– В самом деле странно. Может, девушка залетела?
– Хм… да, может быть, если только его на это хватило. – Она хихикнула. – В чем я весьма сомневаюсь, уж поверь мне.
– Да уж. А может, мама с папой не захотели подпускать Тимми к трастовому фонду, пока он не остепенится? Это могло подвигнуть его надеть кольцо на палец. А может, ему просто одиноко?
Лили посмотрела на меня и засмеялась.
– Ну да, единственное, чего никак не могло произойти, так это того, что он влюбился и захотел провести рядом с ней всю оставшуюся жизнь. Это мы уже установили, не так ли?
– Точно. Это мы отметаем. Какие еще будут предположения?
– Значит, так. Пришла пора снять покров тайны. Он голубой. Он наконец-то это понял – мне-то уж с самого начала все было ясней ясного, – и еще понял, что мама с папой этого никогда не поймут. Вот он и решил замаскироваться: женился на первой подвернувшейся девушке. Ну, как тебе объясненьице?
Следующей по списку шла «Касабланка», и, пока Лили перематывала титры, я делала нам горячий шоколад на крохотной кухоньке в ее однокомнатной квартирке в Морнингсайд-Хайтс. Мы пролежали пластом всю ночь с пятницы на субботу, поднимаясь только для того, чтобы закурить сигарету или поставить еще один блокбастер. В субботу, уже после полудня, в нас наконец скопилось достаточно энергии, чтобы на пару часов выбраться в «Сохо». Мы купили себе по новой маечке для грядущей новогодней вечеринки и одну большую кружку гоголя-моголя в открытом кафе. Наконец мы вернулись домой, падая от усталости, но в отличном настроении, и весь остаток вечера провели перед телевизором, переключая то на «Когда Гарри встретил Салли», то на «Субботним вечером в прямом эфире». Я так хорошо расслабилась, так плотно отгородилась от всех ничтожных переживаний, которыми в последнее время была заполнена моя жизнь, что начисто забыла об операции «Гарри Поттер» – пока в воскресенье не зазвонил телефон. Ох, Господи, это Она! Тут я услышала, что Лили говорит с кем-то по-русски, наверное, с кем-то из университета. Это был ее сотовый телефон. Спасибо, спасибо тебе, милосердный Боже, это не Она! Но мне некогда было расслабляться. Было уже утро воскресенья, а я понятия не имела, попали ли эти чертовы книги в Париж. Я так была рада освободиться, что даже забыла это проверить. Конечно, телефон у меня был включен и поставлен на самую большую громкость, но вряд ли кто-то позвонил бы мне, чтобы рассказать о возникших трудностях, – разве только если решить их было уже невозможно. Мне следовало принять превентивные меры и, войдя в контакт с каждым задействованным лицом, убедиться, что наш тщательно разработанный план сработал.
Я остервенело рылась в сумке, разыскивая мобильник, который мне презентовали в «Подиуме», чтобы я всегда была в пределах досягаемости Миранды. Наконец я нашла его на самом дне и бросила на кровать. На дисплее светилась надпись, сообщавшая, что в этом месте нет сигнала, и я сердцем, печенкой почувствовала, что она звонила, звонила – и попала на автоответчик. Я ненавидела свой мобильник всей душой. Я ненавидела и домашний телефон. Я ненавидела телефон Лили и тех, кто продает телефоны; я ненавидела рекламу телефонов и даже самого Александра Г. Белла. С тех пор как я стала работать на Миранду, у меня появилось много неприятных качеств, но самым сильным из них была дикая ненависть к телефонам.
Когда звонит телефон, большинство людей радуются. Кто-то хочет пообщаться с тобой, поздороваться, порасспросить о жизни, о планах. Для меня же телефон стал дамокловым мечом, назойливым кошмаром, от которого замирает сердце. Люди часто считают, что многочисленные телефонные «навороты» – это всего лишь интересные новинки; меня же прежде всего интересовало, как они могут помочь мне хоть частично остановить льющийся из трубки поток приказов. Я никогда прежде не пользовалась «вторым звонком» но уже через несколько дней работы в «Подиуме» написала заявление на «второй звонок» (чтобы она никогда не попадала на сигнал «занято»), определитель номера (чтобы избегать ее звонков), «второй звонок с определителем номера» (чтобы избегать ее звонков, если разговариваю с другим человеком) и автоответчик (чтобы она не могла догадаться, что я избегаю ее звонков). Пятьдесят баксов в месяц, выплачиваемые телефонной компании, показались скромной платой за обретенное душевное спокойствие. То есть не то чтобы спокойствие, но хотя бы своевременное предупреждение об опасности.
Однако с сотовым телефоном такой номер не прошел. Конечно, у него были все перечисленные функции, но, с точки зрения Миранды, не существовало никакой уважительной причины, чтобы сотовый не отвечал. Этого просто не могло быть. Несколько доводов, которые я привела Эмили, когда она вручила мне телефон стандартной офисной модели, были тут же отвергнуты.
– А если я сплю? – спросила я с идиотским видом.
– Проснись и ответь. – Она обрабатывала пилочкой длинный узкий ноготь.
– А если ем что-нибудь очень вкусное?
– В Нью-Йорке все говорят за едой.
– А если я на приеме у гинеколога?
– Там ведь не уши проверяют, правда? Ну ладно. Я поняла.
Я ненавидела чертов телефон, но не обращать на него внимания не могла.
Он привязывал меня к Миранде, как пуповина, затянувшаяся вокруг горла, и не давал вырваться и спастись от грозящего удушения. Она звонила постоянно, и я, как больная собака Павлова, стала всеми внутренностями отзываться на ее звонок. Дринь-дринь. Учащается сердцебиение. Дри-и-нь. Автоматически судорожно скрючиваются пальцы и напрягаются плечи. Дри-и-и-и-инь. Ох, ну почему она не оставит меня в покое, всего лишь в покое, я ведь больше ни о чем не прошу! Лоб покрывается испариной. За эти чудесные выходные я ни разу и не подумала, что мобильник может попасть в мертвую зону, просто решила, что он зазвонит, если произойдут неприятности. Роковая ошибка. Я бродила по квартире, пока не поймала сигнал, задержала дыхание и включила автоответчик.
Папа прислал привет и пожелание нам с Лили хорошенько повеселиться. Приятель из Сан-Франциско вдруг объявился в Нью-Йорке, хочет встретиться. Сестра напоминала, чтобы я не забыла поздравить с днем рождения ее мужа. И только после этого совершенно неожиданно раздался ненавистный британский акцент: «Ан-дре-а. Это Ми-ран-да. В Париже воскресенье, девять часов утра, а девочки до сих пор не получили свои книги. Перезвоните мне в „Ритц“, я хочу быть уверена, что они прибудут незамедлительно. Это все». Щелк.
Я почувствовала горечь во рту. Как обычно, сообщение было предельно формальным: ни приветствия, ни благодарности. Это понятно. Но самое главное, оно было оставлено по крайней мере двенадцать часов назад, а я до сих пор ей не перезвонила. Я вела себя как дилетант: решила, что мой план будет работать безупречно, хотя даже не услышала от Юрия подтверждения того, что получение и отправка прошли успешно. Я просмотрела телефонную книгу своего мобильника и нашла там номер Юрия – ему сотовый телефон также был вручен Мирандой, с тем чтобы иметь его на связи двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю.
– Привет, Юрий, это Андреа. Прости, что звоню тебе в воскресенье, но меня беспокоят эти книги, которые ты должен был вчера забрать.
– А, Энди, рад слышать, – загудел он с сильным русским акцентом, который на меня всегда почему-то действовал успокаивающе. С самого первого дня он звал меня Энди, как любимый дядюшка, и хотя я терпеть не могла, когда меня так называл Глухонемой Папочка, тут я ничего не имела против, – Ну конечно, я взял книжки, все как ты сказала. Думаешь, я не хочу тебе помочь?
– Нет, Юрий, конечно, я так не думаю. Просто у меня тут сообщение от Миранды, она утверждает, что до сих пор их не получила, вот я и пытаюсь выяснить, в чем дело.
Он немного помолчал, а потом назвал мне имя и номер телефона пилота, летавшего вчера в Париж.
– Спасибо, спасибо тебе большое. – Я отчаянно царапала номер на клочке бумаги и молилась, чтобы пилот с пониманием отнесся к моим проблемам. – Мне надо бежать, прости, что не могу говорить, приятного тебе воскресенья.
– Да, Энди, и тебе тоже. Наверняка летчик поможет тебе узнать про книжки. Всего тебе хорошего, – сказал он весело. Конец связи.
Я знала, что Лили на кухне делает вафли, и страшно хотела присоединиться к ней, но теперь мне нужно разобраться со всем этим – иначе меня уволят. А может, уже уволили и никто даже не потрудился сообщить мне об этом? Что ж, это вполне в духе «Подиума», если вспомнить, что одну девушку-редактора уволили во время ее медового месяца. Она узнала, что осталась без работы, совершенно случайно, когда купила на Бали экземпляр «Женской одежды». Я быстро набрала номер, который продиктовал мне Юрий, и чуть не взвыла от отчаяния, когда услышала автоответчик. «Здравствуйте, Джонатан. Это Андреа Сакс из журнала „Подиум“. Я секретарь Миранды Пристли, мне необходимо спросить вас о вчерашнем рейсе. Вы, возможно, находитесь в Париже, а может, даже уже летите обратно. Я только хотела узнать насчет книг, вы, конечно, доставили их в Париж, все нормально, ведь правда? Вы не могли бы перезвонить мне? Мой телефон 917-555-549. Пожалуйста, как только сможете. Спасибо. Всего хорошего».
Я хотела позвонить консьержу в «Ритц», чтобы выяснить, не знает ли он, привез ли водитель, ездивший за посылкой в частный аэропорт в окрестностях Парижа, ее в отель, но вспомнила, что мой сотовый не предоставляет услуг международной связи. Это было, наверное, единственное, чего он не мог делать, и именно это мне и понадобилось. Тут Лили позвала меня пить кофе с вафлями. Я прошла в кухню и взяла тарелку. Лили попивала «Кровавую Мэри». Господи, сейчас же утро. Ну как можно позволять себе алкоголь в воскресенье утром?
– Миранда на связи? – спросила она сочувственно. Я кивнула.
– Похоже, на этот раз я крепко влипла. Эта женщина просто возьмет и уволит меня.
– Радость моя, ты всегда так говоришь. Да не уволит она тебя. И уж правда лучше б не увольняла – у тебя самая потрясающая работа на свете.
Я настороженно посмотрела на нее, стараясь оставаться спокойной.
– Да, да, – продолжала Лили, – ей, похоже, трудно угодить, и она немножко чокнутая. Ну так все мы не ангелы. Зато тебе бесплатно дают обувь, косметику, одежду, делают прически. Бесплатно! Да кто еще получает ультрамодную одежду, стоящую бешеных денег, просто так, только за то, что ходит на работу? Энди, ты работаешь в «Подиуме», неужели ты этого не понимаешь? Да миллионы девушек сделают все, что угодно, чтобы получить твое место.
Я поняла. Вот в этот момент я поняла, что Лили – впервые за девять лет, что мы с ней знакомы, – меня не понимает. Ей, как и другим моим друзьям, нравилось слушать диковатые истории о моей работе, которых у меня за несколько недель накопилось множество – я стала настоящим кладезем гламурных сплетен, – но она так и не поняла, насколько тяжело мне дается каждый день. Она не понимала, что я продолжаю день за днем ходить на работу не для того, чтобы получать бесплатную одежду, не понимала, что даже вся бесплатная одежда на свете не сможет облегчить мою участь. Пора было поближе познакомить мою лучшую подругу с миром, в котором мне приходилось жить. Она поймет, конечно же, она поймет, я в этом не сомневаюсь. Ей просто нужно все рассказать. Да! Пришло время рассказать кому-то, что же на самом деле происходит. Мне не терпелось приобрести союзника, я открыла рот, и тут зазвонил телефон. Вот адская машина!
Я хотела швырнуть его о стену и послать звонившего – кто бы он ни был – ко всем чертям… но где-то в глубинах моего сознания теплилась надежда, что, может быть, это Джонатан и, может быть, он сейчас мне что-нибудь сообщит. Лили улыбнулась и сказала, чтобы я не стеснялась. Я покорно кивнула и нажала кнопку приема.
– Это Андреа? – прозвучал мужской голос.
– Да, а это Джонатан?
– Он самый. Я только что звонил домой и получил ваше сообщение. Я как раз сейчас лечу из Парижа, нахожусь над Атлантикой, но у вас был такой встревоженный голос, что я решил вам сразу же перезвонить.
– Спасибо! Спасибо! Для меня это действительно очень важно. Да, я немножко обеспокоена, потому что мне звонила Миранда, и странно, что они до сих пор не получили посылку. Вы ведь отдали ее водителю в Париже?
– Ну конечно, отдал. Знаете, мисс, я предпочитаю не задавать вопросов, просто делаю свое дело. Лечу, куда и когда мне скажут, и остальные пусть выполняют свои обязанности. Но мне не часто приходилось летать через океан с одной-единственной посылкой на борту. Я подумал, что это, должно быть, что-то очень важное, может, орган для трансплантации или секретные документы. Я уж старался, как мог, и сам отдал посылку водителю прямо в руки, как было условлено. Такому симпатичному парню из «Ритца». Так что все в порядке.
Я поблагодарила его, и связь прервалась. Консьерж из «Ритца» должен был послать водителя в аэропорт, чтоб тот привез «Гарри» в отель. Если все прошло по плану, Миранда должна была получить книги в семь утра по местному времени. Сейчас в Париже скорее всего уже почти вечер. Что могло случиться? У меня не было выбора, мне нужно было позвонить консьержу, и, раз уж мой сотовый не способен обеспечить международную связь, я должна найти телефон, который может это сделать.
Я отнесла остывшие вафли на кухню и выбросила их в мусорное ведро. Лили лежала на диванчике и дремала. Я обняла ее на прощание, сказала, что позвоню, и направилась к двери. Мне нужно было поймать такси и ехать в офис.
– А как же наши планы? – жалобно протянула она. – Я уже собиралась поставить «Президента США». Не уходи, наше воскресенье еще не кончилось.
– Я знаю, Лил, мне тоже жаль. Но я должна с этим разобраться. Мне самой больше всего хочется остаться здесь, но я у нее под колпаком и не могу не пойти. Я тебе потом позвоню, ладно?
В офисе, ясное дело, не было ни души; все девушки, похоже, завтракают в «Пасгисе» с дружками-банкирами. Я села в свой темноватый уголок, вдохнула поглубже – и позвонила. Слава Богу, мсье Рено, консьерж, не заставил себя ждать.
– Андреа, дорогая, как вы? Мы просто счастливы, что Миранда с дочками вновь гостит у нас, – солгал он в трубку.
– Да, мсье Рено, и я знаю, какое наслаждение доставляет ей ваше гостеприимство, – солгала я в ответ. Какие бы чудеса гостеприимства ни проявлял несчастный консьерж, Миранда, несомненно, придиралась к каждому его шагу. К его чести, он не оставлял попыток угодить ей – и продолжал лгать о том, как он ее любит. – Дело в том, что я хочу узнать, вернулась ли машина, которую вы посылали встретить самолет Миранды.
– Ну разумеется, дорогая. И уже давно. Еще и восьми часов не было. Я послал нашего лучшего водителя, – сказал он гордо. Если бы он только знал, за чем ездил его лучший водитель.