- О нет,- воскликнула французская мадам. - Ее арестовали. Фукс, этому мяснику, нужны были новые жертвы. Она редко приезжала в Париж - знаете, ваш отец был таким затворником, - но тут ей, видимо, понадобилось купить... я думаю, что-то из одежды. Впрочем, я не уверена. Да это и не важно.
Мадлен знала, что это правда. Отец периодически возмущался стремлением женщин угнаться за модой. Вот, значит, в чем дело.
- Ее схватили, - продолжала мадам. - Я знаю, ваш отец приезжал в Париж и умолял трибунал сохранить ей жизнь. Единственная причина, почему его самого не отправили на гильотину, - это странное поведение. Он все время проводил в конюшнях, всегда ходил грязный, как настоящий конюх. Ходили слухи, что он даже научился подковывать лошадей.
- Да, он умеет, - оцепенело проронила Мадлен.
- Вот это и спасло ему жизнь, - сказала мадам. - Эти канальи, члены трибунала, сочли его безвредным. Представляете, эта чернь, эти выродки решали судьбу лучших представителей нации! - Ее глаза яростно вспыхнули. Хорошо, что вам удалось добраться сюда, девочка. Выйдете замуж за англичанина, это не так уж плохо. Даже если ваш отец потерял все свое состояние. Кстати, он смог что-нибудь вывезти?
- Кажется, да, - ответила Мадлен, вспомнив кругленькую сумму, которую отец, к большому ее удивлению, неожиданно отвалил, когда пришло время купить наряды и нанять миссис Тревельян.
- Это хорошо, - сказала мадам де Меневаль и поджала губы. - Признаюсь, к Винсенту Гарнье я всегда относилась с некоторой неприязнью. Он был довольно странным, даже в молодости. Но Элен его любила. О, она была в него безумно влюблена. Про Винсента я от нее никогда не слышала ни одного дурного слова. Потом он на ней женился, привез в свое поместье в Лимузене, и все. При дворе она появлялась крайне редко. Я теперь думаю, что, может быть, это даже и к лучшему. Просто не знаю, как он разрешил ей поехать в Париж тогда, в девяносто третьем. - Мадам замолкла.
Мадлен посмотрела на Брэддона, на ее глазах блестели слезы. Он встрепенулся.
- Боюсь, что вынужден сейчас увести мою невесту. - Брэддон поклонился вначале всем, а затем отдельно мадам де Меневаль. - Мадам, ваш покорный слуга.
Мадам высокомерно кивнула Брэддону, но ее глаза смягчились, когда она посмотрела на Мадлен.
- Дорогое дитя, я вижу, что невольно заставила вас страдать. Но вы должны меня простить.
- Нет-нет, - Мадлен слабо улыбнулась. - Для меня было огромным счастьем познакомиться с вами. Ведь от мамы не осталось почти никаких воспоминаний.
- Может быть, вы как-нибудь заглянете ко мне на чай. Я знала Элен, вашу матушку, почти с пеленок, и многое могу рассказать. Представляю, как бы она сейчас была счастлива, глядя на вас, моя дорогая!
Чувствуя, что у нее вот-вот хлынут слезы, Мадлен поспешно сделала реверанс и направилась с Брэддоном в танцевальный зал. Однако, вместо того чтобы танцевать, он завел ее в какой-то пустой салон, быстро закрыл дверь и обнял.
-Брэддон, - всхлипнула Мадлен. - Ведь Элен, о которой рассказывала мадам де Меневаль, - это моя мама.
- Что?
- Да, мадам... она говорила о моей маме.
- Но это невозможно, - ласково возразил Брэддон. - Моя дорогая, успокойся. Твоя мама была женой торговца лошадьми. Она не могла дружить с приближенной ко двору аристократкой.
- Разве ты не понял, Брэддон? - Мадлен подняла на него заплаканные глаза. - Мой отец - маркиз, который, к удивлению всех, научился подковывать лошадей. Ты же слышал, она сказала, что он вел себя очень странно. Приехав в Англию, он, видимо, решил не объявлять о своем дворянстве, а открыл конюшни. Вот почему папа предложил мне выдавать себя за дочь маркиза де Фламмариона. Потому что он и есть этот самый де Фламмарион. А я еще удивлялась, как он согласился с нашим планом. Причем так быстро.
- Ты что, действительно дочь этой Элен?
Мадлен посмотрела на своего непонятливого возлюбленного и начала терпеливо разъяснять:
- Понимаешь, мой папа - маркиз де Фламмарион. После казни мамы во Франции оставаться было опасно, и он бежал со мной в Англию. А приехав сюда, открыл конюшни.
- Вы что, в самом деле французские аристократы? - восхитился Брэддон.
Мадлен кивнула. По ее щекам все еще катились слезы.
- Боже мой, Брэддон! Что они сделали с моей дорогой матушкой!
Он нежно погладил ее волосы.
- Но, Мэдди, ты же знала, что она умерла.
- Да, но не такой смертью, на гильотине...
- Я вот что тебе скажу, Мэдди. - Брэддон заглянул ей в глаза. -Эта старуха права. Твоя мать сейчас тобой бы гордилась. Ты стала самой настоящей леди. Самой достойной, самой... прекрасной на свете.
Мадлен зарылась лицом в грудь Брэддона.
- О, Брэддон, я люблю тебя.
- Любишь? Любишь? Мэдди, ты меня любишь? В самом деле? Мадлен тихо засмеялась:
- Да, люблю.
- О, Мэдди.
Он охватил ладонями ее голову.
- Тогда выходи за меня замуж, Мэдди. Пожалуйста.
- Но я же дала согласие, - еле слышно прошептала она. - В чем же дело?
- Нет, я прошу выйти за меня сейчас. Давай поженимся завтра.
- То есть ты предлагаешь побег?
- Да. Ради тебя я даже готов лезть на самый верхний этаж, - серьезно сказал Брэддон.
Мадлен снова засмеялась. На этот раз веселее.
- Не надо таких жертв, Брэддон. Моя спальня на первом эта же. - Затем она посерьезнела. - Нет, милый, сбежать я не могу. Папе это не понравится. Но, может быть, мы и так скоро поженимся.
- Завтра?
- Ну, не обязательно же завтра.
- Тогда послезавтра.
- Нет!
- На следующей неделе?
Поцелуи Брэддона были такими сладостными, что сердце Мэдди бешено застучало.
- На следующей неделе? Возможно.