- Да, - улыбнулась Лиана. - Но он вообще-то гораздо красивее. Это не самая симпатичная его часть.
***
- Ты знаешь, о чем я говорю. Я имею в виду идиота, за которого ты вышла замуж.
Лиана подняла глаза и посмотрела на дядю холодным, жестким взглядом, изумившим его.
- Я не собираюсь обсуждать это с тобой, дядя Джордж. Надеюсь, ты меня понял.
- Не смей так со мной разговаривать, девочка. Ты совершаешь ошибку и сама прекрасно это понимаешь.
- Ничего подобного. Я замужем одиннадцать с половиной лет и продолжаю любить своего мужа.
- Да он же нацист! Неужели ты сможешь жить с ним после этого?
Лиана отказалась отвечать на этот вопрос.
- Бога ради, он в шести тысячах миль отсюда, а ты здесь, и здесь твой дом. Если ты сейчас подашь на развод, твою просьбу удовлетворят очень быстро, учитывая особые обстоятельства. Ты можешь даже поехать в Рино и покончить с этим через полтора месяца. А потом вместе с девочками начнешь тут новую жизнь, здесь, в своем доме.
- Это не мой дом Я здесь только потому, что мне больше некуда деваться, потому что Франция оккупирована. Наш дом там, где дом Армана, и мы вернемся к нему, как только кончится война.
- По-моему, ты сошла с ума.
- Тогда давай больше не будем говорить об этом, дядя Джордж. Есть вещи, которых ты не знаешь.
- Например?
- Я бы не хотела этого обсуждать. - И как всегда руки у нее были связаны, и она не могла благодарить за это Армана. Но она уже привыкла жить среди недомолвок.
- Все это чушь, и ты сама прекрасно это знаешь. Я, кстати, тоже знаю немало. Например, я знаю, почему ты уехала из Вашингтона - девочек исключили из школы, никто тебя никуда не приглашал, ты превратилась в парию. - Лиана подняла на него глаза, полные страдания. Дядя говорил правду.
- Хорошо еще, что тебе хватило ума приехать сюда, где ты можешь вести нормальную, приличную жизнь.
- Однако не в том случае, если ты будешь называть моего мужа нацистом, промолвила она усталым, измученным голосом - Если ты станешь это делать, история повторится. Не могу же я менять место жительства каждые пять месяцев. Если ты будешь рассуждать таким образом, девочкам придется расплачиваться за это точно так же, как это произошло в Вашингтоне.
Она не стала спрашивать дядю, откуда он получил свои сведения, у него были связи повсюду, так что на самом деле это не имело значения. Он говорил правду, но и в том, что говорила Лиана, была истина.
- А что, ты считаешь, я должен говорить? Что он прекрасный парень?
- Ты не обязан ничего говорить, если он тебе не нравится. Но если ты станешь о нем распространяться, попомни мои слова, ты будешь плакать так же, как плакала я, когда девочки вернутся домой с измазанными краской волосами, в разорванных платьях и со свастиками на спинах.
Слезы выступили на ее глазах, и дядю охватила волна сострадания.
- Они так обошлись с нашими девочками? - Лиана кивнула.
- Кто же?
- Их одноклассницы. Маленькие девочки из хороших семей. И директриса сказала, что она не сможет их наказать.
- Я бы убил ее.
- Я тоже была готова ее убить, но это не решило бы проблем. Как она верно сказала, родители говорят, а дети слушают, и она права. Поэтому, если ты будешь говорить, дядя Джордж, за тобой станут повторять другие, а расплачиваться придется детям. - То, что ей самой приходилось расплачиваться, она во внимание не принимала. Дядя надолго задумался и, наконец, медленно кивнул.
- Я понял. Все это мне не по душе, но я понял.
- Вот и хорошо.
- Я рад, что ты позвонила мне, - нежно промолвил он.
- И я рада, - улыбнулась Лиана. Они никогда не были близки, но сейчас она была благодарна дяде за все. Он дал ей кров, когда она отчаянно нуждалась в нем. Жизнь здесь шла так размеренно, война отошла в такую даль, что о ней забывали. Почти забывали. Забыть совсем было невозможно, но война отодвинулась куда-то далеко-далеко.
Потом они еще немного поболтали на менее опасные темы и наконец разошлись по комнатам. И когда Лиана легла в свою старую кровать, она заснула таким благодатным сном, каким не спала уже много лет.
- Спала как убитая, - сообщила она дяде Джорджу на следующее утро.
После того как он ушел, она сделала несколько звонков, но отнюдь не старым друзьям. Теперь она почти никого здесь не знала, а о школе для девочек дядя уже договорился. Начиная со следующего понедельника они пойдут в школу мисс Берк. У Лианы на уме были еще кое-какие планы, и к вечеру она уже все устроила.
- Что ты сделала? - оцепенев, переспросил дядя Джордж.
- Я сказала, что устроилась на работу. Что в этом такого страшного?
- Ну, разумеется! С тобой с ума сойдешь. Если тебе уж так хочется что-то делать, вступила бы в клуб "Метрополитен", или в женский вспомогательный корпус, или еще куда-нибудь.
- Но я хочу приносить пользу. Я буду работать в Красном Кресте.
- За деньги?
- Нет.
- Слава тебе, Господи. - Этого он бы не перенес. - Не знаю, Лиана. Ты странная девочка. Зачем тебе работать? Каждый день?
- А чем, ты считаешь, я должна заниматься? Сидеть здесь и считать твои проплывающие мимо корабли?
- Они такие же мои, как и твои, и вреда бы тебе это не принесло. Ты измучилась и страшно похудела. Почему бы тебе не отдохнуть, не поиграть в гольф, теннис или еще во что-нибудь?
- Этим я могу заниматься в выходные дни вместе с девочками.
- Ты чокнутая, и, если не одумаешься, к старости станешь совсем сумасшедшей! - Но втайне он гордился ею, о чем и не преминул сообщить на следующий день своему приятелю, они играли в домино в клубе Тихоокеанского союза, и он хвастался своей племянницей, попивая виски с содовой.
- Она потрясающая женщина, Лу. Интеллигентная, спокойная, уравновешенная, во многих отношениях она очень похожа на моего брата, и такая умница. На ее долю выпали тяжелые испытания в Европе. - Он рассказал, что она была в Париже во время оккупации, правда, памятуя о словах Лианы, скрыл, что она замужем за человеком, который связался с нацистами.
- Она замужем? заинтересовался приятель, и Джордж понял, что рыбка клюнула. Он хотел помочь Лиане. Он размышлял об этом уже несколько дней и теперь точно знал, как это сделать.
- И да, и нет. Она ушла от мужа. И думаю, скоро отправится в Рино. Она не видела его уже полгода. - В общих чертах это соответствовало действительности. - И не имеет ни малейшего представления, когда увидит его снова. - Это тоже соответствовало истине. И наконец главное. - Я бы хотел познакомить ее с твоим сыном.
- А сколько ей лет?