В общем, Уизли оказались гораздо лучше, чем я думала от них, отказываясь от любых денег и прося в качестве виры лишь только возможность мною их навещать. И, только после долгих уговоров, согласились на погашение долга, забирающего две трети заработанного Артуром.
Игнатус общался с ними без меня, просто рассказав потом обо всем. Бедность Уизли объяснялась достаточно просто — огромный кусок земли, на котором и была построена Нора, был куплен ими в долг. Тогда они заплатили почти двадцать тысяч галлеонов, и, надо сказать, огромный земельный надел стоит гораздо дороже. Им оставалось выплатить около пяти тысяч, этот долг и закрыл Игнатус. Как говорится, обе стороны пришли к консенсусу.
Меня объявили наследником. Как ни смешно, единственное, что для этого было необходимо, просто зайти в банк к гоблинам и поставить их в известность о моем новом статусе. На мое недоумение не менее удивленный Игнатус объяснил, что назначение наследником приравнивается к написанию завещания, вот только если завещание в Министерстве можно и оспорить или по каким-то причинам не выполнить в полном объеме, то мой новый статус означал, что в случае смерти лорда Пруэтта я становлюсь новым лордом и владельцем всех семейных активов. Если я к этому моменту буду несовершеннолетним, мне будет назначен опекун, но его влияние будет распространятся только на крупные финансовые сделки и только правом вето. То есть запретить мне проводить крупную сделку он может, а вот доступа к фондам семьи у него не будет. И совершенно правильно, на мой взгляд — подстраховать наследника, чтобы не наделал глупостей — это одно, а давать чужим людям доступ к семейным сейфам — совсем другое. Кстати, я уверена, что деньги Гарри в целости и сохранности именно поэтому — не может его опекун взять оттуда ни кната. Только сам Гарри.
Кстати, о Гарри. Он радовал меня своим усердием, а я баловала его небольшими презентами. С помощью домовика, само собой. Так что он перепробовал множество магических сладостей, начиная от шоколадных лягушек и кончая теми самыми всевкусными драже. Учился писать пером и перьевой ручкой, хорошо продвинулся в математике, и я вместе с ним начала изучать основы арифмантики, на удивление интересной наукой оказалась. С виду простые расчеты, только вот ответов всегда больше одного. Чем-то напоминает логические загадки с цифрами. Орфографические ошибки, первоначально вызывающие у меня нервный тик, тоже были успешно преодолены, и написанное Гарри радовало правильностью речи и увеличением словарного запаса.
Со своим крестным он продолжал переписываться, но рассказываемое кем-то я научила анализировать и рассматривать с разных сторон, поэтому получала от мальчика все больше недоуменных вопросов. Впрочем, Сириус пока еще придерживался каких-то рамок, но его авторитет неуклонно падал.
«Рон, мне порой кажется, что мой крестный живет в каком-то другом мире», — писал он мне. — «Для него смешно было с друзьями оживить на трансфигурации стул, чтобы садящийся на него падал! И за это их не наказали, а наградили балами за отличную трансфигурацию! И ему кажется, что все нормально и это очень смешно! А на зельях намазывали каким-то клеем стулья слизеринцев, чтобы они встать потом не могли! И за всю эту порчу одежды они отделались потерей нескольких баллов! Мне уже не хочется в Хогвартс. Вдруг там еще водятся такие любители пошутить!»
Утешив пацана, что один он не останется, и я постараюсь быть рядом, довольно потерла руки. Гарри на удивление здраво соображал. Вот и ладушки. А Сириус пусть дальше лечится, глядишь, слегка и поумнеет.
У меня дела тоже успешно двигались. Я тренировала свою грань, стараясь подбирать задачки попроще. И начала я с газет. Это оказалось забавно и увлекательно — читать между строчек. «Ежедневный пророк» неизменно меня радовал. Статья о квиддиче превращалась в легкий намек, что неплохо бы усилить контроль Министерства за приезжими волшебниками других стран, отчет о деятельности аврората практически прямым текстом говорил, что денег дали меньше, чем в прошлом году, следовательно, в этом ожидается сильный разгул преступности, который доблестные авроры просто не успевают пресекать А Фаджу пора одуматься и поделиться.
А вот визит колдомедика стоил мне массы нервных клеток. Миссис Кортис долго плела диагностические заклинания, после чего задумалась и долго расспрашивала. Потом принялась мне объяснять:
— Рональд, твой случай достаточно редкий, и не будь я специалистом по аномалиям магического ядра, вряд ли бы смогла быстро поставить диагноз. Ты знаешь, что такое клиническая смерть?
— Да.
— Ты пережил именно ее. Во всяком случае, все на это указывает, хотя странно, что ты сам об этом не помнишь, да и к тому же самостоятельно преодолел это состояние. Хотя магия может и не такое. Так вот, в состоянии клинической смерти маги могут находиться гораздо дольше простецов. Магия, пропитывающая тело, оберегает органы. Пока живо наше магическое ядро. Если оно разрушается, маг теряет возможность использовать магию. Становится неким подобием сквибов. У тебя очень похожая ситуация, но с одним важным исключением. В очень редких случаях в такой ситуации происходит перестройка магических каналов и они получают возможность использовать магическую энергию извне, без наличия ядра. Это называется аномалия Мергессона.
— И чем мне это грозит?
— До совершеннолетия ты должен жить в магически насыщенной среде, иначе это скажется на развитии каналов. В местах, где этой энергии много, ты станешь очень силен, а при ее отсутствии превратишься в почти сквиба. Легче будешь осваивать на практике заклинания, контроль выпущенной из ядра энергии тебе не нужен. Таких случаев слишком мало, чтобы утверждать можно было точно. Мне бы хотелось понаблюдать за тобой.
— Я подумаю.
— Родителей будем ставить в известность? — Я задумалась, а потом согласно кивнула. Если такие случаи известны, то мне не стоит паниковать. Просто отклонение от нормы.
С семьей миссис Кортис беседовала без меня. Я корректировала свои планы. Место с сильнейшим источником в Англии не стоило упускать из виду. Я мысленно примеряла на себя звание директора Хогвартса. А дедушка подвинется или подвинем. Мнение великого светлого меня при этом не интересовало.