***
Неделя шла к концу, а Мелисса не могла высвободиться из расставленных ей силков. Подавив гордость, одевшись во все лучшее, она поехала в город к банкиру. Девушка не могла ему объяснить, для чего ей столько денег, и не удивительно, что мистер Смитфилд, знавший ее с детства, доброжелательно сказал:
- Мелисса, если бы я мог тебе помочь, я бы помог. Но ты просишь о невозможном. Я бы дал небольшую сумму, зная, что ты очень точна в возвращении долгов отца. Но такие деньги... - Он печально покачал головой. - Даже если их ссудить тебе под Уиллоуглен, все равно они не будут обеспечены. И будь плантации плодородными...
- А что, если лошадь? - спросила Мелисса беспомощно. - Фолли стоит многих тысяч долларов. И у нас восемь прекрасных кобылиц.
- Дорогая, я знаю, какие надежды ты связываешь с лошадьми. Но я занимаюсь банковским делом, а не конным. Фолли и другие - хорошее вложение. Но у тебя нет имущества под заем, который ты просишь.
Стараясь нащупать хоть какой-нибудь выход, девушка склонилась над дубовым столом мистера Смитфилда.
- А как насчет доверенности по наследству? Если бы я доказала, что скоро выхожу замуж? Под это я могу взять деньги?
Обеспокоенный отчаянием, которое, несмотря на все усилия Мелиссы его скрыть, явственно читалось на ее красивом лице, мистер Смитфилд нахмурился:
- Мелисса, я чувствую, что ты и впрямь в трудном положении. Но все, что я могу, - это ссудить тебе несколько тысяч долларов.
Мелисса горько засмеялась. Мистер Смитфилд был хорошим человеком, знавшим, как она боролась за Уиллоуглен, как много денег должна Латимеру и каким порядочным человеком оказался этот англичанин, не требующий немедленной платы. Расскажи она толстяку Смитфилду о последнем визите Латимера, она ничего бы не добилась, просто о скандале узнали бы все. Банкир пришел бы в ярость от вероломства Латимера, но ничем бы не смог ей помочь.
Да, положение ужасное. Понурив хрупкие плечи, девушка вышла из банка. Оставалась еще одна попытка, пожалуй, тоже обреченная на провал. Тем не менее Мелисса направила свою маленькую повозку в Дубовую Лощину.
Беззаботно улыбаясь, она уселась в кабинете дяди и выпила большой стакан лимонада. Джош был рад ее видеть, любящий взгляд его глаз не отрывался от каштановых волнистых волос, обрамляющих лицо племянницы. Мелисса отложила в сторону соломенную шляпку с широкими лентами, которую носила от солнца и, поставив стакан на стол, начала:
- Я думаю, вы знаете, зачем я приехала. Джош неуверенно улыбнулся:
- Ну давай, Лисса, может быть, у тебя действительно серьезная причина навестить нас?
Улыбка затаилась на губах Мелиссы. Она покачала головой. Красивые глаза умоляюще смотрели на Джоша, и девушка, затаив дыхание, спросила:
- Вы могли бы дать мне двадцать пять тысяч долларов?
- Лисса, побойся Бога! Ты с ума сошла! - оторопело ответил Джош; вся его веселость исчезла. - Ты знаешь, что у меня нет таких денег. - Потом ворчливо добавил:
- Если бы были, то неужели я стал бы приставать к тебе с замужеством?
- Нет, думаю, что нет... И... Я и не рассчитывала, что вы мне сможете помочь. Я просто спросила.
Джош пристально уставился на нее и увидел напряженные морщинки вокруг глаз Мелиссы, сжатые губы. Что-то тут было явно не так.
Он ласково спросил:
- Лисса, что случилось, дитя мое? В последнее время мы часто с тобой спорили, но ты должна понять, что я хочу тебе только добра. Однако сейчас не в моих силах тебе помочь.
В какой-то момент у девушки возник порыв броситься Джошу на грудь и рассказать, рыдая, о подлом предложении Латимера. Она понимала, что, узнав об этом, дядюшка сделал бы все, чтобы проучить подлеца. Но, хотя Мелиссе было известно, что дядя - опытный стрелок, он вряд ли превзошел бы Латимера в случае дуэли. Нет, устало отказалась от этой мысли Мелисса, она не может пойти на это. Если бы Джош узнал о намерениях Латимера, Ройс, конечно, тоже... Да и Захарий. Образ брата, стоящего под прицелом пистолета Латимера, вызвал у нее волну страха. Нет, она никому ничего не расскажет.
Мелисса старалась скрыть за спокойным выражением лица сковавший ее ужас.
- Ничего, дядя. Я просто надеялась, что ваши дела получше моих и вы помогли бы мне деньгами для конной фермы.
Джош слишком хорошо знал Мелиссу, чтобы до конца поверить ее объяснению. Но девушка сумела обмануть его сомнения, принявшись убеждать, что не такая уж у нее безвыходная ситуация, и не прошло и часа, как сияющий и успокоенный Джош провожал любимую племянницу. С ослепительной улыбкой девушка сказала ему на прощание:
- Думаю, что в конце концов я воспользуюсь вашим советом, дядя. Найдите мне богатого-пребогатого мужа. Я чувствую, что не могу больше жить в бедности. - У нежного рта появились очаровательные ямочки. - Тем более что это может разрешить все проблемы.
Безмерно довольный Джош помог ей усесться в коляску и с одобрением поднял на нее свои голубые глаза:
- А что ты думаешь о молодом Слэйде? Он ведь был в Уиллоуглене, говорил с тобой о Фолли?
Радуясь, что дяде неизвестен другой визит Доминика, Мелисса с раздражением ответила:
- Похоже, что он именно таков, как вы говорили: повеса и юбочник.
- А-а, - запинаясь начал дядюшка. - Так он тебе не понравился?
- Ни капельки - отрезала Мелисса, сжав зубы.
Поняв, что он переиграл, пытаясь очернить Доминика, Джош, шагая к дому, решил, что следует быть осторожнее. Но не мог же он резко изменить тон высказываний о Слэйде и начать превозносить парня до небес?
Джош был целеустремленным человеком, и если он задумал выдать племянницу за Доминика Слэйда, то эту мысль вытравить было непросто. "Мелисса, - думал он, - должна выйти замуж за такого человека, как Доминик. Кроме того, что он красив и богат, есть и кое-что другое". Были поклонники такого разряда у Мелиссы, но Джош хотел, чтобы племянница выбрала этого, и никого другого.
Усевшись за стол, Джош потянулся за чернилами и бумагой. Надо написать письмо Ройсу, чтобы осторожно выведать, когда тот собирается домой и не намерен ли приехать вместе с ним мистер Слэйд. Ранним утром следующего дня слуга был отправлен в Тысячу Дубов с письмом Джоша, аккуратно засунутым в седельную сумку. Но, оказывается, не только письмо Джоша Ройсу должно было быть получено в Тысяче Дубов:
Мелисса в своем великом отчаянии тоже написала Доминику Слэйду.
К этому решению ей было нелегко прийти. И даже когда она стояла у высокого окна библиотеки в Уиллоуглене, формулируя предложение, она сомневалась, получится ли эта авантюра. Но время шло, первое июля неумолимо приближалось, а денег для Латимера не было, и у Мелиссы оставался единственный выход - стать его любовницей; и хотя девушка знала, что никогда и ни за что на это не пойдет, она не видела никакого иного выхода из безнадежного положения, в которое была поставлена. Для нее стало совершенно очевидно, что все было запланировано еще тогда, когда Латимер устанавливал с ней дружеские отношения, не требуя немедленного возврата денег, усыпив ее бдительность. Она с горечью подумала, что, попавшись на его удочку, дала ему время узнать о положении дел в Уиллоуглене. Латимер, как она теперь поняла с беспомощной яростью, выяснил, как она относится к дому и что все сделает для его сохранения. Но стать его любовницей?!
Мелисса отвернулась от окна. Чувство страха и безысходности охватило ее, но она, как всегда, старалась не упустить ни единого возможного варианта. Если бы дело касалось только ее, она бы заставила Латимера разжевать и проглотить его подлое предложение. Но были Зак, Этьен, Фрэнсис, Ада.., без Уиллоуглена они бы все остались бездомными. Их судьба всецело лежала на ее хрупких плечах. Когда Захарию исполнится двадцать один год или когда она выйдет замуж, им станет легче. Но сейчас...
Девушка сжала кулаки. Нет, она не позволит Латимеру разрушить жизни близких ей людей. А что касается ее - женщины веками пользовались своим телом, как товаром, но ей будет легче, - ведь она будет знать, что потеряла свою честь во имя других.
Мелиссе так хотелось рассказать обо всем Захарию, разделить с ним тяжесть давящего ее кошмара, но девушка не осмеливалась это сделать: кто знает, на что тот пойдет, защищая честь любимой сестры?
Но есть еще одна, пусть слабая надежда, наконец призналась себе Мелисса. Доминик Слэйд интересовался Фолли. Может быть, будучи человеком богатым, он согласится заплатить за жеребца непомерную сумму. Она не уверена, что он пойдет на это, и, вспомнив свое самоуверенное заявление, что она никогда не продаст Фолли ни за какие деньги, испытала чувство унижения... Тем не менее это был последний вариант.
Ведь срок, отпущенный Латимером, кончался через пять дней.
Глава 8
Местность, где располагались плантации Уиллоуглена и Тысяча Дубов, очень отличалась от болотистых топей нижних районов штата. Здесь были высокие места, рос густой лес, перемежающиеся с болотами красивые зеленые долины и поля, сверкающие голубизной чистые ручьи и озера. В лесах росли толстые, ветвистые буки, тополя, ароматные магнолии и огромные дубы.
В этих местах было много хлопковых полей. В годы войны англичане стали осваивать эти земли, очарованные роскошной зеленью и плодородием Филисианы. Они хотели бы остаться здесь, построить дома и выращивать хлопок. Даже когда Испания сумела взять эту территорию под свой контроль и она стала известна как Западная Флорида, англичане остались на обжитых местах и возделывали поля, а французские и испанские поселенцы осели в болотистых низинах.
Когда в 1803 году США купили Западную Луизиану у Франции, Филисиана осталась под властью испанцев, но те уже чувствовали, что их будущее предопределено отношениями с усиливающимися Соединенными Штатами. Английские поселенцы сбросили узы испанского правления. За семьдесят четыре дня на небольшой территории была установлена независимая республика. Жители Филисианы связали свою судьбу с "выскочками-американцами", и страна расцвела.
Сначала у молодого Моргана Слэйда возникла идея выращивать хлопок в верхних районах Филисианы, и дом, который он выстроил для первой жены, стоял на высоком скалистом берегу, обращенный фасадом в сторону бурых вод Миссисипи. У Моргана были тысячи акров, некоторые его земли тянулись по обоим берегам широкой темноводной реки. И хотя к тому времени значительные площади были уже обработаны, большая часть земель являла собой девственные леса, полные дичи и порхающих птиц с ярким, алым, желтым, пестрым оперением.
Доминика очаровала эта земля, когда он впервые побывал здесь много лет назад. Правда, тогда идея выращивать хлопок его не увлекала. Теперь же он с той же страстью, как некогда Морган, связывал свое будущее с собственной землей. К счастью, как и у брата, у него были деньги и решимость быстро осуществить задуманное. Именно поэтому за краткое время имение Тысяча Дубов совершенно изменило свой вид.