Да, в этом он оказался прав. Как выяснилось несколько позднее, такому ее мама, действительно, не учила. Ибо потом ее ждал секс. Горячий, обжигающий, раскаленный как лава секс. Настоящее, разнузданное, первобытное буйство мужской и женской плоти. Небывалое и незабываемое. Без всякой оглядки и без ограничений.
О таком начале сексуальной жизни она даже не мечтала. Честно говоря, Кристина всегда побаивалась этого начала. Она думала, что обязательно должно быть больно и стыдно. Но ничего этого не было. Еще она думала, что в сексе необходима какая-то подготовка и умение. Но этого не понадобилось.
Этот сладостный, красивый и упоительный секс случился у нее дома. Совершенно спонтанно, без подготовки, без объяснений, без предварительных договоренностей. Это было похоже на внезапное извержение вулкана, на прорвавшийся сквозь плотину водопад воды, в котором их обоих закрутило как щепки. Нельзя бороться с разбушевавшейся природной стихией любви. Человек перед ней бессилен.
Это получилось как-то само собой. Просто потому, что так было угодно природе и судьбе. Может быть, так распорядились великие Боги.
Или, скорее всего, это очень нужно было обоим. Они страстно хотели этого, и они добились этого. Пошли друг другу навстречу.
Она выбралась из ванной, едва держась на ослабевших ногах после горячего душа, раскрасневшаяся, завернутая в белый махровый халат, под которым не было больше ничего матерчатого. Он был прав. После утреннего происшествия она чувствовала, что ей нужна разрядка. Она не может оставаться одна, наедине с только что пережитым, с остатками страха. Ей нужен человек, которому можно было бы положить голову на плечо, которому можно было бы выплакаться и выговориться...
Роберт уже ждал в дверях, предвосхищая ее желания и чувствуя ее состояние. Без пиджака и галстука. Голубая рубашка с расстегнутым воротом красиво облегала мускулистые плечи. Он подхватил ее на руки и понес в спальню. Молча, без совершенно не нужных сейчас слов.
Она хотела остановить его, но потом поняла, что это выше ее сил. Ему просто повезло. Он попал в нужный момент. После стольких лет добровольного затворничества и воздержания ее душа и тело нуждались в мужском внимании. Она устала от собственных ограничений, от жизни за высоким забором. Ей нужен был мужчина. Но не любой, а именно такой. Темноволосый гигант с пронзительно яркими и кристально чистыми глазами, с мужественным лицом и улыбкой ребенка. Человек, состоящий из контрастов. Умеющий быть добрым и сердитым, нежным и жестким, властным и мягким, страстным и сдержанным, рациональным и сумасбродным. Мужчина, способный разбить любое женское сердце одним своим взглядом.
Он отнес ее в спальню легко, как пушинку, и положил на кровать. Он хотел, чтобы все было красиво, как в любовном романе. Медленно, деликатно, шаг за шагом, постепенно открывая для себя ее тело, все его потаенные закоулки, выпуклости и ложбинки, чувствуя, как пробуждаются и нарастают ее чувства.
Вначале осыпать нежными поцелуями, которые будут становиться все жарче и глубже. Потом развязать поясок на ее халате, под которым не окажется ничего, кроме божественного тела, покрытого золотистым загаром, с узкими полосками бело-розовой, нежной кожи в самых приятных местах. И тугой, полной груди, на которой призывно выделяются темные круги и возбужденно торчащие соски.
При одной мысли об этом он почувствовал, как быстро тяжелеет внизу и наливается силой его мужское достояние под все более тесными брюками. И услышал ее первый, сдавленный, сладостный стон в предвкушении предстоящих наслаждений.
Но все благие намерения мгновенно улетучились, как только она коснулась кровати спиной, как только он почувствовал под собой ее возбужденное, трепещущее и прекрасное тело, это живое воплощение самых ярких и смелых мужских фантазий и надежд. Их захлестнул поток нетерпеливой страсти. Все то, что оба сдерживали ранее, скрывая от себя самих и друг от друга, прорвалось наружу в каком-то безумном и беззастенчивом упоении. Она поняла, как много нерастраченных чувств накопилось в ней за все эти годы, пока она созревала для любви. Это было похоже па извержение вулкана, на оргию сумасшедших. Они сгорали в яростном пламени страсти, не оставляя после себя даже пепла.
Одежда трещала, безжалостно разрываемая и разбрасываемая куда попало. Обнаженные участки тела немедленно покрывались поцелуями, в то время как руки безостановочно продолжали свою работу. В мужских ладонях ее обнаженные груди оказались еще прелестнее и выразительнее, чем он представлял. Она обхватила руками его голову и притянула к себе, требуя ласки. Он был прекрасен, этот бог мужской красоты, этот разъяренный сексуальный зверь, вырвавшийся из клетки, похожий сейчас на хищного барса перед броском на беззащитную добычу.
Ему не надо было ничего показывать и подсказывать. Он сам, интуитивно и безошибочно, находил все нужные эротические места, как будто заранее изучил ее анатомический атлас. Он мастерски и фал на ее эрогенных точках, извлекая все возможное из сексуальной партитуры, доводя ее до исступления и безумной сексуальной жажды. Внутри нее полыхал пожар, требуя немедленного удовлетворения, и она получила его сполна.
Ее стройное тело было распято под тяжестью огромной мускулистой мужской массы. Его крепкие пальцы легли на ее обнаженное, возбужденное, истекающее соком лоно, раздвинули осторожно нежные лепестки, и она вздрогнула, почувствовав, как уверенно и мощно входит в нее, заполняя до отказа вширь и вглубь, необыкновенно огромный носитель наслаждения. Боль... Может быть, она и была. Но Кристине как-то было сейчас не до боли.
Роберт почувствовал было преграду, на миг приостановился, сделал, глядя в ее затуманенные глаза, несколько пробных, осторожных движений, но, не встретив ни малейшего отпора, не заметив в ее изумрудном взгляде ни боли, ни страха, заработал бедрами и ягодицами, безостановочно и неутомимо, яростно изгибая и скручивая в спираль ее податливое и истосковавшееся по ласке тело.
Она еще шире раздвинула ноги, забрасывая ему на поясницу, как бы пытаясь еще сильнее вдавить в себя это тело, без остатка, всего целиком, слиться с ними в едином, безостановочном движении, впитывая в себя его пот, его запахи, его страсть, его гормоны. Ее ногти в избытке эмоций яростно, с наслаждением, впились ему в спину и ягодицы, прорывая красные полосы на атласной коже, и она услышала собственные стоны и рычание.
Так, легко и органично, она стала женщиной. Женщиной страстной, уже умеющей дарить и получать наслаждение. Все потому, что встретила своего мужчину. Единственного...
Вскоре она почувствовала, что уже достигла предела и ее выносит на самую вершину наслаждений. Страстные конвульсии все чаще пробегали по всему телу, сотрясая его все сильнее, от кончиков грудей до воспаленного, вспухшего лона, А потом взметнулась самая сильная волна, подхватывая ее и вознося на гребень. Ее тело забилось в судорогах, в аккомпанементе собственного торжествующего крика и уносящегося в небытие сознания.
Обессиленные, они лежали рядом, постепенно приходя в себя и жадно пытаясь отдышаться. А затем, спустя всего четверть часа, это безумие началось вновь. На этот раз в более медленном темпе и со сменой положений. Роберт великодушно уступил верховенство в постели даме, позволив оседлать круглыми, красиво очерченными коленями свои мускулистые, натренированные бедра, поддерживая ладонями и массируя в такт движениям ее мягкие, упругие ягодицы. Он упивался сладостным видением колыхающихся над самым лицом грудей, ее изменяющегося от страсти лица с мечтательно закрытыми глазами, лаская все более изгибающееся дугой тело. По нему пробегали волны наслаждения, рождаясь изнутри, внизу, между ног, с каждым погружением мужской гордости в глубины этого прекрасного и желанного тела, как будто взбивая любовный коктейль в этом волшебном миксере.
Как жаль, что у меня всего две руки и один рот, подумал Роберт. Так хотелось одновременно ласкать все ее тело, ощущая в ладонях ее округлые, гладкие бедра и теплую тяжесть груди, чувствуя на губах ее губы и одновременно облизывая кончиком языка ее соски. Как жаль, что природа подошла слишком экономно к организации мужского тела... Любовь — это странная химическая и психологическая реакция в человеке, сплетение реальности и ирреальности, материи и духа. Кожа как будто истончается, обнажаются нервы, повышается острота восприятия, чувствительность всех рецепторов. Ты сливаешься с любимым человеком и становишься двуединым биологическим существом. Ты чувствуешь другого человека как самого себя, различая малейшие переливы и оттенки его душевных волнений и мыслей, разделяя с ним его желания, его радости и его боль... Сейчас он чувствовал себя как жертва природной стихии. Как будто его подхватил стремительный водопад и его тело несет куда-то вниз, в тугих искрящихся струях, в бездонную пропасть, на острые скалы, о которые разбиваются пенные воды и уносятся дальше, вниз по течению, закручиваясь в бурлящие водовороты. И уже нельзя остановиться, вернуться назад. Нельзя раскрыть глаза и проснуться. И уже ничего от тебя не зависит, как бы ты ни сопротивлялся, хочешь ты этого или не хочешь. Стихию взаимной любви не преодолеть, не победить и не изменить. Ей надо покориться, независимо оттого, что ждет тебя впереди — блаженство на небесах, в райских кущах, или острые скалы, о которые размозжит твое бренное тело. Настоящий секс всегда острее воспринимается, когда занимаешься этим на краю пропасти.
Кристина проснулась, лежа на спине, совершенно раздетая, со сброшенным на пол одеялом, на скомканной простыне темно-синего цвета. Не спеша, довольно потянулась, чувствуя, как сладостно ноет все тело, переполненное радостью и томной негой. Никогда в жизни не было у нее такого ощущения плотской сытости и безмятежной расслабленности. Она тут же вспомнила причину своих приятных эмоций и повернулась, чтобы вновь увидеть рядом это живое чудо, такое страстное, такое неутомимое и такое изобретательное в постели.
Но рядом с ней лежала пустая подушка, с вмятиной от головы посередине. Она прислушалась, но по царившей тишине и какой-то едва уловимой пустоте в квартире поняла, что осталась одна. Прекрасный возлюбленный удалился, ничего не сказав, даже не пожелав ей приятных сновидений. Впрочем, кое-что, похоже, он все-таки оставил.
Она взяла с тумбочки листок бумаги, заполненный уже знакомым, торопливо-небрежным почерком. Так, понятно. «Девочка моя, я очень люблю тебя. Извини, что не попрощался перед уходом. Просто не хотел тебя будить. Ты так сладко спала, что я не решился. Уезжаю на стройку в Гатино, справлюсь там без тебя. Так что у тебя сегодня выходной. Приглашаю вечером в ресторан. Я сам закажу столик. Надеюсь, что смогу вернуться часам к восьми вечера. Перед этим постараюсь позвонить. Целую. Роберт».
Кристина взглянула на электронные часы, которыми была придавлена перед этим записка. Боже, подумала она, осталось не так уж много времени. Проспала почти весь день. Как говорится, расслабилась по полной программе. Настоящая соня. Как легко чувствует себя человек и как хорошо ему спится, когда снимается тяжесть с души и на тебя больше не давят всякие неприличные и неосуществимые желания. Надо срочно вставать и быстрее приводить себя в соответствующий вид. Не может же она позволить себе выглядеть хуже своего избранника. Она должна постоянно поражать его воображение. Ежедневно и ежечасно. Для начала еще раз принять душ, причесаться, выбрать платье и туфли. Немного макияжа тоже не повредит, как и чашечка крепкого кофе.
И еще надо подумать над тем, чем это все может закончиться. Чего ждать от продолжения их отношений? И что, собственно, она сама от них хочет? Много всяких вопросов возникает, и чем больше думаешь, тем больше их становится. И все сложнее. И все труднее найти на них ответ.
11
Сегодня опять шел дождь. Что ж, это не самое страшное в жизни. Бывает и хуже. Кристина сняла немного намокший снизу плащ и повесила сушиться на вешалку. Раскрыла зонтик и поставила рядом, на пол. Затем достала сверток с сандвичами из сумки и убрала в стол. Все это она проделала совершенно автоматически, бездумно, с выражением полной апатии на лице. Сегодня удалось очень быстро добраться до работы, и она появилась в офисе первой. Ранняя пташка, но невезучая, уже успевшая обжечь себе только что прорезавшиеся крылышки. Похоже, она наделала ошибок. Большой Босс просто поиграл с ней. И забыл.
Она прождала вчера весь вечер, как корабль у причала перед выходом в море, в полной готовности к отплытию. Однако он так и не появился. И даже не соизволил позвонить и как-то проинформировать ее, в чем дело.
Ну что ж, горько подумала она. Чего ты хотела, милая и наивная? Разве не права была мама, предупреждая о коварстве мужчин, оберегая от опасных связей. Стоило ей оставить дочку всего на один день, и вот... Похоже, Кристина все-таки повторила мамину участь. Не исключено даже, что с теми же последствиями. Ведь они не предохранялись, не до того было...
Самец добился своего, и ты его уже больше не интересуешь. У него своя жизнь, у тебя своя. На какое-то время ваши дороги скрестились, но потом опять разошлись по своим направлениям. Вскоре он вернется в свой Лондон, унося с собой приятные воспоминания о симпатичной секретарше, которая займет достойное место в большой мужской коллекции соблазненных и покинутых.
Эта мысль угнетала ее весь вчерашний вечер и всю бессонную ночь. Казнила сама себя за то, что оказалась слабее своих инстинктов. Переспала с боссом, поддавшись настроению. Подумаешь, чуть под машину не попала. Ну и что? Боже, кто бы мог подумать, что она на это способна. Конечно, это незабываемый и ценный опыт, но вот что делать с ним дальше? Ведь скоро придет сам соблазнитель и придется работать с ним вместе. Как вести себя в его присутствии? Как относиться к его распоряжениям? И главное — что сказать ему?
Какая-то глупейшая ситуация, и даже не с кем посоветоваться, да и вообще, хотя бы чисто по-женски поделиться. Какие варианты поведения она может сама для себя подобрать? Пока Роберт еще не появился, надо хладнокровно подумать. Правда, вчера из этого ничего путного не получилось. Ни одна разумная идея в голову так и не пришла. Все время какой-то экстремизм и экзальтация, на полюсах и крайностях. Или немедленно положить ему на стол заявление об увольнении, или еще раз отдаться прямо в кабинете. И никаких промежуточных вариантов и полутонов. Сплошное самоедство, глупое и никому не нужное. Зря она все-таки себя так взвинчивает. Мало ли, какие могут быть причины у него для молчания? Да и вообще, это же не конец света. Чего уж так убиваться?
Конечно, жаль, что так получилось, но ничего уже не поделаешь. Прошлое не вернешь, время движется только вперед. Какой смысл казнить себя за содеянное. Надо смотреть вперед и думать о том, как выкрутиться из этой ситуации с наименьшими потерями. Какой смысл переживать, мусоля одно и то же? Лучше заняться планированием будущего и готовиться психологически к встрече. К тому, как посмотреть прямо в эти прекрасные, но лживые глаза, и сказать ему все, что она о нем думает. И потом расстаться. Навсегда. Или, может быть, вообще ничего не говорить? Просто положить на стол заявление, не дав ему сказать что-то в свое оправдание. Лучше даже небрежно швырнуть на стол и исчезнуть навсегда, вычеркнув его из своей памяти и своей жизни.
Она поймала себя на том, что уже несколько раз проговорила одну и ту же фразу из своего, будущего сольного выступления, как бы отрабатывая звучность голосовых модуляций и жесткость выражений. Так. Чтобы ему было побольнее и саднило в душе незаживающей раной всю его оставшуюся жизнь.
Дверь в кабинет открылась. Кристина вздрогнула, но вместо Роберта на пороге появилась ее секретарша, Фрида Вонг. Возбужденная и прямо с порога обрушившая на Кристину поток речи.
— Здравствуй, Кристина. Хорошо, что ты уже пришла. Ты слышала новости?
— Какие?
— О том, что случилось с нашим Большим Боссом. С Робертом Эштоном.
Кристина похолодела, чувствуя, как немеют пальцы и сжимается сердце.
— А что с ним?
— Да не так страшно, как сообщили вначале, — радостно затараторила Фрида, явно наслаждаясь тем, что является носителем столь злободневной информации, да еще незнакомой другим. - Но все равно неприятно. Я не стала тебе вчера звонить. Не хотела тебя волновать раньше времени. И правильно сделала. Сегодня с утра сама позвонила в госпиталь, уточнила его состояние.
— В госпиталь? Ради Бога, Фрида, ты объяснишь наконец в чем дело?!
— Я это и пытаюсь сделать. Не прерывай меня, пожалуйста. Он поехал вчера на стройку. Я, кстати, думала, что ты тоже отправилась с ним. Но тебя там не оказалось.
— Я была дома, — помертвевшими губами пояснила Кристина. - У меня был выходной. С разрешения мистера Эштона.
— Ну я так и подумала. Там он полез зачем-то на строительные леса. А после дождя доски размокли, да еще грязь на ногах. Вот он и поскользнулся. Упал с большой высоты и мог бы разбиться. Но, к счастью, во время падения зацепился за что-то пиджаком. Хороший пиджак оказался, выдержал и смягчил падение. Но все же несколько травм получил. Не смертельных. — Рассказчица вновь улыбнулась. - В общем, я думаю, что надо тебе его навестить, выяснить, как и что и чем ему можно помочь.
— Спасибо за добрый совет, - угрюмо поблагодарила Кристина, лихорадочно раздумывая над тем, что надо предпринять в первую очередь.
Боже, какая же она дура! Разве можно так плохо думать об этом человеке. После всего того, что было между ними. Он там лежит изломанный, на больничной кровати. Страдает. Один-одинешенек, в чужом городе, в чужой стране. Ни одного близкого человека рядом. А она тут придумывает невесть что, запугивает себя всякими страшилками для маленьких девочек и льет напрасно пустые слезы. Фрида права. Надо немедленно поехать к нему и все выяснить. Кстати, надо бы и его матери сообщить. Или нет, лучше вначале с ним по этому поводу посоветоваться. Родителей надо беречь. Зачем их раньше времени расстраивать.
И странно все же, что ей никто не позвонил домой. Впрочем, с какой стати? Наверное, простая женская зависть коллег. Как же, новая фаворитка Большого Босса. Учитывая его репутацию, видимо, предполагают, что между ними что-то есть. И они совершенно правы. Еще как есть.