— Ты могла бы открыть собственный ресторан в Афинах, — поддакнул Пол.
— Да-да, вполне могла бы, — подтвердила Бернис.
Андреас бросил на Доминик благодарный взгляд, блеснув черными, как агат, глазами.
— Где ты нашла такую клубнику? – удивилась Олимпия.
— На одном маленьком рынке. Там великолепный выбор.
— Покажешь мне?
— С удовольствием. — Доминик оглядела гостей. — Мы с Андреасом хотим сделать вам небольшой сюрприз. Пройдите, пожалуйста, в кабинет.
Проснувшийся Ари потребовал рожок, и Андреас пошел на кухню, чтобы подогреть бутылочку. Усадив гостей, Доминик сказала:
— Мне всегда хотелось посмотреть фильмы о вашей семье, поэтому я заставила Андреаса найти их.
Следующие два часа явились для нее настоящим откровением.
Андреас подобрал фильмы в хронологическом порядке: он и Марис в младенчестве, их первые дни рождения, семейные праздники с бабушками, дедушками и другими родственниками. Когда брат и сестра достигли школьного возраста, в кадре начали появляться Пол и Олимпия.
С самого начала Доминик подозревала, что Олимпия боготворит Андреаса, но теперь ей стало ясно — подруга его сестры попросту одержима им.
Доминик оглядела присутствующих. Неужели никто не замечает этого? С кем бы ни была Олимпия — с друзьями или с членами семьи, — она полностью игнорировала остальных, добиваясь внимания Андреаса.
Ей больно было смотреть, как Олимпия, которой в то время было около двадцати лет, изо всех сил пытается завлечь Андреаса, расхаживая перед ним в немыслимом бикини.
Она была изумительно привлекательной девушкой, перед которой не устоял бы ни один мужчина, но Доминик видела, что Олимпия не интересовала Андреаса. Он относился к ней как к сестре.
Однако не оставалось никаких сомнений, что Олимпия постоянно стремилась заполучить брата своей подруги, чего бы это ей ни стоило. Она проявляла все симптомы женщины, которая доведена до отчаяния — и безумно влюблена.
Кое-что еще поразило Доминик. Оказывается, Пол был без ума от Марис, и, похоже, та отвечала ему взаимностью.
Когда они посмотрели последний фильм, Андреас включил свет. Растроганные родители вытирали глаза. Посмотрев на сына, они перевели взгляды на Доминик.
— Спасибо тебе за подарок, — тихо произнес Эли. — Нам с Бернис нужно было снова увидеть это.
— Да, — подтвердила его жена. — Сердце мое радовалось, когда я видела дорогую Марис. Я боялась, что не вынесу этого, но произошло обратное. Спасибо тебе, Доминик, за чудесный вечер.
Она подбежала к Эли и Бернис и обняла их.
— Мы скоро повторим это, обещаю.
— Приходи к нам на следующей неделе, — сказала свекровь.
— Да! — вскричала Доминик и снова порывисто обняла се.
Все, кроме Олимпии, державшей на руках уснувшего Ари, встали.
Пол подошел к Доминик и поцеловал ее в щеку. Они вместе направились в холл.
— Вот уж не думал, что мы с Андреасом были такими противными! Спасибо за доставленное удовольствие.
— Видно, что вы были неразлучны. Ты всегда здесь желанный гость, Пол.
— Спасибо. Доминик... — прошептал он и умолк, так как подошедшие Эли и Бернис заставили его войти с ними в лифт. Второй раз он пытается сказать ей что-то, подумала она.
Андреас вынес кроватку с Ари.
— Я помогу Олимпии сесть в машину и сразу вернусь.
— Не задерживайся.
Андреас вошел в лифт, и последнее, что увидела Доминик, прежде чем закрылась дверь, была тревога в глазах Пола.
— Какая ты проворная! А я хотел помочь тебе вымыть посуду в благодарность за такой великолепный ужин.
Доминик выключила свет в кухне и подбежала к Андреасу.
— Это совсем не та благодарность, о какой я мечтаю.
Он схватил ее в объятия и уткнулся лицом в шелковистые волосы.
— Ты не можешь себе представить, как много этот вечер значил для моих родителей.
— Такие вечера у нас еще будут.
— После смерти Марис я ни разу не видел их столь счастливыми. Это произошло благодаря тебе,— сказал Андреас, целуя ее в шею.
— У меня такое чувство, будто теперь я знаю твою семью намного лучше, чем прежде.
— Ты стала ее неотъемлемой частью. Я видел, как отец с матерью смотрели на Ари. Они предвкушают тот день, когда мы подарим им внука.
— Ты предлагаешь завести ребенка?
— Когда мы поженились, я хотел, чтобы ты забеременела, но боялся подвергать тебя риску.
— А сейчас?
— Я буду всегда беспокоиться о тебе, Доминик, но доктор Джозефсон помог мне понять, что жизнь, прожитая в страхе, — не жизнь.
— Я так рада, что ты понял это! Может быть, ты забыл, но я помню те слова, которые ты сказал мне перед алтарем.
— Мы проживем в радости все годы, которые дарует нам Господь.
— Да. Я всем сердцем хотела верить в это, но мне мешал страх. Теперь все в прошлом. Я уже не та женщина, которая сбежала из здания суда. Ты должен простить меня, Андреас, за мою недоверчивость.