- Софи, мне кажется... - Элоиза умолкла. - Что это? Еще один учебник?
Софи удивленно посмотрела на книгу в коричневом переплете, как будто впервые увидела.
- Да, maman. Элоиза вздохнула:
- Боже, почему у меня уродилась такая бестолковая дочь? Неужели ты до сих пор не поняла, что сейчас, когда девушка выходит замуж, все эти детские забавы пора отложить в сторону? Иностранные языки - это... это вздорное занятие, которым ты увлекалась в детстве. Эта глупость должна быть забыта, как и все остальные Школьные предметы.
- Вообще-то Патрик добрый, - робко возразила Софи. - Не думаю, что он станет возражать против моего увлечения иностранными языками.
- Софи, не будь дурочкой. Ты что, хочешь предстать перед ним синим чулком? К твоему сведению, чересчур образованных женщин мужчины терпеть не могут. И это вполне справедливо, потому что с ними скука смертная.
"До сих пор, кажется, ни один лондонский джентльмен скучной меня не находил", - подумала Софи, но вслух произнести это не решилась.
- Боже, как бы мне хотелось, чтобы ты навсегда покончила с этим пустым времяпрепровождением, - раздраженно воскликнула Элоиза. - Подумать только, моя дочь не нашла себе в жизни более интересного занятия, чем изучать какие-то дурацкие иностранные языки.
Софи молча наблюдала за матерью. У нее очень рано проявились способности к иностранным языкам, но мать относилась к этому с поразительным равнодушием. Правда, не запрещала, только поставила условие, чтобы преподаватели непременно были женщины. И вот к двадцати годам Софи незаметно освоила французский, итальянский, уэльский, гэльский, а затем немецкий и турецкий одновременно. В этом ей помогала жена заезжего из Германии турка.
- И вот еще что. - Элоиза порывисто подошла к гардеробу, раскрыла и принялась хмуро оглядывать платья. - Твой отец пытается скрыть от меня правду, но я все прекрасно понимаю. В том смысле, почему эта, свадьба готовится в такой спешке. Так что беседу относительно таинства брачной ночи, я полагаю, можно опустить.
Софи покраснела.
- В любом случае, - продолжала мать, - это не так уж важно. Единственный совет: постарайся, чтобы твой брак не был похож на мой. Но как это сделать, я и сама не знаю.
На глаза Софи навернулись слезы.
- Не волнуйтесь, maman. Все будет в порядке. Элоиза развернулась и села на стул у камина.
- Нет, Софи, само собой все в порядке не будет. Я, например, свой брак безнадежно испортила. Теперь меня иногда посещает мысль, что, может быть, следовало проявлять больше терпимости и не изводить твоего отца бесконечными придирками.
Софи опустилась в кресло напротив.
"Мама пришла к тому же самому выводу, что и я. Нам всем было бы гораздо легче жить, если бы она не придавала большого значения связям отца. И у меня наверняка сейчас был бы брат или сестра, а может быть, и тот и другая".
- Но я не могла с этим смириться, - хрипло прошептала Элоиза. Понимаешь, не могла. Воспитание не позволяло и еще что-то, что сидело во мне. Когда я вышла замуж, мне ведь еще не было и восемнадцати. А тебе, Софи, уже почти двадцать, и ты, несомненно, воспринимаешь все значительно легче. Поэтому, пожалуйста, прошу тебя, увидев, как муж ухаживает за другими женщинами, отвернись. И не выгоняй его из своей постели. Не изводи упреками. Это не поможет. И вообще не делай ничего такого, что дало бы ему повод проявить недовольство. В том числе не щеголяй своим знанием иностранных языков.
Софи тяжело вздохнула:
- Я попытаюсь, мама. Никаких языков, пусть думает, что я говорю только по-английски. И сцен устраивать ему тоже не буду, пусть себе заводит любовниц на здоровье. Я знаю, что выхожу замуж за ловеласа.
- Я и говорю, - оживилась Элоиза. - Отвернись в другую сторону, не смотри. Делай вид, что ничего не происходит. - Она подалась вперед и заглянула в глаза дочери. - Ты должна понять одно: истинную радость в браке могут дать только дети.
Софи усмехнулась.
- Дочь моя! - страстно воскликнула Элоиза. - Если б ты знала, как я жаждала подарить тебе братика или сестричку. Помню, как ты канючила, просила сестру. Но что... что я могла сделать. Мы перестали общаться, твой отец и я практически не разговаривали друг с другом, и я не знала, как это поправить. Единственное, что у нас было общего, - это ты. Мы любили тебя и любим. Оба. Постарайся не испортить свой брак излишней гордыней и помни: крепко связать тебя с Патриком могут только дети.
Софи откашлялась.
- Мама, Патрик хочет иметь только одного ребенка.
Пару секунд Элоиз молчала.
- Мне очень грустно это слышать. Я знаю, как сильно ты любишь детей. Ну что ж, один ребенок - это тоже неплохо. Хотя... Тебя не тяготила моя опека? Она не казалась тебе слишком суровой?
Софи пожала плечами. Чего сейчас вспоминать. Мать очень редко позволяла ей ходить в гости к другим детям или приглашать к себе и няне строго-настрого наказала во время прогулок следить, чтобы Софи не общалась со сверстниками. Это она таким способом оберегала своего единственного ребенка.
- В конце концов, количество детей не так уж важно, - произнесла Элоиза значительно спокойнее. - Я полагаю, тебе нужно попытаться извлечь из брака хоть какое-то удовольствие. Не повторяй моих ошибок. - Она надолго замолкла, вроде как задумалась, затем неожиданно встрепенулась. - Притворись непонятливой и никогда, слышишь, никогда не отказывай мужу в постели. Что касается меня, то теперь мне кажется, что я была капризной дурочкой. Но что толку жалеть, когда уже почти сорок. Сказанные в запальчивости слова все равно не вернешь. Вот почему я и говорю, Софи: не делай этого. Сердись, но Патрик не должен об этом знать. И повторяю: пусть он заходит в твою спальню когда захочет. - Элоиза немного помолчала, а затем нерешительно добавила: Конечно, исключая периоды беременности.
- Я сделаю все, как вы советуете, мама, - прошептала Софи. В этот момент в спальню вошла горничная Софи, Симона, в сопровождении небольшой группы горничных, которые держали в руках пачки хрустящей тонкой бумаги.
- Прошу прощения, миледи, - сказала Симона, делая перед маркизой реверанс, - но мы готовы начать собирать сундуки леди Софи.
Элоиза кивнула и встала:
- Он обязательно влюбится в тебя, mignonne <моя>(фр.).>. Иначе просто невозможно. - Она притянула к себе Софи и ласково погладила волосы. Так что я уверена - все мои советы напрасны.
Софи улыбнулась. Однако после ухода матери долго сидела, уставившись в одну точку, сжимая в руках книжку в кожаном переплете.
"Мама права. Если ты не в силах изменить обстоятельства, нужно с ними примириться. Пусть Патрик делает все, что захочет, и притворюсь, что этого не замечаю".
Лорд Брексби барабанил пальцами по письменному столу, что означало крайнюю степень беспокойства.
- Это возмутительно!
Небольшой, неброско одетый человечек удивленно посмотрел на министра.
- Согласен с вами, Наполеон отвратительный тип. Всегда был таким и останется.
- Но сейчас он перешел все границы приличия, - проговорил Брексби, чуть ли не задыхаясь от раздражения. - И как же он думает все это устроить?
- Чистое везение, сэр, что нам удалось это обнаружить, - заметил гость.
Брексби вздохнул:
- Видимо, нам следует сказать Патрику Фоуксу.
- Насколько мне известно, Фоукс собирается в свадебное путешествие... вдоль побережья. - С едва заметным подрагиванием бровей человечек дал понять, что прекрасно осведомлен о причинах, почему Патрик направляется именно в Уэльс.
- Да. - Брексби снова забарабанил пальцами.
- В таком случае зачем ему говорить? - Собеседник министра чуть прикрыл веки.
Министр едва заметно усмехнулся. Сидевший перед ним человек был его самым ценным международным тайным агентом.
- Но как я могу не сообщить ему о такой опасности? А если он по неведению совершит какую-нибудь ошибку и скипетр взорвется?
- Если мы его вовремя заменим, этого не произойдет, - заметил агент. Вы позволите мне удалиться? - Человечек встал, не дожидаясь ответа Брексби. - Единственное, что нам нужно, так это изготовить новый скипетр. А что касается Фоукса, то следует иметь в виду, что он на днях женится. Причем по любви. А как известно, поведение влюбленных непредсказуемо. Поэтому лучше не рисковать. - Тайный агент выскользнул из кабинета министра внутренних дел.