— Что значит, продан? — возмущено закричал Фрэнк. — Мы же подписали с вами договор год назад.
Эдгар Пинтекер смущенно потер лоб, трясущимися руками.
— По-ни-мает, мисс-тер Мартин… — он запинался от волнения, — договор мы подписали, но деньги на мой счет так и не были переведены. А согласно пункту 7.2 договор считается недействительным, если в течение месяца не произведена оплата, — закончил он с тяжким вздохом.
Фрэнк Мартин внушал страх и более сильным мужчинам. А уж щуплый и трусливый по своей натуре Пинтекер был испуган до смерти внезапным визитом мужчины.
— Но деньги должен был перевести мой агент. Я не успел этого проконтролировать. Но я думал, что все оформлено, — возразил Фрэнк, прикладывая усилия, дабы сохранить спокойствие.
Год назад после выздоровления он решил, что пора зажить мирной жизнью. Он искал уютный дом в пригороде. Жизнь в тихой спокойной местности всегда была его мечтой. Но только он нашел этот дом, к слову сказать, после долгих поисков, как Макдауэл попросил охранять его дочь.
Саманта… Это имя до сих пор всколыхало в его душе волну боли. Фрэнк старался забыть Сэм, но это оказалось невозможным. Он уехал в Европу сразу после её отъезда и провел там долгих восемь месяцев. Но образ Саманты преследовал его везде. Её прекрасное стройное тело извивающиеся под ним, ласковые смеющиеся глаза, манящая улыбка. Одна лишь мысль о ней возбуждала в нем желание, но Фрэнк знал, что она больше никогда не будет принадлежать ему.
Он напивался почти каждую ночь в надежде забыться, но даже в пьяном воспаленном мозгу была только она. Ни одна женщина не привлекала его теперь. Он злился, ввязывался в драки, но новый день наступал снова, и снова.
Как он ненавидел себя за эту любовь к безрассудной девчонке! Она даже не захотела выслушать его тогда. Похоже, для неё было неважно все, что Фрэнк мог тогда сказать. Она торопилась к друзьям, прежней жизни.
При знакомстве Саманта казалась ласковой, обделенной любовью девушкой. Неужели он ошибся? И повел себя как дурак. Впервые в жизни женщина вызывала в нем кроме страсти такие чувства как любовь, нежность, желание лелеет, оберегать, защищать, ограждать от всего внешнего мира!
Идиот!
Сколько раз он порывался позвонить ей, чтобы хотя бы узнать как она, что происходит в её жизни? Но гордость всегда останавливала его.
Она ещё слишком молода, чтобы связывать свою жизнь с одним мужчиной. А Фрэнк хотел остепениться. Зажить нормальной жизнью. И вот сейчас ему говорят, что дом его мечты продан!
— Мне нужен этот дом. Я заплачу любую суму, — настойчиво повторил Фрэнк.
— Ну, может, вы договоритесь с вдовой Хантингтон и она согласиться его продать? Право же не понимаю, зачем ей такой большой участок.
Фрэнк раздражено поморщился.
— Что за вдова? — спросил он. Мысли же в голове уже завертелись в попытке решить задачу покупки дома.
— Приехала к нам чуть больше четырех месяцев назад. Как она говорит, муж её был большим экстремалом, любителем острых ощущений. Так вот при очередном опасном приключении трагически погиб, — выложил Пинтекер как на духу.
Фрэнк задумчиво потер виски. Что ж общение с некой вдовой, конечно, не входило в его планы, но другого выхода, похоже, нет.
Через полчаса Фрэнк уже был у въезда на ранчо. Что-то здесь изменилось! Но что? Глаза окинули внимательным взглядом большую деревянную арку. Вырезбленная века назад, здесь красовалась большая надпись «Рай». Собственно это было название поместья. Фрэнк фыркнул при мысли, что это новая владелица окрасила надпись в ярко-розовый цвет. Почему-то при одном только взгляде на данный цвет вспоминался коттедж на Кубе. Черт! Перекрашу, как только куплю! В ярко-зеленый!
Саманта выложила каравай округлым шаром и засунула противень в духовку.
— Так-с, задаем температуру и время, — руки ловко выполняют привычные действия и, нажав кнопку «Старт» Саманта довольно улыбается. — Вот так-то!
Глаза обводят пристальным взглядом большую просторную кухню.
Похоже, все. Овощной суп готов, хлеб печется, на кухне чисто! Можно отдохнуть до обеда.
Как же здесь хорошо! Тогда восемь месяцев назад Саманте казалось, что она больше никогда не ощутит себя счастливой. Ничего не радовало, в душе поселилась тоска, печаль, боль. Все вокруг было тусклым, непримечательным, черно-белым! Саманта страдала и упивалась своим горем. Погружалась в него дальше и дальше, словно в морскую пучину.
Не раз Ллойд с Мартой звали её погулять, развлечься, но она упрямо отказывалась. Хотя в колледже и за пределами дома Саманта старалась вести себя как обычно, пряча свою боль глубоко в душе. Она улыбалась и общалась, но никто не знал, что скрывается за этой радужной оболочкой. Какая боль терзает её душу.
— Я смогу. Я переборю это чувство, — шептала она своему отражению. — Все пройдет.
Но время шло, а боль не уходила. Особенно трудно было лежать одинокими ночами в холодной постели и перекручивать раз за разом те прошлые счастливые минуты. Поначалу она плакала каждую ночь, рыдала навзрыд, захлебываясь своей болью.
Но потом время прошло, и слез больше не было. Казалось, и эмоций больше не было. Осталась только пустота. Саманта чувствовала себя будто сторонний наблюдатель чьей-то жизни. Это все не её. И тело, и душа — все чужое. Глядя в ясное голубое небо, она поражалась: насколько оно кажется странным, неприветливым. Весь мир был чужим. Враждебным.
Так прошло два долгих месяца страданий и горечи. Но в один миг вся жизнь изменилась. Ранним субботним утром Саманта с Мартой вышли на пробежку. После возвращения Сэм это стало для них ритуалом. Сначала Сэм долго не соглашалась на бег, так как потеряла интерес и к спорту. Она даже ушла из группы поддержки. Но потом согласилась на встречи с Мартой, так как это помогало отвлечься в унылые выходные. После пробежки они обычно переодевались и ходили в кафе. Так время шло быстрее и менее болезненно.
— Саманта, ты поправляешься! Посмотри на себя. Ты набрала как минимум сем фунтов, — воскликнула Марта в то утро, провожая удивленным взглядом Саманту.
Черные эластичные брюки полностью облегали фигуру Саманты.
— У тебя задница как у Джей Ло, — возмущалась дальше Марта. — Нужно срочно увеличить нагрузку.
— Помолчи, Марта! Меня это мало волнует. Пускай я хоть сто фунтов наберу. Ты прекрасно понимаешь, что на пробежку я выбегаю не для того, чтобы получить стройные бедра и осиную талию, — отмахнулась Сэм, безразлично продолжая путь.
Марта болезненно поморщилась от такого ответа. Она была в курсе всех душевных переживания Саманты и очень волновалась по этому поводу.
— Но ты ужасна, — она всеми силами пыталась дать Саманте стимул хоть чем-нибудь заняться. Насчет семи фунтов она, конечно, преувеличила. Но для достижения цели все средства хороши.
Однако Сэм продолжала идти к парку с совершенно отстраненным лицом.
Тем не менее, пробежка в этот день далась Саманте с невообразимым трудом. Она задыхалась, мышцы ныли от напряжения.
Эту гору, что удлинили с прошлых выходных? В чем дело? Тело будто налито свинцом, ноги совершенно отказываются двигаться. Легкие горят от хриплого надрывного дыхания. Ещё немного и она просто рухнет плашмя на землю.
— Подожди. Мне нужно отдохнуть, — тяжело дышала Сэм. Открутив пробку, она жадно пьет воду, наплевав на все правила спортивной закалки.
— Ты выглядишь как толстая, беременная тетка! — возмущенно говорит Марта, бросив наиграно-брезгливый взгляд на Саманту.
В этот момент Саманта поперхнулась и закашлялась.
Пытаясь привести в норму дыхание, она вдруг соображает, что последние месячные были 16 декабря на Кайо-Ларго.
О, Боже! И о чем она только думала? Как могла, сколько времени не замечать их отсутствия.
— Месяц, два…. третий… — в голос считала Саманта и загибала пальцы.
— Что с тобой ты меня пугаешь? — спрашивает Марта. Она просто хотела задеть хоть чем-то Сэм. Расшевелить. И, похоже, ей это удалось!
Саманта сама тогда сильно испугалась. Вечером пыталась нащупать что-то на плоском животе. И нашла очень маленькую округлость, которая чувствовалась, только если лечь на живот. Но при этом даже, когда Саманта задерживала дыхание, округлость не исчезала.
Призрачная надежда зародилась в её голове, но когда врач подтвердил беременность, Сэм не могла этому поверить. Почти 10 недель она не подозревала о своем положении!
Саманта улыбнулась своим воспоминаниям и погладила большой округлый живот. Малыш, словно почувствовав нежное прикосновение, зашевелился.
Именно ребенок тогда вернул её к жизни. Конечно, любовь к Фрэнку не прошла, но притупилась, отступила на задний план. Главная роль теперь была предназначена малышу.
Саманту очень надеялась, что это девочка. Но каждый раз, проходя ультразвуковое обследование, все же боялась спросить доктора о поле ребенка.
Натали и Майкл Макдауэл были шокированы, узнав о положении дочери. И естественно никак не удалось скрыть имя отца малыша. По всем подсчетам зачат он был в последнюю ночь на острове. Родители уговаривали, сообщит Фрэнку, а потом и вовсе кричали о том, что заставят жениться. Но Саманта была непоколебима.
— Я рожу этого ребенка и воспитаю сама. Я ничего не хочу от Фрэнка. Ни за что не унижусь до того чтобы выйти замуж за него из-за малыша, стать обузой. И вам никогда не прощу, если вы ему сообщите, — на глазах выступили слезы обиды и злобы.
Натали с Майклом пришлось согласиться. И Сэм уехала в Техас сразу же после окончания колледжа. Сняв деньги с собственного счета, она купила это поместье. В округе представилась миссис Хантингтон и сказала что её муж погиб. Лишь бывший владелец поместья знал её настоящее имя, но молчал из страха перед Макдауэлами.
Здесь в тишине и спокойствие она дописала книгу о психологии подростков. Теперь вдохновение вернулось к старому доброму Пинчу. Новая книга о нем писалась легко и с удовольствием.
Оставался месяц до родов. Но Саманта совсем не боялась приближения решающего момента. Она верила, что все будет хорошо. Конечно, временами её пугала мысль: сможет ли она одна воспитать ребенка? Заменить для него и отца, и мать?
Она мечтала о том дне, когда все будет кончено, и она сможет взять на руки свое дитя. Она так хотела девочку. Только бы малышка ничего не взяла от отца!
Внезапно мысли её прервал звонок в дверь и Саманта пошла открывать. Наверное, миссис Роузли принесла молоко и яйца. Саманта улыбнулась мыслям о старушке и широко распахнула дверь.
Дыхание резко остановилось, улыбка замерла на губах, сердце тревожно забилось. На пороге стоял Фрэнк. И выражение его лица менялось быстрее, чем у Сэм. Изумление. Радость. Горечь. Боль.
Саманта зажмурилась, выждала десять секунд и снова открыла глаза. Но Фрэнк никуда не исчез. Значит это не видение, не галлюцинации. И теперь он стоял и ехидно улыбался. Несмотря на то, что улыбка была неприятной, Саманта не могла отвести взгляд от любимых недосягаемых черт. Сколько раз она представляла этот момент. Момент встречи с Фрэнком. Хотя порой казалось, что этого никогда больше не случиться. И уж конечно, себя она видела красивой и манящей. А не, как сейчас, безобразно толстой неповоротливой теткой. Хотелось закричать от отчаяния!
Как он здесь оказался? Неужели родители не сдержали слова? Конечно, вот и лицо его выражает презрение. Краска залила лицо Сэм, и она обхватила его ладонями. Затем глубоко втянула в легкие воздух.
Брови Фрэнка иронично изогнулись.
— Когда же успело произойти столь чудное событие как ваша свадьба, миссис Хантингтон? Что-то я не припомню среди твоих друзей-молокососов ни одного Хантингтона, — задумчиво сказал Фрэнк.
От звука его хриплого голоса ноги у Сэм подогнулись, и она начала оседать на пол?
Фрэнк успел её поймать и теперь их тела оказались довольно близко. Он почувствовал, как округлый аккуратный животик Сэм касается его тела.
Сердце сжалось от знакомой боли. Теперь, правда, более острой. Там должен быть его ребенок! Он тосковал по ней все эти восемь месяцев, а она, выходить, почти сразу нашла ему замену.
Фрэнк внес Саманту в дом и положил на диван в гостиной. Но она сразу же вскочила и обхватила руками свой живот, как будто защищая.
В тоже время хотелось броситься к нему на шею, обнять, сказать те самые заветные слова. Но гордость заставила Саманту стоять на месте.
— Чего тебе нужно, Фрэнк? — Саманта не узнала собственного голоса. Каким он казался писклявым и чужим. По телу пробежала мелкая дрожь.
— Успокойся. Я ничего не сделаю ни тебе, ни Хантингтону-младшему, — устало сказал Фрэнк и отвернулся к окну.
Саманта непонимающе уставилась на его спину. Затем догадка мелькнула в её голове: он думает, что ребенок не его. Обида и ярость захлестнули Сэм. Но она стиснула зубы и сжала кулаки. Конечно, живот у нее был маленьким для восьми месяцев, и скорее можно было предположить, что срок не больше шести. Но все же, как он мог так о ней подумать?
Впрочем, так даже лучше.
Но зачем тогда он здесь?
В этот момент Фрэнк повернулся и, словно прочитав мысли Саманты, решительно сказал:
— Я приехал, чтобы купить это ранчо. За любые деньги. Называй свою цену.
Глаза все так же полыхали яростью, но было в них что-то ещё. Как будто боль спряталась глубоко в душе. Нет, этого не может быть.
— Это ранчо не продается, — также решительно ответила Сэм.
— Саманта, тебе не нужно такое большое ранчо. Как ты собираешься со всем этим управляться одна? — примирительно сказал Фрэнк.
Услышав, как Фрэнк назвал её по имени, Саманта растаяла.
Стоп! Не хватало ещё растекаться здесь перед ним лужицей.
— Дом не продается и точка, — рявкнула она.
Хотелось ещё капризно топнуть ногой об пол, но она сдержалась.
На лице Фрэнка появилось странное выражение. Саманта задумалась и приготовилась к новой атаке.
Но внезапно их мысли прервал звук подъезжающей машины.
Оба резко повернулись к окну и переглянулись.
Каждый, конечно, подумал о своем. Фрэнк подумал, что это может быть агент, которого он вызывал. А Саманта молила Бога, чтобы это были не родители.
Но Бог сегодня был глух к её мольбам. Через пару минут Макдауэлы уже входили в гостиную.
— Сэм, дорогая, привет! — щебетала Натали, не замечая Фрэнка и направляясь прямиком к Саманте, — Как здесь наш малыш? Я купила такое чудное платьице от Гаравани. Белоснежное! Ты должна это увидеть. Подойдет как раз на выписку.
Сэм слабо улыбнулась и позволила матери себя обнять. В душе почему-то была тревога.
Майк, однако, сразу заметил Фрэнка и прокашлялся, привлекая внимание Натали.
Она обернулась и изумлено застыла с открытым ртом.
— Оооо! Добрый день, Фрэнк. Вы знаете, да?
— Мама… — предупреждающе начала Саманта.
Но теперь все внимание Натали было направлено на Фрэнка.
— Как я рада, что вы осознали свою вину и поступаете по долгу чести…
— Мама, — отчаянно зашептала Саманта, пытаясь её остановить.
Хотелось закричать, но голос почему-то не слушался. А в душе закралось, то самое гадкое чувство, что сейчас случиться, что-то ужасное.
— Я всегда говорила: ребенок не должен расти без отца. И за то, что произошло на острове, ответственны вы оба. Ваша любовь дала плод и с этим ничего не поделаешь… — продолжала напутствовать Натали.
— Мама!!! — наконец закричала Сэм, но было уже поздно.
Фрэнк изумленно уставился на неё, затем на её живот. Выражение его лицо было таким удивленным, как будто он только что заметил её положение.
Затем он побагровел от ярости.
— Нам срочно нужно поговорить, — обратился он к Саманте.
Спорить с ним при родителях не хотелось. А испытывать его терпение, тем более. Поэтому Саманта лишь устало кивнула.
Натали непонимающе следила за ними.
— Что? Что я не то сказала? — промямлила она.
— Ох, мама, лучше бы ты молчала, — не сдержалась Сэм.
Наконец, миссис Макдауэл осознала всю сложность ситуации и закрыла свой рот. Но было уже поздно. Впрочем, как всегда это с ней бывало.
Ну, что поделаешь с её непутевой матерью. Ну не прибыть же ее, в самом деле?
— Прости меня, Сэм, — запищала она.
Саманта ничего не ответила, а Майкл вывел Натали из комнаты.
В комнате повисла гробовая тишина. Сердце Сэм бешено колотилось в груди. Казалось, этот стук слышно даже Фрэнку.
— Ты носишь моего ребенка? — спросил хриплый, почти терпкий любимый голос.
Она гордо вскинула голову и приготовилась к битве.
Душа кричала «Не говори!». Но это ничего не решит. Придется сказать правду.
Глаза Фрэнка напряжено смотрели на Саманту.
— Да, — прошептала она.
В этот момент из груди Фрэнка вырвался прерывистый вздох, то ли облегчения, то ли сожаления.
Саманта больше склонялась к последнему, ибо понять что-то по лицу Фрэнка было невозможно.
— Сколько? — спросил он, приглушенным шепотом.
— Восемь месяцев, — также тихо ответила Саманта.
Эмоции сменяли лицо Фрэнка одно за другим: от чистого благоговения и до ярости.
— Как ты могла, Сэм? — Фрэнк едва сдерживал гнев бушующий внутри.
Его ребенок! Его плоть и кровь были у неё под сердцем! А она молчала. И даже не собиралась ничего говорить.
— Что именно? — с визовом бросила Саманта.
— Как ты могла молчать? Я имею право знать! — повторил Фрэнк, приближаясь. Он шел медленно, почти хищно. И Сэм многого стояло удержаться на месте и не броситься бежать.
— А зачем? Так было бы лучше, если бы ты не знал, — проскрипела Саманта.
Фрэнк испытал ещё большую ярость. Он находился уже прямо перед ней.
— Это подло, Сэм! — закричал он, не сдержавшись. Она вздрогнула всем телом, и он повторил уже более тихо, почти шепотом, но в его голосе сквозила боль: — Это подло! Я имею такое же право знать об этом. Это и мой ребенок!
— Нет, — упрямо ответила Саманта.
— Да, — настойчиво сказал Фрэнк. — У ребенка должны быть и отец, и мать. И ты не имеешь права лишать его семьи. И так же не имеешь права лишать меня моего ребенка. Пускай это получилось мимо нашей воли. Но это наш ребенок. Мы должны объединиться ему во благо.
— Что? Ты что делаешь мне предложение? — воскликнула Сэм.
— Нет, я ничего тебе не предлагаю. Потому что когда предлагают, рассчитывают услышать «да» или «нет». У тебя же выбора нет. Мы поженимся и точка! — в его голосе звучали стальные нотки и Саманта, поначалу даже растерялась от такого напора.
Глаза Фрэнка все ещё стреляли молниями, но черты лица немного расслабились.
— Вот значит как? И как ты меня заставишь? — язвительно спросила Саманта.
— Очень просто! Я остаюсь здесь!
Либо сказалось нервное напряжение последнего часа, либо слова Фрэнка действительно показались Саманте такими абсурдными, но она не выдержала и засмеялась.
— Фрэнк, ты супер! — сказала она между приступами смеха. Фрэнк уставился на неё непонимающим взглядом. От этого, почему стало ещё смешнее. — Нет, правда, Фрэнк. Такое придумать.
— Я ничего не придумываю. Я остаюсь с тобой. И буду здесь. Я имею на это право. К тому же думаю Натали с Майклом меня поддержать.
Саманта внезапно стала серьезной.
— Только попробуй…
— Даже не сомневайся — попробую, — его лицо растянула кривоватая улыбка.
Фрэнк остался! Как Саманта не сопротивлялась, он остался. Родители стали на его сторону и убеждали, что самой ей уже небезопасно находиться на ранчо. Два часа упертых споров и уговоров сделали свой результат. Пришлось сдаться и согласиться, что он также имеет право на ребенка.
Но дальнейшая перспектива совместного проживания сильно пугала Сэм.
— Саманта, будь же благоразумна. В первую очередь ты должна думать о том, что лучше для ребенка, — сказал Майк на прощание.
Что ей оставалось делать? Смерив Фрэнка злым взглядом, она поднялась к себе в комнату. Хотелось легко взбежать по лестнице, но к сожаленью в нынешнем положении этого не получилось.
Почему судьба снова столкнула их? Сейчас, когда Саманта только отошла от того страшного состояния пустоты и боли. Теперь сердце снова рвалось от страданий. К тому же была задета её гордость.
Прошла неделя. Саманта сидела в своей комнате и занималась книгой. Она спускалась только для того, чтобы перекусит и снова поднималась наверх. Фрэнк полностью взял дом на себя. Он готовил, убирал, стирал, что-то чинил, мастерил.
Но они не разговаривали. Даже вечером, на прогулке по саду, они шли молча. В данный момент это казалось проще всего. Просто молчать, дабы не мучить друг друга.
Сложнее всего было ночью. Лежать в своей постели и знать, что совсем рядом находиться тот, кто тебе так нужен.
— Саманта, — вдруг заговорил Фрэнк в один из вечеров. — Давай поговорим как нормальные люди.
Сэм удивленно уставилась на хмурое лицо Фрэнка. Но все же согласно кивнула.
— Мы должны привыкать друг к другу. Ребенку нужна любовь и забота обоих родителей.
Саманта согласно кивнула и, сделав беззаботное лицо, спросила:
— Фрэнк. Почему ты не спрашиваешь меня о поле ребенка?
Фрэнк самодовольно хмыкнул.
— Потому что я знаю, что это будет мальчик, — уверенно сказал он.
— А вот и нет, Фрэнк. Это будет маленькая дочка. Вот увидишь, — возражала Саманта.
— Посмотрим, — задумчиво сказал Фрэнк. — Но если честно Саманта, то мне все равно.
От этих слов стало неприятно. Сэм даже поежилась.
— Мне все равно — сын или дочка. Я просто очень рад, что у нас будет ребенок, — голос Фрэнка был хриплым от волнения.
Сердце Саманты учащенно забилось. Неужели это правда? Он это сказал? Но она понимала, что не стоит принимать это слишком близко к сердцу. Скорее всего, Фрэнк имел в виду, что ему нужен ребенок. Но не жена.
— Как там Денни с Линдой? — Саманта решила сменить тему пока не поздно.
— Все хорошо. Малыш уже начал ходить. Они счастливы, — в голосе Фрэнка слышалась тоска.
— Это хорошо. Они красивая пара, — задумчиво сказала Саманта. — У Памелы с Ричардом в прошлом месяце дочь родилась. Эмили. Они звали меня в гости, но жаль я уже не могу поехать. Доктор Милтон рекомендовал в последний месяц мне побольше отдыхать. Есть небольшая угроза.
Фрэнк резко остановился.
— Это опасно? Почему ты мне раньше не сказала? — голос его звучал взволновано.
Саманта повернулась к нему лицом.
— Успокойся, Фрэнк. Ничего особенно страшного нет. Просто предостережения. Я чувствую себя хорошо…
Она не успела договорить, схватилась за живот и тоненько вскрикнула. Но спустя секунду лицо её снова разгладилось.
— Что случилось, Саманта? — обеспокоился Фрэнк.
— Просто малышка толкнулась резко. В последнее время это бывает немного болезненно, — пояснила Саманта и улыбнулась.
В следующую минуту руки Фрэнка легли поверх её живота. Малыш снова заворочался. Их глаза встретились, и время как будто остановилось. Затем его руки двинулись вдоль её талии (или по тому месту, где когда-то была талия). Знакомые движения рук вдоль спины и вот уже она прижата к его сильному телу.
Внезапно Саманту охватило смущение. Лицо Фрэнка частично находилось в тени, но никакая тьма не могла скрыть обжигающего блеска в его глазах. Он хотел её, Саманта была в этом уверена.
По телу пробежал щекочущий озноб. Лицо Фрэнка медленно приближалось. И вот уже она ощущает его прерывистое дыхание у себя на губах. Вдыхает его выдохи. Как давно это было.
Сердце неистово колотится в груди. Она видит, как Фрэнк ласкает взглядом её лицо, будто запоминая каждую черточку.
Наконец их губы соприкасаются, раздавая по телу электрические разряды. Руки Саманты обвивают шею Фрэнка.
Поцелуй длился довольно долго. Они не могли насытиться друг другом.
Спустя время их губы все же разомкнулись. Они боялись переступать ту запретную черту и тихо стояли, просто прижавшись друг другу.
— Саманта, я не хочу, чтобы мой ребенок родился вне брака, — уговаривал Фрэнк.
О, Господи, только не это!
На самом деле, Саманта тоже этого не хотела. Но, Боже, так унизительно, когда на тебе женятся из-за ребенка. При этом ситуация усугубляется ещё и тем, что она любит этого человека.
— Пожалуйста, Фрэнк, успокойся! — возразила в который раз Саманта. — Сейчас другое время. Одиноких матерей миллионы. Люди не придают этому никакого значения.
— А я придаю. Мой ребенок не будет расти без отца. Никогда, — брови Фрэнка сошлись на переносице. Так было всегда, когда он что-то обдумывал.
В данном случае мысли его занимала Сэм. Почему она так упорно не желает выходить за него замуж? Она не поступается даже ради ребенка.
— Фрэнк, — сказала Саманта, — помнишь, ты мечтал об этом поместье? — он кивнул, хотя не понимал: к чему она ведет. — Так вот я продам тебе его, если ты оставишь в покое меня и ребенка.
Фрэнк даже рот открыл от удивления. Он не мог поверить, что она это сказала.
— Ты совсем с ума сошла? Ты думаешь, что я променяю своего ребенка на ранчо? Хорошего же ты обо мне мнения. Саманта, пойми, ты больше не можешь быть маленькой избалованной девочкой. Ты должна нести ответственность за своего ребенка.
— А, кто тебе сказал, что я была этой избалованной девочкой? — вскричала Саманта, затем более спокойно добавила: — Ты сам прекрасно знаешь, Фрэнк, что моя история совсем другая. И я думаю, в первую очередь о ребенке.
Фрэнку стало стыдно. Саманта права, он преувеличил. Не было кому её баловать. В детстве она была обделенная любовью, и теперь хотела для своего ребенка счастья.
— Прости меня, Сэм. Я погорячился. Но пойми, твоя любовь не заменит отцовскую любовь. Ребенку нужны — и мать, и отец. Ему нужна семья.
Фрэнк предпринял последнюю попытку. Он подошел к ней и взял её за руки.
— Соглашайся Сэм. Просто распишемся и все. Только ты и я. А дальше посмотрим: сможем ли мы быть вместе, — этот голос завораживал, искушал. А в глазах была несвойственная Фрэнку мольба.
Трудно было находиться рядом с Фрэнком даже просто в качестве друга. Сможет ли она вести себя достойно, когда по закону Фрэнк будет принадлежать ей полностью? И так, с каждым днем труднее контролировать свои чувства.
Но она согласилась. И на сроке в 39 недель они сочетались браком у местного судьи. Саманта не верила, что это происходит. Казалось, что она просто наблюдает со стороны за чужими ей людьми.
Саманта Мартин… Звучит неплохо. Она смотрела на этого желанного мужчину и не могла поверить, что теперь он её муж. Это, казалось, сном. Фантазией. Галлюцинацией. Но ни как не правдой.
Его взгляд, его улыбка — она следила за ним как зачарованная. Её сексуальный, брутальный, любимый мужчина.
Дома они открыли бутылку шампанского. Фрэнк разлил напиток по бокалам и широко улыбнувшись, сказал:
— За нас, Саманта.
— За нас, — поддержала Сэм и пригубила искристый напиток.
Затем они сидели в гостиной и смотрели телевизор. В который раз транслировали Сумерки. А помните, с чего все начиналось? В душе возникло какое-то чувство дежавю. Чуть больше года назад, в загородном коттедже, они также смотрели этот фильм. Мог ли кто-нибудь предугадать, что они поженятся? Только самые проницательные.
Но, в этот праздничный день случилась беда. Фрэнк задержался внизу, когда Саманта уже поднималась наверх. Один шаг, второй шаг… тринадцатый шаг… Нога Саманты внезапно подвернулась, и она потеряла равновесие. Она чувствовала, как скатывается кубарем вниз, а в голове была только одна мысль «Боже, убереги моего ребенка!». Казалось, падение длилось вечность, не ощущалась даже боль от ударов. Слышалось только бешеное биение сердца и движение малыша в животе.
Последняя ступенька и Саманта с ужасным, сокрушительным ударом приземлилась спиной о пол. Все мышцы ныли, руки и ноги болели, было даже тяжело дышать. В следующую секунду её пронзила острая боль в животе, и она пронзительно закричала.
— Она справится, доктор, — взволновано спросил Фрэнк.
— Будем, надеется. Схватки длятся вот уже двенадцать часов, но она держится молодцом, — ответил доктор Милтон. Он был очень молодым, потому особого доверия не внушал. Фрэнк безумно беспокоился за Саманту. Но был бессилен, чем-либо помочь. Наблюдать за этими страданиями было выше его сил.
Каждый раз, когда маленькое тело Саманты пронзала очередная схватка, он начинал молиться, чтобы это побыстрее закончилось.
Если бы он мог забрать хоть часть той боли, которую она испытывала.
— Фрэнк, — тихо позвала Саманта. Он тут же стал у её постели. — Бывает такое, что ребенок не может сам родится. И ему нужно помочь. Обещай, что ты поможешь мне.
Тело Фрэнка дернулось, глаза испугано забегали.
— Но как? Каким образом? Я думал, этим занимаются врачи.
— Да, но…. — боль пронзила все тело Саманты и она отчаянно завила, — я устала Фрэнк…. Мои силы на исходе…Я боюсь…. что в самый…… ответственный момент….. мне просто не хватит сил…
— Все будет хорошо. Я буду с тобой, — заверил Фрэнк.
Спустя ещё пять часов, наконец, врач объявил, что есть полное открытие и Саманту положили на родовой стол. Фрэнк смотрел на измученную Саманту и удивлялся её решимости, устремленности. Промучившись более семнадцати часов, она ещё имела силы, улыбнутся ему слабой улыбкой.
Он улыбнулся в ответ и на глазах его выступили слезы. Если бы он мог чем-нибудь помочь…
Он держал её за руку, пытаясь передать хоть каплю своей силы. Страдания Саманты длились бесконечно. У Фрэнка волосы ставали дыбом от агонизирующих, ужасных нечеловеческих воплей Сэм.
Эти мучительный вопли потрясли его до глубины души, но он чувствовал, как сильно она сжимала его ладонь, и надеялся, что она справится.
Доктор Милтон испугано маячил вокруг Саманты. Затем остановившись рядом с Фрэнком, он прошептал:
— Она не сможет родить. Дитя уже вошло в родовой канал, но дальше не идет. И схватки слабые стали. Нужно спасать либо мать, либо ребенка. Времени больше не осталось.
Его слова привели Фрэнка в ужас. Этого не может быть? НЕТ. Предательская влага подступила к глазам.
— Спасайте Саманту, — мучительно выдавил Фрэнк.
— Хорошо, проведем экстренно кесарево сечение. Но к тому времени ребенок задохнется в родовых путях, — пролепетал Милтон.
— НЕТ! — закричала Саманта. — Спасайте ребенка. Сделайте же что-нибудь, доктор!
— Я ничего не могу сделать, — истерически запричитал Милтон. — Разве, что… есть один метод. Но он уже давно не используется. И к тому же не могу дать гарантию, что все пройдет хорошо. Этот метод запрещен…
Он объяснил, что сделает надрез промежности, а Фрэнк в это время должен будет надавить на живот Саманты.
— Нет, я не смогу… — прошептал Фрэнк, обращаясь к Саманте. Сэм, это большой риск. Пускай доктор сделает операцию. У нас ещё будут дети… — лицо его было влажным от слез, глаза с нежностью смотрели в бледное лицо Саманты.
— Пожалуйста, Фрэнк….. помоги мне….. Спаси ребенка…. — едва прошептала она.
— Я не могу….. Я люблю тебя, Саманта. Больше жизни люблю….. Я не могу смотреть на твои мучения и не хочу подвергать твою жизнь опасности, — голос его был хриплым от волнения и он не был уверен, что Саманта его расслышала.
Но в этот момент её глаза широко распахнулись.
— Помоги мне, Фрэнк, — решительно прошептала она.
Дальше все происходило как во сне. Надвив на живот Саманты, Фрэнк видел, как боль пронзила её тело, слышал мучительные крики и тяжелое дыхание. Одна, вторая потуга, но ничего не получилось. И когда отчаяние уже захлестнуло его сознание, он услышал пронзительный детский крик.
Глаза Саманты устало закрылись, и она потеряла сознание.
— У вас сын, мистер Мартин, — довольно сказала медсестра. — Ровно девять фунтов.
Саманта пришла в себя только на вторые сутки. За все это время Фрэнк, казалось, прошел все круги ада. И хотя врач убеждал, что теперь все будет хорошо, он испытывал панический страх, что теряет её.
Одно утешение было наблюдать за маленьким сыном. Он благоговейно смотрел на крошечное тельце и не мог поверить в то, что этот маленький человечек его с Самантой плоть и кровь.
Он вошел в палату Саманты и, увидев, что она действительно пришла в себя, просто потерял контроль. Метнувшись к постели, он стал на колени и, обхватив за талию, прижался лицом к её животу.
— Как же ты меня напугала, — прошептал он.
— Фрэнк, — удивленно позвала Саманта. Неужели он действительно к ней, что-то испытывает? И его слова не просто плод её воображения.
Фрэнк поднял свое лицо к Саманте. Глаза ласково скользили по её лицу.
— Ничего не говори, Сэм…. Я хочу сказать тебе… Я понимаю, что безразличен тебе…. Но я люблю тебя…. ЛЮБЛЮ, понимаешь… Останься со мной…
На глазах Саманты навернулись слезы. Она так долго ждала этих слов. И теперь не могла поверить своему счастью.
— Только не плач, Сэм. Я сделаю все, что ты захочешь. Только бы ты была счастлива, — прошептал он, пытаясь справится с комом в горле.
— Я и так счастлива, Фрэнк. Я счастлива. И я люблю тебя с самого первого дня нашего знакомства, — сказала она сквозь слезы.
На лице Фрэнка расплылась широкая улыбка.
— Я люблю тебя, — ещё раз прошептал он, легко целуя её в губы.
В этот момент в палату вошла медсестра.
— Кое-кто тоже хочет видеть мамочку, — весело сказала она, положив ребенка Саманте на руки.
— О, боже, — прошептала Сэм. — Мой сыночек… Маленький…
— Ты веришь в это, Сэм? Он НАШ! Плод нашей любви, наша плоть и кровь. НАШ сын! — взволновано говорил Фрэнк.
Ответом ему был только счастливый смех.
— Дилан, не смей дергать сестру за косички! — закричала Саманта пятилетнему сыну. Однако маленькая Софи уже вовсю вопила, задетая братскими играми.
— Что тут происходит? — спросил вошедший Фрэнк. — Кто обидел папино чудо? Дилан, неужели ты опять обидел Софи?
— Папа, она меня укусила, и я дернул её слегка, чтобы привести в чувство, — серьезно сказал малыш.
— Сынок, прости, но дам так не приводят в чувство, — возразил Фрэнк, обнимая дочку, которая к тому времени уже затихла. — Дилан, ты никогда не должен обижать девочек. Даже когда они ведут себя неприлично и недостойно, — сказал Фрэнк.
Саманта, Памела и Линда рассмеялись.
Дети же смотрели на них большими удивленными глазами. Как-никак большой и грозный дядя Фрэнк отчитывает Дилана, а они смеются.
— Мамочка, — запричитала дочь Андерсонов, — Дилана ведь не накажут. Он же извинился.
— Конечно, нет, Габи. Главное, извлечь урок из ошибки, — заговорил Ричард.
— Женщины — это слабые люди. Их нужно оберегать, — серьезно сказал семилетний Денни, вызвав тем самым смех взрослых.
— Да, малыш, ты прав, — поддержал его Дениэл-старший.
— Дедушка вчера сказал, что бабушка как истинная женщина не умеет держать язык за зубами, — задумчиво сказал Дилан. — А бабушка обиделась. Это не правильно. Ведь папа говорил, что на правду не обижаются.
Ещё долго в саду ранчо Мартинов звучал смех и счастливый визг. Оно-то и понятно, ведь здесь находился Рай. Место, где живет радость и счастье.
И проезжая мимо ранчо Мартинов не удивляйтесь ярко-розовой надписи при въезде. Здесь живут поистине счастливые люди!