Тихо и мирно болеть — это самое отвратительное, что может испытывать человек, не находясь на грани жизни и смерти. Но сейчас я бы многое отдал за кровать, термометр и куриный суп. Можно еще и сексуальную медсестру, но когда тебя лихорадит, не до хорошего.
То, что я испытывал сейчас сильно отличалось от валяния в кровати с температурой. Не было этой монотонной боли, когда все окружающее словно плывет, и ты плохо соображаешь. Не было надоедливой необходимости пить много теплого и не забывать принимать таблетки.
Были лишь эпизодические включения сознания, сопровождающиеся какими-то яркими образами и громким неразборчивым грохотом.
Вспышка! Меня поднимают и куда-то укладывают. Ворочают так, что боль прорывается в мое сюрреалистическое восприятие окружающего.
Снова вспышка, прояснения сознания. Яркая лампа слепит. С меня снимают куртку. Снегурка? Ты здесь? Я уже раздеваюсь. Ты со мной? Кто-то ножницами срезает с меня одежду. Я не сопротивляюсь. Чувствую укол в вену и отрубаюсь.
Следующая картинка выплыла откуда-то, и я понял, что лежу на кровати. В глазах мутно, но с каждой секундой я видел лучше. Слева зашевелилась тень. Я попытался повернуть голову, но это мне не удалось.
Надо мной появилось лицо Олеси. Девушка была напугана. Я улыбнулся, и она улыбнулась мне в ответ. На ней была кофта, похожая на водолазку, закрывающая шею.
— Ты почему одетая? — я едва ворочал языком.
— Что? — не поняла Олеся.
— Ты же меня раздевала. Почему сама все еще в одежде? — сам не знаю, к чему я это говорил.
— Это были врачи, — усмехнулась Олеся. — Тебе сделали операцию. Нужно отдохнуть. Спи.
— Только после того, как увижу тебя голой, — произнес я и тут же отрубился.
Очнулся я с головной болью, как будто выжрал вчера литр. Кроме того, где-то глубоко в сознании засела мысль, что я нес какую-то ересь, когда приходил в себя в прошлый раз. Может я был под кайфом? От наркоза еще не отошел? Какой наркоз, к чертовой матери?
Я вдруг вспомнил, что где-то рядом Олеся. Вспомнил, как она рассказывала о какой-то операции. Я посмотрел в потолок. Не похоже, что я в больнице.
Высокий свод, лепнина, обивка темным деревом и тканью по стенам. Это точно не палата.
— Эй! — постарался позвать я хоть кого-нибудь, но звук получился тихим.
Тем не менее, раздались шаги, и я увидел лицо Олеси над собой.
— Очнулся?
— Кажется, да.
— Отлично! Сейчас принесу тебе попить. Есть хочешь? — забота в голосе так и сквозила.
От этого мне стало тепло и приятно. Все любят, когда о них заботятся, даже самые брутальные мужики, хоть не всегда в том сознаются.
— Есть не хочу. Пить.
— Хорошо, — произнесла девушка и исчезла из поля моего зрения.
Через некоторое время Олеся вернулась и помогла мне приподняться в кровати.
Вырез на блузке был прямо у меня перед глазами, и я уставился на ложбинку между грудей. Черт! Я какой-то озабоченный? Какого фига я не могу отвести от них взгляд?
Девушка выпрямилась, усадив меня к спинке кровати и снабдив кучей подушек для поддержания состояния. Отошла на шаг, взяла стакан воды с прикроватной тумбочки и протянула мне.
Я как смотрел на ее грудь, так и продолжил это делать.
Темно-зеленая блузка с огромным декольте. Да еще и верхняя пуговка расстегнута.
— Пить будешь? Или так и продолжишь пялиться на мою грудь? — весело спросила Олеся.
Я протянул руку и взял стакан. Не сводя глаз с Олеси выпил до дна тепловатую жидкость.
— Ты как? — спросила девушка.
— Теперь лучше. Что со мной было?
— Тебе повезло.
— Это я и сам знаю, — произнес я и сглотнул, вновь уставившись на грудь девушки.
— Не с этим, — усмехнулась Олеся. — Хотя и с ними тоже. У тебя было обширное внутреннее кровотечение. Видимо, от удара во время взрыва. Врачи успели вовремя. В этом же здании есть частная клиника. Местный дежурный врач, как понял, что происходит хотел везти тебя в больницу, но боялся, не успеет. Частная клиника оказалась ближе, там есть операционная и персонал. Так что я определила тебя туда. Там успели. Два дня ты провалялся в реанимации и еще день в палате. Потом разрешили перевезти тебя сюда. — Девушка обвела рукой комнату. — Это наш номер в «Метрополе». Полежишь тут неделю и снимут швы. И не переживай, что у тебя текут слюнки при виде этого, — Олеся приподняла свою грудь руками и резко отпустила. — Врач вколол тебе какое-то лекарство для быстрого восстановления. Сказал, что такой эффект возможен. Вернее, он сказал, что он точно будет.
Я сглотнул, поняв, что у меня реально текут слюни. А под одеялом все аж напряглось. Да так, что область живота стало тянуть. Как бы швы не разошлись.
До меня только сейчас дошло про частную клинику. Это же наверняка дорого. Но ничего, если у Олеси оказалось столько денег, то это реально повезло. Вернемся, я все ей возмещу и даже больше. Средства у меня были. А не хватит, так найду.
Затевать сейчас спор про кто кому и что должен, я не хотел.
Олеся стояла и красовалась передо мной. А когда подошла забрать стакан, наклонилась сильнее необходимого. Вот же шельма! Издевается! Я на нее не злился, понимал, что ей весело. Наверняка, еще и специально так оделась.
— Все, тебе пора спать! — произнесла нахалка, забрала у меня стакан, помогла улечься, намеренно касаясь меня грудью, и ушла, покачивая бедрами.
Я и уснул. Что мне оставалось делать? Но во сне я припомнил ей все! Даже сам в краску впал, когда проснулся.
Неделя пролетела незаметно. Обезболивающие и восстанавливающие препараты, прописанные мне доктором, задрали мое либидо так, что я не мог спокойно смотреть на Олесю, которая нисколько мне не помогала, одеваясь, словно дорогая путана. Издевалась, наверное. Но, как сказал доктор при осмотре, нужно терпеть. Я и терпел.
Приходил товарищ майор, но его ко мне не пустили. Сказали, что я слишком слаб и попросили прийти позже. Он не возражал. Да и как бы он возражал, когда ему такое сама княжна говорит. Хорошо, хоть девушка переодевалась, когда кто-то приходил. Не уверен, что ее откровенные наряды выглядели бы уместными при таких обстоятельствах.
Интересно, не объявят ли Олесю в розыск, если она сбежала? А то, кончится наша шикарная жизнь в отеле. Но девушка была уверена, что так быстро этого не случиться. Мне оставалось только верить ей в этом вопросе. Но как только я смогу передвигаться, мы свалим на север. Ну его нафиг рисковать.
Швы должны были снять ровно через неделю, как и обещал врач.
Это был первый день, когда я чувствовал себя, как новенький. С самого утра я разгуливал по номеру, смотрел в окно и наблюдал за жизнью центра Старой Москвы.
Народу на улицах было немного. Машин еще меньше. Да уж, не сравнить этот город с тем, что был в моем мире.
Кстати, о своем мире я рассказал. Олеся выслушала с интересом, но после этого немного замкнулась. Не знаю, что произвело на нее такое впечатление. Но мне кажется, что описанный мной климат. Девушка загрустила на пару часов, но позже снова пришла в норму и больше мы о моем мире не говорили.
Я хотел больше узнать об этом месте. В конце концов у княжны гораздо обширнее знания о политике, чем у охотника. Олег знал немало, но Олеся ориентировалась в жизни совершенно другого уровня. И это для меня было очень важным. Особенно, с учетом того, что я задумал. Времени у нас было предостаточно, и мы успели порассуждать и о политике, и о том, что было бы если…
К обеду пришел врач в сопровождении медсестры. Назвать ее сексуальной было сложно. Особенно, если учесть, что белый халат, в который она была закутана доходил едва не до пола.
Врач долго осматривал меня после того, как снял швы. Затем покачал головой и произнес:
— На вас все, как на собаке заживает. Извините, не хотел обидеть, — вдруг спохватился доктор. — Я имел ввиду, что очень быстро. Принимайте препараты еще пару дней и используйте мазь, что я прописал. Втирать два раза в день утром и вечером. Леночка, выдай лекарства, — бросил он медсестре.
Небольшая горка таблеток и тюбик мази остались на прикроватной тумбе, когда врач уходил.
— Восстанавливайтесь. Моя помощь здесь больше не требуется, — произнес доктор у самой двери.
Я кивнул, врач выскользнул из номера, и дверь захлопнулась.
Олеся стояла у входа, провожая доктора.
Я видел, что девушку отчего-то слегка трясет. Странно, казалось бы, все отлично, но с ней что-то происходило. Словно всё это время она держалась, а теперь стержень пропал и ей тяжело.
— Что с тобой? — спросил я, усевшись на кровать.
— Все в порядке, — как-то резко ответила Олеся. — Немного устала.
Она подошла ближе и склонилась над тумбой, рассматривая лекарства. Выбрала тюбик мази и развернулась ко мне.
— Ложись, нужно нанести мазь.
Сегодня Олеся с самого утра была в длинном темно-синем платье с глухим воротом, словно гимназистка девятнадцатого века. Не самый сексуальный наряд, какой я видел. Что-то с ней было не так.
Я снял рубашку и улегся на спину.
Следы от швов выглядели ужасно, что бы там ни говорил доктор. Живот мне распороли в трех местах и сейчас я выглядел не лучше чудовища Франкенштейна. По крайней мере на вид. Чувствовал я себя, в отличии от монстра, превосходно.
Олеся выдавила немного мази на ладонь и принялась наносить на рубцы. Сначала, едва касаясь кожи, но с каждым разом все увереннее и увереннее.
Амплитуда движений, вначале сдержанных, становилась все больше, и я понял, что лечебные процедуры уже закончены.
Девушка ласкала мое тело, распаляясь с каждой секундой.
— Как думаешь, тебе можно? — хрипловатым голосом спросила она.
— Можно, — усмехнувшись ответил я и погладил ее по щеке.
Олеся потянулась за моей ладонью и поцеловала её.
Я вдруг понял, что ей это нужно. Не просто она меня хочет. А есть что-то, что требует от нее этого. Временами ее потряхивало. Тело начинало мелко дрожать, но на мой вопрос она отвечала, что все в порядке и продолжала гладить меня. Ее руки уже ласкали мои плечи, а иногда шаловливо спускались ниже пояса, но взгляд был напряженным и серьезным.
— Да что с тобой такое? — спросил я, чуть отстранившись и задержав ее руку.
— Эмоции зашкаливают, — словно сквозь силу произнесла девушка. — На фоне этого дар проявляется спонтанно. Боюсь тебя покалечить.
— Тебе что, требуется стабилизация?
— Да, но я не хочу, — она на секунду замолчала, стиснув зубы, — так. Ты мне нравишься. Очень. Хочу красиво, а не так как тогда. Но мне сейчас… мне холодно. Ты согреешь меня?
Согрею ли? Конечно! Какого черта? Хотя, если подумать, тут весь мир нужно согреть.
Я потянулся правой рукой, левая все еще была замотана, обнял ее за шею и привлек к себе. Олесе нужна стабилизация дара, я ей благодарен за то, что выхаживала меня. Девушка влюблена, мне она тоже более чем симпатична. И все это решается одним — сексом. Так зачем тогда искусственно себя ограничивать? Незачем.
Я улыбнулся и поцеловал ее в губы. Олеся чуть дернулась, но расслабилась и ответила на поцелуй. Через секунду она уже полностью отдавалась этому занятию со всей накопившейся в ней страстью.
Мне тоже много не нужно было чтобы завестись. Мне нравилась Олеся, еще с первой нашей встречи понравилась, не смотря на свое поведение. Да еще лекарства так меня подстегнули, что думал лопну от желания.
Штаны Олеся умудрилась стащить с меня ногами ни на секунду не прекращая целоваться. Перекинула ногу и села на меня сверху.
Я помог подтянуть подол платья, чтобы не мешался, но не остановился на этом и повел ладонью по гладкому и упругому бедру выше и выше. Пока не осознал, что на девушке нет нижнего белья.
Она на секунду выпрямилась и улыбнулась.
Сжала своими бедрами мои, подстраиваясь и помогла себе рукой.
Я стащил с нее платье, полностью обнажая тело. Её грудь восприняла свободу благосклонно, выпятив затвердевшие сосочки. Такую красоту и под глухим платьем прятать. Непорядок!
Через минуту с кровати слетели одеяло и подушки, оставив нас наедине друг с другом.
Не знаю сколько это продолжалось, но я старался быть нежным. С точки зрения физиологии у меня все получилось, но я не до конца насытился. Видимо лекарства требовали больше. Интересно, достаточно ли того, что было, для стабилизации?
Олеся распласталась рядом со мной, тяжело дыша и поглаживая мою руку. Я же положил руку на ее живот и медленно гладил, иногда спускаясь чуть ниже.
— Хочешь еще? — спросила Олеся, не поднимая голову с простыни.
— Да, — коротко ответил я, перекатился на бок и принялся целовать девушку.
— Ты ненасытное чудовище! — в притворном испуге воскликнула Олеся и вновь прильнула к моим губам.
На этот раз секс был более быстрым и насыщенный сменой поз. В какой-то момент мне показалось, что я решил продемонстрировать ей все упражнения из Камасутры, и отказался от дальнейших смен, оставшись в классической пуританской позиции.
Я чуть приподнялся на локтях и посмотрел девушке в глаза. Там не было ничего кроме обожания. Никогда в моем мире девушки так не смотрели на меня. Может никто меня не любил по-настоящему? Может быть всем им от меня было что-то нужно? А мне? Мне от них нужен был секс или чувства?
Я не переставал двигаться, и Олеся вновь начала постанывать, предвещая скорый финал.
Не обманываю ли я ее? Мне от нее нужен только секс? Нет, она мне по-настоящему нравилась. А как же Дана? Черт! Вот, что за мозг? Нафига он мне подкидывает эти мысли в самый неподходящий момент? Я отогнал от себя всё это и сосредоточился на Олесе.
Довел ее до финала, сам сделав то же самое.
На этот раз желание продолжать отпустило. Организм получил желаемое и согласился отдохнуть. Но, как мне казалось ненадолго.
— Тебе помогла мазь? — насмешливо спросила Олеся, приподнявшись на одном локте.
— Что? — не понял я.
— Мазь. Я натирала тебя ей. Помогло?
— Не знаю? — ответил я и скосился на свой живот.
— Ничего страшного, если не помогло. Доктор сказал процедуры нужно проводить два раза в день утром и вечером. Сейчас обед, но ближе к утру, значит вечером повторим.
Она так хитро смотрела на меня, что я засмеялся.
— Обязательно повторим. Иначе я буду очень долго восстанавливаться.
В дверь постучали.
— Черт! Как не вовремя, — буркнул я.
Олеся соскочила с кровати и принялась искать свою одежду.
Стук повторился.
— Кто там? — крикнул я.
— Полиция. Открывайте!
Голос товарища майора я узнал сразу.
На приграничном пункте было людно. Поезд прибыл совсем недавно, и пассажиры проходили паспортный контроль и досмотр.
У нескольких стоек собралась небольшая очередь. Галдели дети. На них не производили никакого эффекта ни требования родителей, ни запреты пограничников.
К стойке подошел человек в слегка помятом и замаранным чем-то черным костюме. Его облачение совершенно не гармонировало с ботинками полувоенного образца, казавшимися совершенно неуместными в данных обстоятельствах.
Стороннему наблюдателю могло показаться, что этот наряд был вызовом чувству стиля окружающих, но сам его обладатель имел совершенно иное мнение.
Защитная пропитка — была абсолютно новой разработкой отдела лаборатории, который возглавлял хозяин костюма и ботинок. И она выдержала полевые испытания, защитив от мощного выброса энергии. Кинетика никуда не делась, но энергию аквамарилла она практически полностью поглотила.
Это давало надежды на дальнейшие перспективы развития данного направления. Особо хозяин костюма гордился тем, что отдел подчинялся лично ему. И теперь было что показать спонсорам. Некоторые из благодетелей уже начинали сомневаться в самой возможности создать что-то подобное и готовы были прекратить вливания в неперспективную область, но сейчас… Сейчас деньги польются рекой! Сейчас ему есть чем заткнуть рты сомневающимся.
С этими мыслями человек подошел к окошку.
— Ваши документы, — безэмоционально произнес человек в окошке на чистейшем немецком.
— Прошу, — ответили ему на том же языке.
Пограничник открыл небольшую книжечку паспорта.
— Профессор Юрген Фон Кляйнен?
— Он самый, — подтвердил хозяин странных ботинок.
— Вещи? Что-то провозите?
— Нет, только я.
— Проходите, добро пожаловать в Польшу.