- Знаю... - Бринн закрыла глаза, она по-прежнему держалась за дерево. - Они почти забыли обо всем.
- О чем ты?
- Я чувствую. Такое свершилось зло, а они едва помнят о нем. Подскажи им, и они почувствуют злость... удовлетворение и удовольствие. - Она со стоном стала раскачиваться. - Удовольствие!
Его руки обхватили ее, он прижал ее голову к груди.
- Ш-ш-ш!
- Она была доброй. Она хотела помочь, вылечить...
- Хочешь, я их сожгу?
Она в испуге посмотрела на него снизу вверх.
- Что?
- Они сожгли твою мать. Мне тоже спалить деревню дотла?
- Ты не смог бы...
- Посмотри на меня.
Воин. Жесткий. Безжалостный.
- Смог бы.
- Они причинили тебе боль. Месть облегчит страдания. - Холодная, дикая улыбка появилась на его лице. - Дать тебе факел?
Она вздрогнула.
- Нет.
- Точно?
Она уверенно кивнула.
- Даже если бы я захотела им отомстить, мать бы постаралась оттуда остановить меня. Она хотела помочь им.
Он покачал головой.
- Тогда ты дурочка, если повторяешь ее судьбу.
- Может быть. - Бринн судорожно глотнула. Рядом со всем этим ужасом она не могла спорить с ним. Нелегко было вспоминать о матери, когда в глазах вспыхивали картины ее смерти. - Мы можем уйти отсюда?
- Как только Малик вернется с новыми припасами. Я велел ему поторопиться. К ночи нам надо быть далеко отсюда.
- Можешь возвращаться, если надо. Я обойдусь без тебя.
- Оставайся здесь, я принесу воды и тряпку - вытереть тебя.
Бринн не смогла бы и шага сделать, даже если бы захотела. Никогда в жизни не чувствовала она себя такой слабой.
Гейдж быстро вернулся, умыл ее словно малого ребенка, дал воды прополоскать рот.
- Лучше? - спросил он.
- Да. - Ее еще шатало, но тошнота прошла. - Мне просто хочется скорее уйти отсюда. Я не могу выносить... Она была такой доброй, а они обо всем забыли...
- Успокойся. - Он сел и притянул ее на колени, нежно прижав к груди. Расскажи мне о ней.
- О той ночи? Я не могу...
- Нет. О своей матери. Какая она была, твоя мать?
- Зачем тебе?
- Я тоже хочу помнить ее. Как ее звали?
- Мейрл.
- Как она выглядела? Светлая, как и ты?
- Нет, темнокожая, с красивыми синими глазами. У нее была чудесная улыбка. Она всегда радовалась... пока отец не ушел от нас.
- Она любила тебя?
- Очень. Она говорила, что мы не только мать и дочь, а словно сестры.
- Сестры?
- Ну, как тебе объяснить? Мы были на равных, мы обе занимались знахарством. Мы будто находились внутри круга, куда вход для всех остальных был заказан. Она все время повторяла: "Не беспокойся, Бринн. Они не могут переступить черту и войти в наш круг, но мы можем выйти к ним". - Она сжала его руку. - Но когда она вышла из круга, чтобы помочь им, они сожгли ее. Ей никогда не надо было делать этого. Я предупреждала ее. Я видела, как они обозлились на нее, узнав, что она спала с Роарком.
- Кто такой Роарк?
- Сын булочника. Ему было всего девять лет. Он упал с дерева и страшно разбился. Думаю, у него был перелом позвоночника. Он умирал. Травы действовали только как снотворное. Она знала, что надо лечь с ним, положив на него руки.
- Как ты с Маликом?
- Да, как я... - Она замолчала. О чем она? Слова лились в порыве откровения. Многое стало понятным, пока она лечила Малика, но ей пора замолчать. Разве смерть матери ее ничему не научила? - Нет, травы тоже помогли. Прикосновение просто облегчает страдания, но не...
- Продолжай! - поторопил охрипшим голосом Гейдж. - Тебе надо выговориться. Долгие годы ты все переживала молча. Доверься мне. Разве ты до сих пор не поняла, что я никогда бы не посмел тебя обидеть?
Сущая правда. Воспоминания... Она упорно гнала их от себя, но они пропитали ее горьким ядом, и она не могла...
- Не бойся. Мне больно, когда ты боишься.