- Понимаешь, моя мама... - Софи замялась. - Она настаивала, что ни один мужчина не станет терпеть жену, которая знает больше, чем он. И пугала меня, что если ты обнаружишь, что я синий чулок...
- Какой еще синий чулок? - Патрик с восхищением смотрел на красавицу жену. После сна на открытом воздухе, в простом платье, она все равно выглядела, как с обложки журнала мод.
- А я, узнав, что ты можешь говорить по-немецки, отчаянно загордился, сказал Патрик. - Сомневаюсь, что у кого-нибудь в Лондоне жена может говорить по-французски, по-валлийски, по-турецки и по-немецки!
Она молчала.
- О Боже, - шутливо всполошился Патрик. - Я, наверное, что-то пропустил. Так сколькими же языками владеет герцогиня Гизл?
Лицо Софи порозовело еще больше.
- Ну, итальянский не в счет, потому что он близок к французскому.
- Да-да, мне следовало бы самому догадаться, - с улыбкой проговорил Патрик. - Я вспомнил, ты знала, как правильно произносится Ливорно.
Софи заулыбалась.
- Прошу продолжать. - Патрик не сводил с нее глаз.
- Я знаю также немного португальский и немного голландский, - неохотно призналась она.
- Немного? - Он наклонился и секунд на тридцать припал к ее губам. - То есть свободно.
- Нет. В голландском у меня совершенно нет практики.
- Это все?
- Все. - Она встревоженно посмотрела на мужа. - Ты сердишься?
- Почему я должен сердиться, Софи, любовь моя? - удивился он. - Мне нравится путешествовать, а тут такое счастье - жена знает языки. Я считаю, что мне чертовски повезло. Особенно меня радует, что ты говоришь по-турецки. - Он заметил в ее глазах немой вопрос. - Наверное, ты забыла, нам ведь в следующем месяце отправляться в Оттоманскую империю. Впрочем, я бы все равно взял тебя с собой, знаешь ты турецкий или не знаешь, потому что не хочу с тобой расставаться, любовь моя.
- О, Патрик, - выдохнула Софи. - Это так чудесно.
- А кроме того, - шепнул он, - когда твои нежнейшие губы мило шевелятся, произнося мудреные иностранные слова, я буквально схожу с ума от желания. У меня к тебе только одно условие.
- Какое?
- Ты должна будешь любить меня вечно.
Она засмеялась:
- Я полагаю, за этим дело не станет.
- Но если ты опять соберешься с Брэддоном на прогулку, я устрою тебе такой скандал...
- А если ты не придешь домой до четырех утра, - перебила его Софи, - то узнаешь, какая я фурия.
- Но это еще не все, - прошептал он, ластясь к Софи. - Ты должна будешь подарить мне по меньшей мере пятерых детей.
- Неужели ты это серьезно, Патрик? - Ее глаза наполнились слезами.
- Софи, понимаешь, я... я полюбил нашу маленькую Фрэнсис сразу же, как увидел. И сейчас только и мечтаю о другом ребенке.
По щекам Софи потекли слезы.
- Глупая жена, - пробормотал Патрик. - Чего ты расплакалась? Радоваться надо. - Он нежно собрал губами слезы, а его рука в это время начала понемногу ласкать восхитительную бархатистость внутренней стороны ее бедра.
Высоко над ними в лазоревом небе лениво проплывали маленькие аккуратные облака. Всего несколько штук. Где-то неподалеку, видимо, было гнездо диких пчел, их теплое жужжание смешивалось с веселым стрекотом кузнечиков и радостным щебетанием птиц. Она закрыла глаза. Вот это, наверное, и есть те самые заветные мгновения настоящего счастья.
Эпилог
Декабрь 1807 года
Глубокой ночью Софи внезапно проснулась и некоторое время сонно наблюдала за танцем теней на стене, создаваемых пламенем огня в камине. За окном стоял необычно холодный декабрь, но в спальне было тепло.
Только через-несколько минут она услышала тихие булькающие звуки на фоне сдавленного смеха. Софи скосила глаза на высокое кресло-качалку рядом с камином. Оно медленно покачивалось.
- Патрик.
- Мы здесь.
Софи улыбнулась и подложила под голову еще одну подушку. Эту великолепную кровать из красного дерева они привезли из Турции. Патрик присмотрел ее во дворце одного паши и с большим трудом уговорил продать. Возвратившись домой, он, как и обещал, убрал кровать из спальни Софи, заявив:
- Герцогиня Гизл и ее преданный супруг непременно должны спать вместе на этом величественном ложе. - После чего увлек Софи за шелковый полог.
С кресла-качалки донеслась еще одна переливчатая трель.
- Патрик, зачем ты ее разгуливаешь? - сказала Софи, слушая смех малыша. - После игр с тобой она не заснет.
- Заснет, и еще как. - Патрик посмотрел на дочку с обожанием. - Ты будешь спать? И нечего на меня так смотреть. Раз мама сказала спать, значит, спать.
В ответ ребенок пронзительно заверещал.
- Вижу, что пришло время, - задумчиво проговорил Патрик.
Он поднялся и понес к постели спеленатое дитя, ухитряясь по дороге потереться носом о миниатюрный носик дочери.
- Ой! - Маленькая ручка захватила прядь его волос.
- Кого ты мне принес? Кэтрин?
- Ну и мать нам с тобой попалась, - произнес Патрик с шутливой досадой. - Не может узнать собственное дитя. - Он передал младенца Софи. Неужели ты не узнаешь эту маленькую озорницу? Конечно же, это Элла.
Как будто понимая, о ком идет речь, Элла перестала улыбаться и с серьезным личиком выжидательно смотрела на мать.
- Сейчас, сейчас. - Софи распахнула ночную рубашку. - Держи, милая.