Света прошла в вагон, села у окна, наблюдая, как неторопливо проплывает за окном панорама ночного городка, высвечиваясь тусклыми огоньками. Но вот оконное стекло стало отражать скудно освещенное плацкартное купе - это значит, они выехали за черту города. Прошла проводница, проверила билеты, разложила их по кармашкам своей форменной папки, потом разнесла постельное белье. Соседи по купе стали устраиваться на своих местах. Света все сидела, расслабленно подчиняясь мерному покачиванию вагона. Невероятный шум и грохот встречного товарняка вывел ее из полусонного оцепенения.
Она заправила постель и легла, вперив глаза в верхнюю полку, с которой свисал проштампованный угол простыни. Мысли лениво и путанно перескакивали с одного на другое, не останавливаясь ни на чем, но над ними ясно и четко поочередно господствовали две: одна - "вот и все! вот и все! вот и все!", стучащая ритмично и спаянно с колесами, и другая: "домой... домой... домой...", делая паузы между словами, чтобы вплестись в перестук колес, и восстанавливая оптимизм, утраченный предыдущей мыслью. Под эту лаконичную двухтактную музыку своего безыскусного настроя Света и заснула, чтобы проснуться в привычной обстановке большого, шумного и суматошного города, отнимающего у человека способность много думать и размышлять...
ПОСЛЕ ОТПУСКА
Вот и кончился отпуск, который она еще недавно так ждала. Завтра - на работу. Света распаковала чемодан, разложила все по своим местам. На душе было радостно от того, что она снова дома: она соскучилась по городу, по своей квартире, даже по каждой вещи в отдельности. Вытерла повсюду пыль, накопившуюся за месяц ее отсутствия, села у кухонного окна и долго бездумно и ублаготворенно смотрела на ворону, сидящую на антенне противоположно расположенного дома.
"Вот и я сижу, как ворона, надо хоть подругам позвонить, узнать, что нового произошло за это время",-ей казалось, что прошел не месяц, а целый год с тех пор, как она покинула родные стены. Телефонные разговоры полностью ввели ее в привычное русло жизни и круг общения. Она чувствовала, что поездка в санаторий достигла своей цели - она встряхнулась от однообразности постоянно повторяющегося цикла ее существования, и теперь возвращение к обыкновенным, давно ставшим привычными мелочам жизни приносило чувство устойчивости и нерушимости окружающего ее личного микромира. Все то, что она еще недавно видела в серых красках, теперь было окутано некой розоватой дымкой.
У нее хватило силы и терпения опять целый год писать скучную фразу, ей опять нравились размеренный ритм и несложность ее работы, а общение со старыми друзьями, знакомыми и служебным коллективом приносило душевное удовлетворение.
Незаметно летело время. Нельзя сказать, что она не вспоминала пережитое ею под небом Финского залива и тех людей, с которыми ее свела судьба, но это были приятные воспоминания, потому что так уж всегда бывает, что помнится все хорошее и забывается плохое.
Вначале она переписывалась с Анжелой, но потом эта переписка оборвалась, как часто бывает в таких случаях, и Света даже не заметила: она не ответила Анжеле или Анжела перестала отвечать на ее письма. В первом письме Анжела писала, что Гена уехал из санатория на следующий же день после отъезда Светы, срочно оформив документы и оставив неиспользованными оплаченные четыре дня, и Света подумала: "Наверное, и сеть не успел выкупить". Во втором письме она писала о том, что уехал и Вано, не сделав Галине предложения, о котором та мечтала, но они переписываются. Позже она писала о том, что собирается тоже в отпуск и хочет поехать на юг, чтобы ухватить хоть небольшой кусочек "бархатного сезона", потому что у них сейчас стоит самая отвратительная погода. Йотом было письмо, в котором Анжела описывала свои не очень богатые впечатления от отдыха на юге, и все - незаметно и естественно переписка заглохла.
А Света дожила до того дня, когда отпуск опять был не за горами. Ее заявление на путевку в тот же санаторий, написанное заранее, было рассмотрено и удовлетворено. И вот она вновь собирала чемодан, чтобы отправиться в путь с Ленинградского вокзала.
На этот раз она взяла билет в купейный вагон и заснула так крепко, что утром проснулась позже всех. Она уже подъезжала к своей остановке и почему-то волновалась. Что-то радостное и в то же время тревожное сжимало ее сердечко. Наверное, она надеялась, что вместе с нею или вслед за нею приедет в санаторий Гена, а может, он уже там, и она увидит его, как только переступит порог столовой санатория. Возвращаться спустя какое-то время туда, где тебе раньше было хотя бы интересно, всегда приятно, но и волнительно: что ее ждет теперь? Будет ли ее отпуск так же памятен и интересен, как в прошлом году, или пройдет скучно и незаметно, как иногда бывало не в столь отдаленные времена? Ничего не узнаешь раньше времени. Но Света так надеялась на свои звездные минуты...
ЧЕРЕЗ ГОД
С чувством скрытого волнения и ожидания чего-то похожего на то, что она пережила здесь в прошлом году, шла Светлана по центральной аллее к корпусу санатория. Смотрела по сторонам, вбирая в себя первые впечатления от встречи со знакомыми очертаниями старинного массивного здания, с зелеными насаждениями вокруг него и другими предметами, составляющими дизайн территории перед корпусом.
Чистое глубокое небо осеняло Свету своей ненавязчивой лаской, создавая светлое и праздничное настроение. Здесь каждый уголок о чем-то напоминал, и неважно - о веселом или грустном, главное заключалось в том, что все здесь было родным для ее души, настроенной на волну этой здравницы, и никакой иной другой. Скамеечки стояли все там же, где стояли раньше, и были пусты, потому что было время завтрака.
Какой-то молодой человек, по-настоящему молодой, вышедший из автобуса вместе со Светой, попытался предложить ей свою помощь - донести чемодан до приемного покоя, но Света отказалась: она чувствовала в себе достаточно силы, чтобы справиться со своим не очень тяжелым и громоздким багажом.
В приемном покое ее оформили в двухместную палату и дали талончики на завтрак и к лечащему врачу - опять к Леониду Васильевичу, которого она должна была посетить прямо после завтрака.
Оттащив чемодан в палату, Света спустилась в столовую, которая была уже полупустая, так как, пока она оформлялась, завтрак почти закончился. Свету посадили у окна за третий от входа в столовую столик, лицом к залу. Она позавтракала в одиночестве, обозрев немногочисленных отдыхающих, задержавшихся на завтраке. Среди них она не отыскала никого из тех, кто отдыхал вместе с нею в прошлом году.
Опять зайдя в палату и немного приведя себя в порядок, Света постучала в дверь кабинета Леонида Васильевича.
Светлана приехала?! Ну рад! Здравствуй, здравствуй! Сейчас отыщем твое прошлогоднее досье . Я же сказал: к нам все возвращаются. Как год прошел? Не болела?
Нет, что вы! Не болела.
Вот и молодец! Ну заказывай сама себе лечение. Хочешь массаж? У меня почему-то все массаж просят или душ Шарко.
Нет, не хочу. Пропишите мне положительные эмоции, и больше ничего не надо.
Прекрасно! Не забыли моих уроков? Так и запишем в рекомендациях: прогулки и положительные эмоции. Так. А что же в назначениях? Таблеточка от давления, если оно повысится. Где взять - знаете. Давление будем мерить? Так. Норма. Прекрасно. Набирайте здоровья еще на год. Не буду задерживать. Раз в неделю заглядывайте. Не забыли?
Хорошо, Леонид Васильевич. Спасибо.
Отдыхайте. Да, Светлана, а я ведь стихи начал писать!
Да что вы, Леонид Васильевич!? Правда или шутите?
Правда, правда. Как-то к дню рождения зубного врача восьмистишие написал, теперь мне ко всем юбилеям заказывают. Вот так вот!
Ну что ж, Леонид Васильевич, я вас поздравляю. Глядишь, еще одна профессия появится. От любительства до профессионализма рукой подать.
Закончив визит к врачу, Света вышла на "круг". Кое-где на скамеечках сидели отдыхающие, но ее любимая скамеечка была пуста. За шашечным столиком сражались два немолодых товарища, вокруг стояли болельщики разных возрастов, в основном мужчины. Света остановилась возле, тоже наблюдая за игрой, которая была в самом начале. Болельщики обсуждали между собой только что закончившуюся партию. Один из них оглянулся на Свету, и она узнала в нем того рабочего кочегарки, с разрешения которого она в прошлом году сушила в кочегарке грибы. Она хотела поздороваться, но не успела.
- О, ребята,- сказал он громко,- вот девушка приехала: в прошлом году была чемпионом по шашкам. Играет будь здоров! Всем давала прикурить. Теперь берегитесь!
Все стали смотреть на нее, и Света смутилась.
Преувеличиваете вы,- выдавила из себя, но ей было приятно, что ее узнают.
Посмотрим, посмотрим,- сказал один из болельщиков.- Что-то я сомневаюсь, чтобы женщина могла так хорошо играть.
И правильно делаете,- откликнулась Света.
Все опять стали смотреть на шашечный столик, потому что игра между соперниками начала вырисовываться, а Света незаметно отошла от столика и медленно, по плавно качающимся теням деревьев, коротко отбрасываемым на аллею, побрела к выходу с территории санатория, а потом к заливу.
Вот он, по-прежнему красивый и безмятежный, серебрится на солнце, гордый в своем негромком величии. Его гладь меняла серебро на розовые тона, которые, в свою очередь, переходили кое-где в мягкую цветовую гамму с фиолетовым отливом. Света стояла и смотрела, любуясь изменчивой игрой красок утреннего солнечного света на зеркальной поверхности залива, и ощущала себя крохотной частицей окружающего его ландшафта. Все переливы водного многоцветья отзывались необыкновенно прекрасной музыкой внутри нее.
До самого обеда бродила Света вдоль берега самодовольного исполина, присаживаясь то там, то тут на поваленные березы или старые пни и дыша чистым, живительным даже на вкус воздухом Финского залива. Она постаралась не опоздать на обед, ведь ей надо было ознакомиться с контингентом отдыхающих, и это можно было сделать только в столовой, незаметно оглядев каждый столик: а вдруг за одним из них она увидит Гену. И хотя это было из области чудес, но Света не исключала этого чуда из перечня всего того, с чем она могла встретиться в дивном праздном уголке человеческих чаяний. Ее застольниками оказались два тридцатилетних парня, которые уже завтра должны были уезжать, и пожилой мужчина, ветеран войны. Света бросала, как бы случайно, взгляды на соседние столики, но все лица были ей совершенно незнакомы.
Столовая была заполнена почти полностью, когда вдруг она увидела впереди себя спину Сережи, обтянутую все в тот же черный свитер. Он прошел уже мимо ее столика и двигался по проходу между рядами столиков дальше -быстрой, немного вальяжной походкой, держа что-то в руке. Светку обдало неизвестно откуда обрушивавшейся на нее жаркой волной чувства какой-то необычности повторения прожитого и ликования по этому поводу.
- Сереж! - радостно закричала она ему вслед. Сережа словно споткнулся о ее крик, стремительно обернулся и в одну секунду преодолел расстояние, отделявшее его от ее столика.
- Светочка?! Приехала?! Молодец! Как я тебя ждал! - широкая радостная улыбка осветила его смуглое лицо, он наклонился и чмокнул Свету в висок.- Я только из-за тебя и приехал сюда... Угощайся.
Он положил рядом со Светиной тарелкой два спелых помидора:
- Сегодня приехала?
Сегодня,- ответила Света, улыбаясь Сереже еще шире, а подспудно мелькнуло: "Значит, Генка не приехал, раз Сережка так откровенно рад нашей встрече, но... он приедет, приедет, он должен приехать - он тоже приедет, раз приехал Сережка".
Жди меня, я - в одну минуту. Светочка...- сказал Сергей, отрывая свой восторженный взгляд от Светкиного лица, и решительно ринулся к своему столику в том же ряду, но намного впереди.
Света еще и со вторым блюдом не разделалась, а Сережа уже подставил стул к ее столику:
- Светочка... Как же я тебе рад!
Свете так хотелось спросить: "А Гена не приехал?", но она сдержалась, раз Сережка об этом ни словом не заикнулся, значит, и спрашивать нечего. Сейчас и Сережа был для Светы подарком - ведь то, что он сидит рядом, так напоминает ей прошлогоднее начало отдыха в этом санатории, и это так здорово, как будто она опять вернулась в то давно прожитое время: все вокруг такое знакомое и родное, сулящее возможность еще раз окунуться в атмосферу тех событий, которые только недавно были зыбкими воспоминаниями.
О, как человек любит возвращаться в свое прошлое, даже если оно приносило страданий больше, чем радости, но то, что это время было тобой когда-то прожито, мираж возврата в него придает всем событиям оттенок прекрасного и желаемого. Потерянное тобой опять вернулось к тебе, и человек радуется, как ребенок, счастливой возможности самообмана.
Послушай, Свет, поехали в город, в кино сходим. Теперь санаторный час стал необязательным... Да, да, точно тебе говорю,- заверял Сережа, видя недоверие в Светиных глазах.
Поехали. Я так хорошо выспалась в поезде, что с удовольствием поддержку тебя в любом культурном мероприятии.