— Это как? — Не поняла я с первого раза. — Понимаете, у меня немного нестандартный вариант. Я получаю знания, когда сталкиваюсь с тем, к кому оно применимо. Тот вариант будущего, в который я не вмешался.
— Ничего страшного, — Мистер Трэверс протер очки. — Давайте я попробую позадавать вам вопросы. Вот через год вы окажетесь на первом курсе. Что тогда произойдет?
— Я познакомлюсь с Гарри Поттером. — Я задумалась. А ведь хорошая, практически идеальная идея — дать пророчествами нужные намеки. — В Хэллоуин в Хогвартсе объявится тролль, сильно пострадает первокурсница. На Рождество ученики найдут зеркало Еиналеж, а к концу года узнают, что один из преподавателей одержим.
Мистер Джонс напрягся, а на его лице заиграли желваки. И в чем я не права? Все по канону. Интересно, а что конкретно из сказанного мной не понравилось главе Отдела Тайн? Перо перед мистером Трэверсом поднялось и само заскользило по страницам книги.
— А на второй год? — С некоторой осторожностью поинтересовался он.
— С помощью темного артефакта будет открыта Тайная комната и выпущено чудовище Слизерина. Пострадают много маглорожденных и одна чистокровная. — Выдала я очередную дозу информации, наблюдая, как мрачнеет миссис Лавгуд. Ну да, Луна как раз поступит на первый курс Хогвартса.
— А дальше? На третьем курсе? — Не выдержал уже мистер Джонс. Я вздохнула. Тут надо аккуратно, а то еще не дадут Сириусу убежать. Хотя… Можно попробовать его вытащить сейчас. Блииин, а у меня и плана то нет.
— Будет установлена невиновность Сириуса Блэка и пойман Питер Петтигрю. Он окажется анимагом и Пожирателем смерти.
Вот теперь воцарившееся молчание стало абсолютным. А я трусливо прикидывала, не сильно ли я засветилась, и стоит ли добавить еще что-то. Не рискнула.
— Напоминаю, что все сказанное здесь не подлежит разглашению. Вы все давали клятву. — Мистер Джонс обвел всех присутствующих взглядом, и снова обернулся ко мне. — Четвертый курс?
— Финал международного чемпионата по квиддичу. Беспорядки после игры. Турнир Трех Волшебников в Хогвартсе. — Я заколебалась. Но все же неуверенно произнесла. — Возрождение Волан-де-Морта.
На это отреагировали по-разному. Игнатус впервые пошевелился. У мистера Трэверса задрожали руки. Миссис Лавгуд прижала пальцы к губам и побледнела. Мистер Джонс задумчиво кивнул головой.
— Ведь ваши знания можно изменить. Вам же удалось спасти Пандору. Давайте посмотрим, сможем ли мы еще что-то достичь. Пятый курс?
Я покачала головой. Из пятого курса я помнила только травлю от министерства и вряд ли стоило озвучивать такое предсказание.
— Шестой курс? Седьмой?
— Ничего не могу сказать. Ничего не всплывает.
— Как возродится Тот-кого-нельзя-называть?
— Питер Петтигрю сбежит и поможет ему провести ритуал. Как раз в конце турнира.
— Какой?
Я беспомощно пожала плечами. Не сильно ли много бабочек я передавила? Хотя самые основные моменты отметила.
— Хорошо, закончим пока на этом. Не стоит мистеру Уизли перетруждаться. Но, если у вас всплывут знания, хоть как-то относящиеся к возрождению Волан-де-Морта, Отдел Тайн должен немедленно быть в курсе.
Я согласно кивнула. Почему бы и нет? Сильный союзник мне не повредит, а то, глядишь, и поможет.
Нас отпустили. Уже вернувшись к тетушке, я ощутила сильную усталость. Моральную, не магическую. И мне не давал покоя один вопрос.
— А почему они меня отпустили?
— По-твоему, тебя должны были запереть в Отделе Тайн? — Брови Игнатуса поползли вверх.
— Я бы не удивился. — Со вздохом призналась я. — Ожидал, что они будут более настойчивы.
— На прорицателей нельзя давить, так что на этот счет можешь не беспокоиться. Не только легилименция и окклюменция, любой вид давления ваш дар воспринимает на редкость негативно.
Я вздохнула и поинтересовалась:
— А что насчет обряда?
— Ты не сильно устал? Может, когда восстановишься?
— У меня почему-то ощущение, что времени осталось совсем мало. — Задумчиво произнесла я. — И оно словно утекает сквозь пальцы.
— Тогда не будем ждать. — Лорд Пруэтт сразу собрался. — Сейчас сообщу Лукреции и начнем.
Меня усадили в кресло и велели расслабится. Потом, когда из камина вышла Лукреция, наоборот, подняли и повели на второй этаж. Оказалось, что в доме есть ритуальная комната, туда мы и пришли. Пока я с любопытством оглядывалась, не заметила, как оказалась в центре пентаграммы, а Игнатус и Лукреция встали по бокам.
— Именем моим, кровью моей, магией моей, — начал речитативом Игнатус. — Признаю тебя сыном моим, кровью от крови, плотью от плоти, магией от магии. Да будет так!
— Именем моим, кровью моей, магией моей, — продолжила Лукреция. — Признаю тебя сыном моим, кровью от крови, плотью от плоти, магией от магии. Да будет так!
Я почувствовала, что меня наполняет магия. И согласно произнесла:
— Да будет так.
И магия хлынула из меня во все стороны. А я почувствовала себя… странно. Игнатус и Лукреция по очереди обняли меня, и я чувствовала их, как родных. Ни один Уизли не вызывал такого ощущения. Я сморгнула невольные слезы, понимая, что постараюсь защитить обоих любой ценой. Сначала надо вылечить Лукрецию. Я посмотрела на нее и невольно открыла рот.
— Рональд?
— На вас больше нет проклятия. — Удивленно произнесла я в ответ. — Совсем-совсем нет.
— Чистый малефик в роду… — Пробормотал Игнатус, обнимая свою жену. — Хорошо, что мы поторопились. Посмотрим гобелен?
Я согласилась. Любопытство из меня так и перло во все стороны.
Маленькая комната обнаружилась как раз за ритуальным залом. Она была пуста, за исключением самого гобелена, оплетавшего ее целиком, все четыре стены. И множество имен, от которых рябило в глазах.
Лорд Пруэтт достал палочку и прикоснулся к гобелену. Множество имен и переплетений исчезли, оставив только одно древо — самого рода Пруэтт. Рисунок на гобелене был действительно был в виде дерева — от ствола отходили ветви, на них — множество листков с именами. Большинство листиков было увядших, черного цвета, с датами смерти. Несколько распустившихся зеленых. Я подошла поближе и уставилась на самый верхний листок — полураспустившийся, — золотого цвета, с надписью: «Рональд Татиан Пруэтт-Уизли, 1.03.1980» Уставившись на свое второе имя, я пару минут тупила, после чего разразилась диким хохотом. Мне ненавязчиво все же сообщили, каким было мое имя там, в прошлой жизни, которое я так и не смогла вспомнить.
— Рональд? Ты в порядке?
— В полном. — Я вытерла выступившие от смеха слезы и по очереди обняла своих новых родителей. — Все просто замечательно.
— Тебе стоит отдохнуть. — Лукреция погладила меня по голове. — Знаешь, мне все больше нравится цвет твоих волос.
— Освежающий, да? — Я опять рассмеялась.
— Скорее, шокирующий. Но мне все равно нравится. — Она слегка растрепала мои волосы. — Иди отдыхай.
Я вошла в свою комнату и упала на кровать. Насыщенный денек выдался. А ведь времени прошло всего ничего — часы показывали четверть второго.
От двери раздалось тихое покашливание. Я подняла голову и уставилась на замершего у кровати домового эльфа. И не в наволочке или полотенце, как в каноне, а в чем-то в виде тоги с гербом на ней. А ведь домовушка тетушки одевалась так же, я просто тогда внимания особо не обратил. Поймав мой взгляд, он поклонился и произнес:
— Хозяйка Лукреция сказала Радди служить молодому хозяину. Радди будет стараться, молодой хозяин.
Вот это да! Мой собственный домовик! Надо только кое-что проверить и правильно расставить акценты.
— Рад познакомиться с тобой, Радди. Скажи, а кого ты слушаешься в первую очередь — меня или хозяйку?
— Молодого господина. Потом хозяйку. — Домовик принялся кланяться.
Я потерла ладошки. Просто отлично!
— Радди, а что конкретно приказала тебе хозяйка?
— Служить молодому господину Рональду. Когда Радди не нужен молодому господину, помогать остальным эльфам в поместье.
— Радди, если я прикажу никому не рассказывать о том, что я делаю и что тебе поручаю, может ли кто-то отменить мой приказ?
— Нет, молодой господин, даже хозяйка не сможет. — Эльф покачал головой. — Только вы сами, молодой хозяин.
— Значит, я так приказываю. И называй меня Рон.
— Хорошо, хозяин Рон. — Домовик опять поклонился. А меня заинтересовал его наряд.
— Скажи, Радди, я вот думал, что домовики не носят одежды. Носят что-то вроде наволочек или полотенец.
— У некоторых хозяев такое бывает, господин Рон, но очень редко. Обычно дарят домовику немного ткани, и он шьет себе одежду, принятую в роду.
Я задумалась. А ведь, учитывая домовика, мой план можно начать осуществлять уже сейчас. И выйдет намного проще. Я улыбнулась.
— Радди, а ты можешь найти человека, если его не видел раньше? Скажем, зная адрес и как он выглядит?
— Радди может! — Закивал домовик.
— А ты можешь стать невидимым или незаметным? Чтобы тебя не заметили?
— Это легко, хозяин Рон. Все домовики так могут.
— Это просто замечательно. — Я широко улыбнулась. — Ты сделаешь вот что…
ОТСТУПЛЕНИЕ 1.
Гарри Поттер осторожно выглянул из-за кустов. Ему крупно повезло — Дадли с компанией его так и не нашли. Но следовало соблюдать осторожность — вчера Дадли пообещал его поймать и как следует отмутузить.
Тяжело вздохнув, он спрятался обратно в кусты. Видимо, придется пропустить обед — иначе Дадли его точно поймает. В парке хоть можно было надежно спрятаться. Но совсем скоро школа — и ему придется гораздо трудней.
Он выбрался из кустов и шагнул к ближайшей скамейке, и тут же замер. На ней, на самом углу лежал открытый дорогой блокнот. Что дорогой, понятно сразу — обложка из кожи, с серебристой металлической окантовкой. Интересно, кто его тут забыл? Гарри завертел головой, но поблизости никого не было. Любопытство заставило его подойти ближе и взять блокнот в руки. Внутри лежал карандаш — тоже, сразу видно, не из дешевых. Он взглянул на единственную надпись на самой первой странице и удивленно открыл рот. Потом еще раз огляделся, не понимая, кто мог бы над ним так подшутить, и опять уставился на написанные слова.
«Привет, Гарри! Меня зовут Рон, и мне хотелось бы с тобой познакомиться. Я волшебник, как и ты. Этот блокнот парный моему, на них наложены Протеевы чары, и то, что ты напишешь в своем, будет написано и в моем. Ну, и наоборот. Карандаш внутри. Буду рад, если ты мне ответишь.»
Гарри прикусил губу. Верить хотелось просто невыносимо. Но разве так бывает?
А с другой стороны, чем он рискует? Что над ним посмеются? Пфф. И он решительно взял в руку карандаш и принялся писать ответ.
«Привет, Рон. Мне как-то не верится, что я волшебник, ну и вообще в волшебство. Просто интересно, откуда ты меня знаешь.»
Он задумался, что делать дальше. Оставить блокнот здесь и понаблюдать, кто придет его взять? Но тут у него просто перехватило дыхание — на абсолютно чистой странице, одна за другой, медленно проявлялись буквы.
«В том, что ты тоже волшебник, даже не сомневайся. Сам вспомни, у тебя наверняка случалось что-то необычное, когда ты был расстроен или наоборот. Это называется детские выбросы, и каждый волшебник через это проходил. А знаю я тебя, поскольку ты достаточно знаменит в мире волшебников. Я в курсе, что ты живешь у маглов, то есть у простецов, в смысле, у не волшебников. Но это и все. Расскажешь о себе? Все ли у тебя в порядке?»
Руки у Гарри задрожали. Безумно хотелось поверить в написанное. Он волшебник? Знаменит? Ведь с ним действительно случалось… всякое. Но больше всего его тронуло дружеское участие. Даже если он просто вообразил себе дружеские чувства этого Рона, все равно — впервые кто-то поинтересовался его жизнью. И, не выдержав, он излил на страницы всю свою жизнь — и отношение тети с дядей, и обиды от Дадли, — всю несправедливость, с которой сталкивался. Оторвавшись от блокнота, он внезапно осознал, что ему легче дышится — словно он сбросил с себя все свои обиды.
Он взглянул на написанное им и внезапно устыдился. Но в блокноте вновь стали появляться строчки.
«Гарри, пожалуйста, закрой глаза и досчитай до ста. Только не подглядывай. Хорошо?»
Что бы это значило? Гарри потер нос и написав в ответ: «хорошо», закрыл глаза и принялся считать.
Когда он открыл глаза, возле него на лавочке появился какой-то сверток. И он впервые почувствовал, как сердце его заполняет счастье — огромное и безбрежное — иначе, чем волшебством, он тут появиться не мог. Значит, волшебство действительно существует, и он… волшебник. И он снова схватился за блокнот, впившись взглядом в новые строчки.
«В свертке маглоотталкивающий амулет и деньги. Амулет одень и носи не снимая. Он делает всех не волшебников абсолютно к тебе равнодушными. На тебя просто не станут обращать внимания. А деньги, бери, пользуйся. Из шмоток что-нибудь купи и питайся нормально. Если тебе неудобно принимать от меня деньги — считай, даю в долг, отдашь через год, когда сможешь банк навестить. Поверь, наших магических денег у тебя хватает, твой отец был далеко не бедным. Сейчас мне пора, ответить тебе смогу только завтра. Если у тебя возникли вопросы, пиши, постараюсь помочь. И последнее, чтобы никто этот блокнот у тебя не увидел — капни каплю крови на обложку, там, где круг золотого цвета. Удачи тебе, Гарри, и до завтра!»
Гарри неуверенно развернул сверток. Выпавший амулет он сразу надел на шею, а вот деньги… Целая тысяча фунтов! Он еще раз прочитал последний абзац, решительно снял с рубашки булавку, и проколол палец, заставив каплю крови упасть на указанное место. Золотой круг тут же сменил цвет, и больше никак не выделялся на коричневом корешке. Волшебство существует! Дурсли больше не будут обращать на него внимание! И у него целая куча денег! Он огляделся по сторонам, наслаждаясь яркими эмоциями. Он никогда не забудет этот день. И самое-самое главное — возможно, у него появился друг.