— Будь все проклято! К чертям собачьим! Коуди, выпроваживая Кетти в школу, подпрыгнула, услышав шум на улице. Она поспешила на крыльцо узнать, в чем дело. Ее дочь следовала за ней по пятам. Дикон Броуди гневно мерил шагами дворик, чертыхаясь и ругаясь. Казалось, у него только что был припадок.
— Что случилось? — спросила Коуди.
— Моя машина! — промычал он. — Посмотри, что с ней сделали!.. Кетти громко выдохнула:
— Бог мой!
Коуди посмотрела на машину, стоящую на подъездной дорожке и шумно вдохнула воздух. Кто-то забросал автомобиль тухлыми яйцами и спустил две шины.
— Я должен был предвидеть возможность такого приема, — сквозь зубы проскрипел Дикон.
— Вот дерьмо, — Кетти обошла машину. Что-то привлекло ее внимание. Она открыла рот и застыла.
Коуди подошла к дочери и, резко остановившись, увидела угрожающие кроваво-красные буквы на ветровом стекле. На нее смотрели слова «Губитель детей».
— О, Боже! — больше она не могла вымолвить ни слова.
Дикон лягнул одну из шин ботинком, чувствуя необходимость выпустить пар, чтобы не взорваться.
— Ты не поверишь, — проговорил он, ударяя кулаком в ладонь. — Я бы многое отдал, чтобы узнать, кто это сделал…
Когда Коуди заговорила с дочерью, голос ее был спокоен:
— Кетти, иди в школу. Девочка казалась удрученной.
— Сейчас?
Было ясно, что ей хотелось покрутиться здесь и посмотреть, что будет дальше.
— Да, сейчас, иначе опоздаешь.
— Но, мам! А как же машина…
— Мы об этом позаботимся. Поторапливайся, ты уже опаздываешь.
Кетти кинула на мать взгляд, полный неприкрытого негодования и обиды.
— Никогда мне не позволяют остаться, когда случается что-нибудь интересное, — заявила она.
Но когда стало ясно, что Коуди не собирается вступать в дискуссию, Кетти повернулась и резко направилась вниз по тротуару. Коуди слышала, как она ворчала. Она посмотрела на ветровое стекло. Вот именно этого дочь не должна была видеть.
— Дикон, тебе следует позвонить шерифу Басби, — возмущенно сказала она.
— Шерифу Басби! Ты в своем уме? Он не предпримет ничего, кроме как, может быть, поблагодарит того, кто это сделал.
— Шериф Басби сильно изменился за эти годы…
Он печально покачал головой:
— Для меня эта машина слишком дорога…
— Я думаю, она дороже, чем «кадиллак», — заявила Коуди и была награждена таким взглядом, что сразу стало ясно, что она не угадала. — Нет… не знаю… Дикон. Но если ты не собираешься вызывать шерифа, то это сделаю я. Преступление совершено на моей территории, и я не намерена с этим мириться.
Шериф Рейбен Басби промокнул изношенным хлопчатобумажным платком затылок, подтянул штаны и воззрился на Броуди.
— М-да! Слышал, что ты вернулся, — проговорил он без предисловия. — И когда ты заявился?
Дикон тоже глазел в ответ, припоминая ночь, когда он отчитывал хозяина местного притона за то, что он держал у себя малолетку. А именно Дикона Броуди.
— Позавчера.
— И уже во что-то вляпался? — шериф вытер лоб, поправил головной убор и уставился на Дикона полными юмора глазами. — Не мог подождать несколько месяцев? Осенью я ухожу на пенсию.
Коуди подавила желание улыбнуться. Она знала, что шериф просто дразнит их.
— Мистер Броуди ни во что не вляпался, шериф, — проговорила она, сходя по ступенькам. — Ночью испортили его машину.
Толстяк перевел взгляд на Коуди и лицо у него расплылось в улыбке.
— Привет, — проговорил он, приставляя два пальца к козырьку полицейской фуражки. — Я и не заметил, что ты тут стоишь. Как Кетти?
— Спасибо, отлично.
Он шагнул поближе и заговорщицки ухмыльнулся.
— Знаешь, я тут застукал ее, когда она опасно перебегала дорогу, и сказал, что если она не начнет пользоваться переходом, я ее выпорю.
Он засмеялся.
— Так она ответила, что сначала надо ее поймать. А поскольку я толще и жирнее кого бы то ни было, кого она знает, это весьма маловероятно.
Он снова улыбнулся.
— Та еще штучка. Она добавит тебе седины прежде времени.
— Не сомневаюсь.
Дикон переводил взгляд с шерифа на Коуди, пока они разговаривали.
— Не посмотрите ли вы на мою машину, шериф? — поинтересовался он, стараясь быть как можно вежливее.
— Минуточку, парень, — ответил Басби. — Я хочу тебе сказать, Коуди, что твоему экс-муженьку следовало бы приехать сюда, взять дрын и вправить ей мозги. Или найди кого-нибудь, кто займется ее воспитанием и будет держать девицу в строгости. Иначе последствия будут плачевными.
Коуди покраснела. Если она месяцами ни с кем не встречается, это не значит, что ее надо за это упрекать.
— Шериф, не хотите ли чашечку кофе?
— Нет, он не хочет чашечки кофе, — нетерпеливо выстрелил Дикон, удивив их обоих. — Он пришел посмотреть мою машину.
Шериф Басби искоса посмотрел на Дикона.
— Я вижу, ты все еще сердишься, парень.
— Да, черт возьми, так оно и есть. Кто-то сделал блин из машины, стоящей сто тысяч долларов, а вы даже не взглянули на нее.
Шериф сдвинул фуражку на затылок и стал изучать машину.
— Ну, я полагаю, если ты дурак, чтобы тратить такие деньги на машину, то надо соображать и держать ее ночью в гараже.
Никогда Дикон не был так расстроен:
— Вы что, хотите сказать, что я виноват в том, что кто-то забросал ее тухлыми яйцами и распорол шины?
Вмешалась Коуди:
— Дикон, нет смысла вымещать злость на шерифе. Он поможет тебе. Если ты успокоишься.
Дикон проигнорировал ее:
— Послушайте, у меня через сорок пять минут назначена встреча.
— Ну, на этой машине ты никуда не уедешь, парень.
— Это очевидно, Перестаньте называть меня парнем.
Коуди покачала головой, ей надоело слушать бестолковый разговор. К тому же, если шерифу понадобится спросить ее о чем-либо, он может ее позвать. Она занялась уборкой, не слишком торопясь, поскольку сегодня у нее в книге был только один заказ — чай для нескольких леди. Она надеялась, что к тому времени Дикон и шериф непременно уйдут.
Двадцать минут позднее в дверь постучался Дикон. Выглядел он гораздо спокойнее.
— Можно я позвоню? — спросил он. — Мне надо вызвать тягач.
Она чуть попятилась, чтобы впустить его:
— Что сказал шериф?
— О, он сделал пару снимков и сказал, что приложит их к отчету. Он думает, что это сделали ребятишки. Сказал, что они долго не вытерпят и начнут трепаться. Все сразу выяснится.
Дикон пожал плечами.
— Однако, я не очень-то верю.
— Ты еще не пил кофе? — спросила Коуди. — Хочешь чашечку? А позвонить можно из кухни.
Он последовал за ней через столовую в кухню.
— У тебя есть телефонная книга? — спросил он. — Мне надо позвонить в гараж. — Дикон тяжело вздохнул. — Шериф прав. Мне следовало соображать и не оставлять машину на улице.
Коуди указала на телефонную книгу и налила ему кофе.
— Ты говорил, что у тебя назначена встреча.
— Да, с координатором коммунальных служб. Я уже опоздал. Это произведет на нее скверное впечатление.
Он справился со списком и позвонил.
— Может быть, тебя подбросить? Он не слушал.
— Это гараж Хейли? — спросил он. Коуди пожала плечами и пошла по своим делам, пока он говорил с кем-то по телефону о своих автомобильных проблемах. Она всю ночь волновалась после вечерней встречи на крыльце. Но Дикон был настолько занят своим автомобилем, что не вспомнил об их поцелуе. Чуть позже он повесил трубку.
— Они могут устроить мою машину, но для ремонта потребуется несколько дней. Черт побери!
— Послушай, я с удовольствием подвезу тебя…
— Что? — вдруг удивленно взглянул он. — Ты теперь выполняешь обязанности таксиста?
— Нет. Но в данный момент я могу отвезти тебя туда, куда надо. Только и всего, — возразила она.
— А что я должен делать завтра и послезавтра?
Коуди надоело его ворчание.
— Послушай, плевать мне на то, что ты будешь делать завтра и послезавтра. Я предлагаю тебе помощь сейчас. А не хочешь — не надо.
Дикона поразил взрыв ее раздражения.
— Ты думаешь, я слишком взвинчен и ищу ссоры?
— Да еще чуть-чуть, и начнешь кусаться, — утвердительно заявила Коуди.
— Ты хочешь сказать, что я должен быть счастлив и прыгать козлом от радости?
— Нет, но стоны и жалобы ничему не помогут.
Дикон был ошарашен ее словами. Он немного смутился. Взгляд его скользнул по ее губам. Что-то внутри шевельнулось, когда Дикон вспомнил вкус вчерашнего поцелуя, — Что бы ты делала на моем месте? — спросил он, пытаясь отбросить в сторону нахлынувшие образы Коуди в его объятиях. — Если бы однажды ты проснулась и обнаружила, что у тебя больше нет дела, которым ты занимался всю жизнь.
— Твоя карьера не кончена. Она просто несколько отсрочена.
— И что все твои друзья считают тебя чем-то вроде извращенца?
— Я бы не считала их своими друзьями, — заявила она.
— У тебя на все есть ответ?
— Нет. Но если бы я оказалась в твоем положении, то попыталась бы найти наилучший выход и обратить это себе на благо.
— Обратить на благо? Когда весь мир считает меня растлителем малолетних? он шмякнул свою чашку на стол так, что из нее выплеснулось немного кофе.
— Но не все же так думают. Я, например — не верю.
Он шагнул ближе. Глаза у него поблескивали, как кусочки черного угля.
— Если бы ты верила, то никогда бы меня не бросила. Ты сказала, что боишься будущего. По твоим словам, мы должны были кончить усталостью и нищетой. Ты всегда считала, что я не в состоянии был обеспечить семью и будущее.
— Это не совсем так. Я никогда в тебе не сомневалась, как не сомневаюсь и теперь.
— Да?
Он проговорил это ровным, спокойным голосом, и все же с каким-то неуловимым привкусом.
— А ты не думаешь, что, может быть, ошибаешься во мне и на этот раз? Если все считают меня виновным, то, может, ты ошибаешься?
— Ты преувеличиваешь, Дикон. Не все верят в твою вину. Если бы я хоть на миг сомневалась., неужели я позволила бы тебе поселиться под одной крышей со своей дочерью?
— Ты не знаешь меня, Коуди. Я изменился.
— Не настолько, чтобы я не увидела твоего истинного лица.
— Я был тогда мальчишкой. Ты удивишься, узнав, как быстро взрослеют в развлекательном бизнесе.
— Меня уже ничего не может удивить.
— Да?
Он протянул руку и погладил ее щеку. Странно, что он может быть таким нежным в проявлении летучих эмоций, пылающих у него внутри.
— Тебя не удивляет, что я все еще что-то к тебе чувствую?
В ответ Коуди открыла рот. Дикон воспользовался моментом, грубо притянул ее к себе в объятия и запечатлел на ее губах жаркий поцелуй. Он просунул свой язык глубоко в ее рот. У Коуди все поплыло перед глазами, она чуть не упала, но он подхватил ее и крепко прижал к себе. Его широкие, теплые руки ласкали ее спину, опускались вниз, охватывая ее бедра. У Коуди не осталось никаких сомнений в его возбуждении. Поцелуй затянулся, и Коуди была уверена, что у нее подогнулись колени и она рухнула бы на пол, если бы он ее не поддержал. Затем без всякого предупреждения он отпустил ее и Коуди пришлось собрать все свои силы, чтобы не сесть на пол.
Глаза его были поразительно черными.
— Видишь, что ты делаешь со мной? Ты все еще имеешь власть надо мной после стольких лет. Временами я могу тебя ненавидеть, но никогда не перестану тебя желать.
Затем Дикон ушел, и единственным звуком в комнате осталось ее собственное отчаянное сердцебиение.
Алма Блек была крупной пожилой женщиной, с хлюпающими при ходьбе практичными ботинками и без всяких глупостей.
— Мистер Броуди, я рада, что вы посетили нас, — заявила она, проводя его в свой стиснутый офис, где отовсюду вываливались пачки с бумагами.
— Вы опоздали на девяносто минут. Дикон скользнул в кресло рядом с ее конторкой, заложил ногу на ногу и стал рассматривать эту женщину.
— У меня неприятности с автомобилем.
— Неприятности с автомобилем, хм? — Она изучала его. — А телефон у вас тоже не в порядке?
— Хм?
— Вы не могли позвонить и сообщить мне, что опоздаете?
— У меня нет телефона. Я позвонил в гараж от домохозяйки. — Он привстал. Послушайте, я приехал, как только смог, но если я появился не вовремя, то могу приехать в другой раз.
— Оставайтесь, мистер Броуди, — прошипела она, не глядя на него. — Мне время дорого. Вы, конечно, не поверите. Такая знаменитость… Но у меня есть и другие клиенты, которые для меня не менее важны, чем вы.
Дикон изучал ее взглядом, и на мгновение ему показалось, что он может рассмеяться. День для него был безнадежно испорчен. Он был бы почти разочарован, если бы эта леди оказалась милой и приветливой. И, действительно, спустя мгновение он засмеялся.
— Вы не любительница кантри-вестерна, не так ли?
— Что заставляет вас так говорить?
— Вы не стараетесь подлизаться ко мне. Многие женщины делают именно это, и Дикон выдал ей свою знаменитую самоуверенную улыбку.
Она подняла на него глаза и посмотрела с таким же интересом, с каким могла бы смотреть на холодную лапшу.
— Оставьте свои таланты для тех, кто может их оценить. Что касается меня, то я предпочитаю классическую музыку.
На этот раз Броуди ухмыльнулся. Да будь он проклят, если это не самая брюзгливая старушка, которую он встречал за всю свою жизнь.
— И я вас тоже не волную…
— У вас случайно ничего не чешется?
— Чешется? Нет, — нахмурился он. — Все в порядке.
— Плохой настрой, — пожала она плечами. — Но я ведь постоянно сталкиваюсь с подобными явлениями в своей деятельности. Вы ничем не отличаетесь от других.
Ему вовсе не нравилось, что его классифицируют как типичного проходимца с улицы.
— А каким же должно быть мое отношение, мисс Блек? Меня ложно обвинили. Моя карьера пошла к черту. Друзья и те, кто связан со мной по бизнесу, отказываются разговаривать со мной. — Он зло усмехнулся. — А вы говорите о плохом настрое и отношении? Чего же вы ожидали?
— Я думаю, что когда получаешь лимон, надо делать лимонад, мистер Броуди. Правильно ли он ее расслышал?
— И что это должно означать?
— У меня есть для вас работа.
— Какая?
— Музыкальная. По специальности. Броуди навострил уши. Ему и в голову не приходило, что он может сейчас заняться тем, что ему нравится. Он представлял себе, что будет красить стены или подметать бесконечные коридоры. Он выпрямился.
— Да ну? Где?
— В госпитале.
У него напрягся каждый мускул.
— Вы имеете в виду Калгари Дженерал?
— У нас только один госпиталь, мистер Броуди. Как бы то ни было, я поговорила с тамошним администратором и он согласился, что будет неплохо, если вы дадите концерты для пациентов. В том числе и в педиатрическом отделении.
— Соблазнитель малолеток в детской палате? Они, должно быть, отчаянные.
— За вами, естественно, будет постоянное наблюдение… Он нахмурился.
— Прекрасная возможность для вас доказать миру… ну, вы знаете.
— Что мне можно доверять детей?
— Да.
Он чуть не вздрогнул. Если бы она знала, как больно она сделала ему своей откровенностью. Но все же, это лучше, чем притворство. Он подумал о госпитале, где умерла его сестра и о больных и увечных детях, которых он всегда видел, когда посещал ее. Он подумал о ярком свете, который подчеркивал черты разорения на лице матери… И он понял, что лучше попадет в ад, чем снова окажется там…
— Забудьте об этом. Меня не устраивает такая работа.
Алма Блек казалась удивленной.
— Есть какая-то причина, почему вы не можете выполнять эту работу?
— Не хочу.
Губы ее сложились в тонкую складку нетерпения.
— Полагаю, вам следует хорошенько подумать.
— Я сказал, что не хочу. Нельзя ли подыскать что-нибудь другое?
Молчание. Их взгляды скрестились, и было очевидно, что между ними началась война.
— Я потрудилась для вас, мистер Броуди. Не так-то легко было их убедить. Вы можете сделать все для себя гораздо хуже, если будете с недоверием относиться к людям.
— Вы ошибаетесь, хуже мне быть уже не может.
Она посмотрела на него.
— Ну, это мы еще посмотрим.