Едва сдерживая ярость, от которой его уже трясло, Латимер резко повернулся к Доминику:
- Думаю, что это меня не касается. Эти деньги больше не мои.
Доминик улыбнулся и, не спуская глаз с Латимера, заявил:
- Я хочу открыть новый счет, мистер Смитфилд. И положить все деньги мистера Латимера на него. А счет будет на имя моей жены. Все деньги будут только ее. Это что-то вроде вознаграждения или отчасти - возмещения...
Мускулы на лице Латимера напряглись, когда до него дошел смысл этих слов. Голубые глаза засверкали яростью, и он шагнул вперед.
- Значит, ты все знаешь? - прошипел он с ненавистью.
Доминик широко улыбнулся:
- Совершенно верно.
Не в силах сохранять даже видимость вежливости, Латимер закричал:
- Может, ты и выиграл эту партию, Слэйд! Но придет время, и тогда, видит Бог, ты заплатишь за все!
Развернувшись на каблуках, он большими шагами покинул офис и резко захлопнул за собой дверь. Наступила тишина, затем Смитфилд удивленно воскликнул:
- Ну и ну! Никогда бы не подумал, что мистер Латимер способен так себя вести! Он всегда казался мне джентльменом.
Никто из присутствующих ничего не сказал, и Смитфилд вернулся к делу.
- Если вы ничего не имеете против и подождете несколько минут, я подготовлю бумаги.
Доминик вежливо поклонился, и вскоре они вместе с Рейсом и Захарием покинули банк. Как только последнее городское строение осталось позади, Ройс требовательно спросил:
- Может, ты все же объяснишь, из-за чего этот шум и гам? С тех пор, как ты появился вчера у Нортона, меня все время мучило любопытство. Мне казалось, я присутствую на спектакле, два акта которого пропустил.
Доминик ухмыльнулся:
- Это слишком личное. Одно из лиц, вовлеченных в это дело, леди, которая мне очень дорога. И с моей стороны было бы нетактично обсуждать эту историю. Его серые глаза сияли. - Достаточно сказать, что я предпочел карты пистолету, чтобы получить удовлетворение. И я думаю, леди будет довольна.
Прежде чем Ройс успел что-либо сказать, Захарий взорвался:
- Значит, ты подслушал наш разговор! Доминик кивнул:
- Да. Но тебе лучше держать это при себе. Со страданием в голосе Ройс вскричал:
- Вам никто не говорил, что невежливо обсуждать свои секреты в присутствии третьего.
Две широкие улыбки были ответом на его слова.
- Ну хорошо, не говорите. Я сам могу догадаться. Храните свои проклятые секреты.
Ройс выглядел таким обиженным, что Доминик и Захарий расхохотались, и сам Ройс не удержался от смеха. В хорошем настроении они расстались на развилке дороги.
Доминик отвел лошадь на конюшню и легким шагом пошел к дому. Предупредив слуг, чтобы они не беспокоили его и Мелиссу, он пошел искать жену.
Гамак, натянутый между дубами, находился в тихом укромном уголке. Дубы позеленели от мха, а на буках и вязах висели гирлянды вьющегося хмеля. Легкий ветерок доносил запах магнолий и жасмина. Доминик тихо подошел к гамаку и увидел, что Мелисса крепко спит. Маленький томик любовных сонетов в кожаном переплете лежал у нее на груди. Его лицо смягчилось, когда он разглядывал милые черты. Доминик заметил, что жена надела новое платье из легкой зеленоватой ткани, отделанное светло-бежевыми кружевами. Нежная улыбка появилась на лице Доминика, когда его взгляд упал на длинные темные ресницы, на прямой носик над красивым ртом и упрямым подбородком. "Это его жена, подумал Доминик с чувством восторга и возбуждения, - его дорогая, очаровательная, внимательная жена".
Глядя на ее спокойные, ясные черты, он подумал: как он смел полагать, что она - расчетливая маленькая шельма, пытающаяся поймать в свои сети богатого мужа? Ведь правда была очевидна с самого начала, надо было лишь отбросить гнев и уязвленную гордость, а он? Печально улыбнувшись, Доминик признался себе, что всему виной было его упрямство. Он не хотел ни влюбляться, ни жениться, но, однако, как только Мелисса вошла в его жизнь, что-то в нем измени-, лось, хотя он отказывался это признать. "Ну уж хватит, - поклялся он себе. - Жена - самое дорогое для меня в мире существо".
Доминик опустился на колени перед гамаком, и его серые глаза с обожанием смотрели на лицо жены. Если бы она тогда не перепутала комнаты, совсем иначе сложилась бы их судьба, и какой пустой была бы его жизнь без нее. Он почти готов был благодарить Латимера, который нечаянно привел Мелиссу в его объятия. Бессознательно Доминик коснулся пальцами локона у нежной щеки и потянул его.
Мелиссе стало больно, она открыла глаза, огляделась и увидела смуглое лицо Доминика так близко от себя, что испуганно отпрянула, вскрикнув. Он проговорил:
- Извини. Я не хотел тебя напугать.
Мелисса настороженно смотрела на Доминика, не зная, как вести себя с ним. Она все еще злилась на мужа из-за проведенной им за игрой в карты ночи - в то время как она витала в романтических снах о нем - и пыталась убить время, остающееся до их встречи; мучаясь, выбирала между двумя вариантами поведения холодного и безразличного или требовательного и непримиримого.
Величая себя дурой. Мелисса неохотно, но тщательно оделась, готовясь к этой встрече.
День был теплый, и несмотря на беспокоящее жужжание пчел, она заснула и снова видела приятные сны, в которых Доминик клялся в неумирающей любви, униженно просил простить его, и когда Мелисса проснулась, то обнаружила, что герой ее снов рядом с ней, такой, каким она видела его во сне.
Подумав, что никогда прежде его жена не выглядела лучше, чем сейчас, Доминик нежно сказал:
- Ты меня заждалась?
Он ласкал ее взглядом, и Мелисса почувствовала, что предательское сердце учащенно забилось. Она попыталась сесть, но Доминик мягко уложил ее обратно.
- Не надо, - попросил он. - Ты великолепна вот так... Единственное, чего бы мне хотелось еще, так это лечь рядом...
Мелисса хотела рассердиться или, по крайней мере, посмотреть на него с презрением, но только смогла выговорить:
- Если бы оставался по ночам дома, а не флиртовал на стороне...
- Ты очень на меня сердишься, Лисса? - спросил Доминик тихо; его теплые пальцы ласкали ее руку. - Да, ты имеешь на это право. Но я должен был сделать кое-что и потратил на это больше времени, чем планировал. Но, как я сказал утром, уже давно не в моих правилах не ночевать дома. Было время, когда я вел такую жизнь, но оно кончилось.
Не желая, чтобы он так легко отделался, но не в состоянии разозлиться по-настоящему. Мелисса сказала:
- Ну что ж, теперь ты можешь все объяснить?
- Да, - ответил он спокойно и вынул из кармана книжечку, уронив ее ей на грудь. - Я надеюсь, это поможет мне оправдаться в твоих глазах.
Явно озадаченная. Мелисса села в гамаке. Нахмурив брови, она уставилась на книжицу, которая не произвела не нее особого впечатления. Да, счет на ее имя, на тридцать пять тысяч долларов, открыт в банке. Ничего не понимая, Мелисса решила, что Доминик пытается ее купить. Почувствовав себя страшно оскорбленной, она гневно сверкнула глазами и выпалила, дрожа от ярости:
- Как ты осмеливаешься так относиться ко мне! Ты думаешь, что можешь купить все, что хочешь? Ты думаешь, стоит принести мне подарок, и я закрою глаза на твое поведение? Да как ты смеешь! - и она швырнула банковскую книжку на траву. - Забирай свои проклятые деньги! Я никогда не хотела их от тебя! Ты глупый осел!
Тут же сообразив, в чем он промахнулся, Доминик схватил Мелиссу за плечи; она попыталась вырваться, но он еще крепче сжал ее в своих объятиях.
- Лисса, деньги не мои, - сказал он. - Это деньги Латимера. Прошлой ночью я сумел выиграть их у него для тебя. Мне показалось, что это лучше, чем просто убить его. Я знал, что ты решительно настроена против дуэли, и подумал, что единственный способ отомстить Латимеру - это разорить его. Поэтому-то меня ночью не было дома.
От удивления Мелисса замерла.