Она, прихрамывая, подошла ближе.
– А Брин?.. Маркус?.. Они в безопасности? _ с трудом произнесла она, потому что у нее вдруг пересохло в горле.
– Рэвенхерст сейчас со своей женой, барышня.
– А Брин? – Ответа не последовало, и сердце ее сжала леденящая рука страха. – Что С ним? Что случилось с Брином? – От ужаса ее голос почти сорвался на крик. – Да говорите же вы, черт возьми!
– Ничего, барышня. Не волнуйтесь! – Кучер круто повернулся и сдернул с лица шарф. – Он здесь, моя дорогая... здесь.
Верити в изумлении смотрела в эти озорно блестевшие карие глаза. Она поняла, что напрасно отказывалась поверить в то, что подсказывали ей ее чувства, подсказывали уже так давно. Злость захлестнула ее. Все напрасные и бессмысленные мучения, через которые она прошла по его милости, всплыли в ее памяти.
Не помня себя от ярости, она размахнулась и, прежде чем Брин успел уклониться, отвесила ему оплеуху. Удар был таким сильным, что треуголка слетела с его головы и покатилась по полированной конторке Маркуса, сметая с нее по пути бумаги.
– Подлец! – закричала она и хотела убежать от него, но Брин ей не позвонил.
Крепко прижав ее руки к бокам, он понес ее через всю комнату и сел в кресло, удерживая ее на коленях.
Он считал, что она имеет полное право чувствовать себя обиженной, и не делал даже попытки остановить поток оскорбительных эпитетов, которые она изливала на него. Большую часть из них, как он подозревал, она почерпнула не в элитарной школе в Бате. Он предусмотрительно крепко держал ее руки до тех пор, пока, обессиленная и выдохшаяся, она не расплакалась.
Ему удалось насильно всунуть свой носовой платок в ее сопротивляющиеся пальцы.
– Я не хотел тебя обидеть, моя дорогая, – прошептал он, прижимая ее голову к своему плечу и гладя шелковые черные кудри.
– Ты... обманывал меня... с самого начала, – обвинила она его. На этот раз, когда она попыталась сесть прямо, он не стал препятствовать.
– Нет, маленькая моя, это неправда. – Навеянная воспоминаниями улыбка тронула его губы. – Маскировался я для других целей. Я сказал тебе об этом, когда мы приехали в Лондон, помнишь? Что ты создана для меня. Я говорил совершенно серьезно.
Недоверчивый взгляд остался, но он заметил искорки любопытства и воспрянул духом.
– Однако в тот день, когда мы встретились в Гайд-парке, я понял, что здорово ошибался, самонадеянно предположив, что всего добьюсь, стоит только захотеть. Какое там! Ты смотрела на меня как на прокаженного! Теперь-то я понял, почему. Но тогда я, слава Богу, не знал, что твое недовольство было направлено против...
– Очень умно! – перебила она. – Тебе удалось многое выпытать у меня, когда ты скрывался в обличье кучера, правда? – Она сердито посмотрела на него и заметила его жалкую попытку скрыть улыбку, но сильное желание дать ему еще раз по уху уступило место безудержному любопытству. – Как тебе удалось так быстро вернуться в эту комнату той ночью?
– Это было не так просто, должен тебе сказать. Едва я успел спрятать свою накидку и треуголку в комод в холле и запереть входную дверь, как услышал, что ты пытаешься войти.
Верити не знала, на кого больше злилась, на него, за то что он вел с ней двойную игру, или на себя, за то что позволила себя обмануть.
Он прочитал ее мысли.
– Я старательно играл свою роль, но, поверь мне, в мои намерения никогда не входило использовать это против тебя. Так уж случилось, что в роли кучера я был знаком с твоим дядей в твоих глазах и менять что-либо не имел права.
Он помолчал немного, потом виновато улыбнулся.
– Как кучер я мог видеть тебя только изредка, а мне было этого мало. В своем собственном облике я имел возможность видеть тебя гораздо чаще. И я очень надеялся, что спустя какое-то время ты снова полюбишь меня. Мне надо было только постараться, чтобы у тебя возникала потребность в моем обществе.
Верити глубоко вздохнула. – Отвратительно!
– И я не ошибся в этом, что доказала последняя ночь, – продолжал Брин, словно она ничего не сказала. – Однако, маскируясь, мне успешно удавалось скрывать свое лицо, но не свои чувства. И я очень надеялся, что ты простишь меня, когда я откроюсь. Но тут вмешались обстоятельства. Я просто не успел.
Верити почувствовала, что начинает сдаваться, но удержалась от того, чтобы по глупости простить его, как только взглянула на кусочек батиста, который держала в своей руке Она с негодованием отметила, что-то была точная копия того платка, который он дал ей в Малом Фрампингтоне.
– Никогда не входило в планы причинять боль? – повторила она с новым воинственным блеском в глазах. – Ты отшлепал меня, сдержать смеха, но в отношении этого конкретного инцидента был тверд. – Ты не должна была ни при каких обстоятельствах отправляться туда одна и ты знала это! Мужчины могли справиться без тебя – подогрели ее интерес, и, забыв про свое вполне оправданное возмущение, она попросила его объяснить, каким образом он оказался вовлеченным в эту историю.
– Я уже вышел в отставку и примерно с месяц находился в Англии, когда разнеслась весть о том, что Наполеон бежал с Эльбы. Собственная агентурная сеть Веллингтона установила, что наш маленький французик снова проявляет активность. Веллингтон очень хотел поймать его английских сообщников. Он послал срочное сообщение лорду Чарльзу и посоветовал обратиться ко мне. Я дал согласие.
Верити вспомнила, что ее дядя упоминал о том, что Веллингтон высоко ценил Брина.
– Вы подозревали Лоренса Каслфорда все время?
– Господи, конечно, нет! Мы были убеждены, что это кто-то, кто работает в военном министерстве, но до тех пор, пока ты не увидела ту пару серых лошадей в Фрампингтоне, мы не знали, кто может быть этим предателем. Помнишь вечер на балу у Джиллингэмов, когда твой дядя беседовал с лордом Каслфордом? Именно тогда твой дядя установил, что племянник лорда пользовался тем экипажем и парой лошадей. Мы подозревали, что оба, и лорд Каслфорд, и его племянник, были причастны. Не исключено было также, что об этом знал и Клод. Только сегодня выяснилась вся правда. Твой инстинкт тебя не подвел. Клод оказался невиновным, а Каслфорд и понятия не имел о том, чем занимался его племянник.
Она задумчиво взглянула на него.
– Ты организовал эту поездку в Рэвенхерст, чтобы оправдать свой приезд сюда, где ты мог следить за Грейнджем?
– Не совсем так, – с улыбкой сказал он. – Я был убежден, что ни одной из вас, молодых дам, здесь не грозит опасность, иначе я бы не затевал этого. Конечно, я хотел довести все до конца. Но я знал, что не смогу сосредоточиться на своей задаче, если оставлю тебя в Лондоне. Строго говоря, наблюдение было поручено Стоуну. Я был нужен здесь только для того, чтобы оказать поддержку в случае необходимости.
– А что произошло сегодня? – осторожно спросила она, когда он замолчал.
– Маркус был единственным человеком, которого я посвятил в свою тайну. Когда я сообщил ему о том, что обнаружила ты, он предложил свою помощь. Как и ты, он был убежден, что Клод ничего не знает. Поскольку неожиданный приезд в Грейндж соседа вызвал бы меньше подозрений, я послал его с запиской к Клоду, а сам в это время увиделся со Стоуном. Маркус и я потом встретились. Собственно, все кончено. Блэкмор убит при попытке к бегству.
Брин сказал об этом как-то обыденно, и Верити показалось, что он ужасно устал.
– А Лоренс?
– Звук моего выстрела вспугнул Лоренса, и он попытался убежать, но Клод выстрелил ему в голову. Я подозреваю, что Клод сделал это, чтобы избавить своего кузена от виселицы.
– А французский шпион?
– Он арестован.
– Значит, наконец, все закончилось, – сказала Верити с облегчением.
– Потребуется какое-то время, пока лорд Каслфорд придет в себя после событий этой ночи. Что касается нас, моя дорогая, да... все закончилось.
Он обнял ее за тонкую талию и крепко прижал к себе, пристально глядя на завязки ее тонкого пеньюара.
– А теперь, пока не пришла Сара, а я убежден, что правила приличия заставят ее сделать это скоро... когда мы поженимся?
– И у тебя хватает наглости считать, что я могу выйти замуж за такого вероломного человека, как ты!
– Ну, в таком случае, девочка моя, – заявил он, старательно пытаясь изобразить, что глубоко потрясен, – я могу только сказать, что твое поведение достойно сожаления. Больше того, я мог бы еще сказать, что безнравственно сидеть на коленях у мужчины в такой поздний час в одном тонком пеньюаре, который совершенно не скрывает твои восхитительные прелести.
Попытка Верити восстановить справедливость тут же была пресечена. Он осыпал ее такими страстными поцелуями, что она была не в силах оказывать дальнейшее сопротивление, даже если бы захотела. Но она не захотела.
Верити понимала умом, что было бы мудро дважды подумать, прежде чем связать свою жизнь с этим человеком, который по своему характеру, как она очень опасалась, был близок скорее к неистовому и властному кучеру, чем к галантному майору, но тело ее не испытывало ни малейших колебаний, так же как и ее сердце.