне, дорогой!

Звучит жутко театрально, у Марлен Дитрих не получилось бы лучше — и срабатывает наверняка.

Ривера опускается на колени, хватает мою руку, начинает ее дико целовать, проводит языком по внутренней стороне руки до локтя, потом целует соски, кладет голову мне на живот и вонзается языком в мой пупок.

— Моя прекрасная канадка, — стонет он, — твоя кожа нежна как бархат, ты соблазнительней Клеопатры. Ты, наверное, целыми днями купаешься в молоке ослицы?

Он срывает с себя трусы и рубашку, подходит к изголовью кровати и подносит свой возбужденный орган к моему рту.

Ну, разве я не предвидела это уже в лифте? Мужчина зациклен на своем пенисе! Слава богу, мне не двадцать лет, и я знаю, как с этим бороться. Э, нет! Я не дам себя больше использовать! Я буду делать только то, что доставляет мне радость. Поэтому я отворачиваю голову — беру его сокровище в руку.

— Осторожно! — орет Ривера и зажимает мои пальцы словно в тиски. Но я поняла. Сужение крайней плоти почти полное, и мне вообще непонятно, как человек занимается любовью. — Медленно! Еще медленней! — приказывает он по-английски и двигает мою руку взад-вперед. — Совсем-совсем медленно! Да-да! Так хорошо! — Будь его воля, мне пришлось бы проделывать это часами.

Невероятно, какие эгоисты некоторые мужчины. Этот ведет себя, как в борделе, будто он оплатил меня, и даже не замечает этого. Может, привести его в чувство, положить его руку на самое сокровенное место между моих ног и командовать? Нет, этого он не переживет.

— Крепче! — нарушает Ривера ход моих мыслей. — Держи меня крепче. Еще крепче. Сожми! Как следует, сожми! Вот так! — И он начинает сладострастно стонать, в то время как у меня окончательно немеют пальцы.

Да, что толку от самого роскошного номера, от чудной кровати с балдахином в отеле «Риц», но с неподходящим мужчиной? Никакого!

— Отпусти меня, — прошу я снова и снова, — выпусти мою руку. Ты делаешь мне больно!

Он ничего не слышит. Закрыл глаза и постанывает. Ривера крупный мужчина, на полторы головы выше меня и килограммов на двадцать тяжелее. Но я больше не та маленькая беззащитная самочка, что прежде. Может, отправить его ловким броском на пол? Очень заманчивая идея. Потом я могла бы пойти нормально поесть омлет с нежными трюфелями в «Кафе де ля Пэ», сейчас я ощущаю вдруг жуткий голод.

В этот момент начинает трезвонить телефон. Ривера вздрагивает, открывает глаза, роняет мою руку и снимает трубку.

— Никаких звонков! — рявкает он. — Нет! Ни одного! Что? Из какой газеты? Не знаю такого! Отправьте его прочь! Запретите ему появляться в отеле! Кто? Фотограф? Из какого журнала? Не может быть и речи! Нет, я сказал! Я занят! Я не желаю, чтобы меня беспокоили! Никто! Понятно?

Он поворачивается ко мне и хочет, чтобы я обслуживала его дальше. Но у меня этого и в мыслях нет.

— Я страшно голодна, — объявляю я и скрещиваю руки над своим отрадно плоским животом.

— Голодна? — Ривера ошарашено смотрит на меня. — Мы же только что поели.

— Я нет. То есть если не считать двух тостов, бокала шампанского и десяти малюсеньких земляничек.

— Я вообще не голоден!

— Верю на слово! — Грациозно поднимаюсь с шелкового изысканного ложа и под недоверчивыми взглядами Риверы направляюсь в сторону двери.

— Куда вы? — кричит он по-французски, и его чудовищный акцент укрепляет меня в моем решении как можно скорее исчезнуть отсюда. — Куда вы идете?

— В «Кафе де ля Пэ». Там бывают замечательные овощные блюда. — Он ловит ртом воздух.

— Я могу их вам и здесь заказать.

— Нет, спасибо, это займет слишком много времени.

— Ах, моя любовь, не можете же вы сейчас оставить меня одного! — Он бежит за мной, настигает в салоне и зарывается лицом в мои волосы. — Вы останетесь со мной, я вас не отпущу.

— На завтрак я тоже ничего не ела.

— Нет-нет, я вас не отпущу! — Он отводит в сторону мои локоны и начинает сзади целовать мою шею. Потом берет на руки и несет обратно в спальню. Это мне нравится.

— Вот, — он доказывает на серебряную вазу, стоящую рядом с кроватью, — поешьте, моя дорогая. Или погодите. Вы разрешите? — Он засовывает мне в рот кусок шоколадки, действительно замечательной на вкус. — Еще один? Не правда ли, тает во рту? Это мой любимый. Мне его привозят из Брюсселя. Но я его сам не ем, угощаю своих друзей. Вот, возьмите. — И он ставит красивую вазу рядом со мной на шелковое покрывало. Потом задвигает шторы и в полумраке возвращается ко мне, чтобы дальше кормить меня конфетами.

— Ну, наконец-то! Наконец он думает обо мне, а не о своем разбойнике! Но я слишком рано радуюсь. Как только я не хочу больше шоколада, весь театр начинается с начала.

— Поцелуй меня! — стонет он, показывая на свой рвущийся вверх орган. — Поцелуй меня своими сладкими шоколадными губками!

— Это обязательно? — спрашиваю я подчеркнуто скучающим тоном.

— Поцелуй меня, моя красавица-канадка! Возьми меня в ротик! В шоколадный ротик! — И он ползет на животе вверх по широкой постели, пока его нижняя часть не оказывается рядом с моей головой.

Кто бы мог подумать? Он к тому же и извращенец. Если не быть начеку, он потом потребует, чтобы я засунула ему в зад его дорогие брюссельские конфеты. Или он засунет их куда-нибудь мне, кто знает, что ему взбредет в голову. Нет, нет успокоить его сможет только одно, и действует это наверняка.

Я поворачиваюсь к нему и начинаю гладить его бедра.

— Иди лучше ко мне, — шепчу я, будто неистовое желание почти лишило меня голоса, — приди ко мне, я хочу тебя почувствовать. В себе. Очень глубоко в себе. Понимаешь?

Он понимает. Слово «глубоко» понимает любой мужчина. «Очень глубоко» — это вообще неотразимо, я в этом не раз убеждалась, и солидная анатомия Реджинальдо тут же разбухает до невероятных размеров. Но что толку от самого выдающегося агрегата, если мужчина ни на что не годится? Я бы предпочла меньших размеров, но более изощренный. Я не испытываю к нему вообще никакого влечения! Но я хочу, наконец, докопаться, что так взбудоражило Нелли в этом мужчине. Хоть какие-то достоинства как любовник он должен иметь.

Кто знает! Он музыкант. Музыка — это ритм. Может, он движется так, что воспарю от блаженства? Почему бы и нет? Телосложение у него, во всяком случае, для этого подходящее.

— Ах, любовь моя, — он опять переходит на английский, — ты права, я должен обладать тобой. Сейчас. Немедленно!