Анголос пристально глядел на Джорджи.
— Никогда! — воскликнул он. — Никогда этого не будет!
Джорджи в изумлении смотрела на Анголоса.
— Я не понимаю.
— Сейчас увидишь.
Джорджи была потрясена, когда Анголос начал медленно рвать конверт на мелкие кусочки, а потом бросил их в воздух.
— Ты с ума сошел? — спросила она ошеломленно. — Ты же специально приехал, чтобы отдать мне документы?
— Я не собирался... — Анголос замолчал.
— Не собирался что? — переспросила Джорджи.
— Мы не будем разводиться, — сказал он твердо.
Джорджи прижала ладони ко лбу. От всего происходящего у нее разболелась голова.
— Но ты же приехал сюда, чтобы... И я хочу развестись! — заявила она скорее из упрямства, чем от желания разорвать с ним всякую связь.
— Это плохо.
— Ты требовал развода.
— Ты ходила на прием к Полу?
Джорджи не хотелось творить сейчас о его друге.
— Так вот откуда ты узнал, что мы здесь.
Анголос молча склонил голову.
— Ради бога, что ты так смотришь на меня? Умоляю, только не молчи — скажи что- нибудь.
— Что ты хочешь от меня услышать? — спросил Анголос,
— Почему что Полу взбрело в голову обсуждать меня с тобой? — спросила она. — Он не имел на это права, он же давал клятву Гиппократа, значит, не может обсуждать своих пациентов с кем бы то ни было.
Анголос жестом прервал ее речь.
— Я твой муж.
— Только формально. По документам. Их остатки уже поглотил океан. Но даже если бы мы жили вместе, у тебя все равно не было бы права знать медицинские подробности моей жизни.
— Он не рассказывал мне ничего подобного, — оборвал ее Анголос. — Он сказал только, что у меня есть сын.
Джорджи рисовала на песке непонятные фигуры.
— Разве это новость?..
— Для меня — да.
— Как ты можешь так говорить?!
Анголос пропустил мимо ушей ее вопрос.
— Теперь я уверен, что Никки от меня. Очевидно, все должно измениться.
Она подняла на него глаза.
— Мне не нравятся здесь слова «должно» и «измениться».
— Не прикидывайся, Джорджетт, ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю.
— Даже не догадываюсь.
— Тогда скажу прямо: мы будем жить одной семьей.
Она ослышалась?
— У меня уже есть семья. Мне больше никто не нужен, — пробормотала она.
— Семья предполагает наличие обоих родителей. Ты н Никки поедете со мной в Грецию, и там мы будем жить одной семьей.
Хриплый смешок вырвался из ее груди.
— Ты, конечно, стал ответственней относиться к жизни, но не говори глупостей, Анголос! Чтобы я снова жила с тобой?.. Если тебе и удастся привезти меня в Грецию, так только в смирительной рубашке!
Анголос взял ее руку в свою. У Джорджи предательски задрожали колени. Другой рукой он погладил ее по голове.
— Успокойся.
— Заткнись! — прошипела она.
Анголос лишь улыбнулся.
— Ты должна взвесить все «за» и «против». Подумай хорошенько, я уверен, в конце концов, ты поймешь, что так будет лучше для всех, — попросил Анголос, не обращая внимания на ее попытки вырваться. — Родители должны уступать друг другу.
Потрясающе!
— Неужели ты говоришь мне об этом? Ты так много знаешь о том, какими должны быть родители? Господи, дай мне сил! И мудрости! — взмолилась Джорджи.
— Ты... — Анголос не договорил. В нем закипала злость. — Можешь издеваться сколько хочешь, но это не отменяет тот факт, что ребенку нужны оба, и мать и отец.
— Могу тебя заверить, что ребенок нормально себя чувствует и с одним родителем. Я сама росла без матери, если ты помнишь.
— У тебя, кажется, была мачеха?..
Джорджи удивленно подняла брови.
— А кто сказал, что в будущем у Никки не может появиться отчим?..
Повисла напряженная тишина. Анголос пристально посмотрел Джорджи в глаза, затем улыбнулся и заявил:
— Я говорю.
Джорджи на какое-то мгновение потеряла дар речи.
— Ты что, собираешься избавляться от любого мужчины, который приблизится ко мне? Интересно.
Большего абсурда Джорджи в жизни не слышала!
— Кажется, все три года я одна воспитывала Никки. А что сделал для него ты? Ты бросил его, когда он еще не родился.
Анголос заметно побледнел.
— Я понимаю, почему ты злишься.
— Сомневаюсь, — вздохнула девушка. — И вообще, мне не нужно твое понимание. Мне вообще от тебя ничего не нужно. Ты уже сделал все, что мог. — Она посмотрела ему прямо в глаза. — Как бы я хотела, чтобы ты никогда больше не приезжал сюда!
— Ты только что решила лишить нашего сына полной семьи? Или это давно пришло тебе в голову?
— Ты сам отказался от Никки. Кроме того, ему и здесь хорошо. Зачем ему ехать в Грецию?
— Он даже не говорит на своем родном языке.
— Он родился здесь. Его родной язык — английский, — заявила Джорджи.
— Никки наполовину грек. Ему стоит только посмотреть в зеркало, чтобы убедиться в этом.
— Я не пытаюсь скрыть от него его происхождение.
— Правда?
— Да. Я никогда не вру своему сыну.
— Нашему сыну.
Джорджи проигнорировала это замечание.
— Что ты скажешь ему, когда он спросит о своем отце?
— Я... я пока не думала об этом.
— По-моему, сейчас самое время.
— Никки счастлив, — сказала Джорджи упрямо.
Анголос с минуту молчал.
— Ты знаешь, что я прав, Джорджетт. Я верю, что сейчас он счастлив. Но не могу позволить, чтобы мой сын вырос, не зная, кто его отец... — Анголос сглотнул, изо всех сил пытаясь не выдать своих чувств. — Мальчик растет в окружении одних только женщин...
— А чем тебе не угодили женщины?
Анголос улыбнулся.
— Я люблю женщин.
— Как будто я этого не знаю, — парировала Джорджи. Женщины тоже любили Анголоса. Где бы он не появился, вместе с Джорджи или без нее, они пожирали его глазами. А Джорджи при этом чувствовала себя ужасно. — Но мальчику нужен мужчина, с которого он мог бы брать пример. Ты это хочешь сказать? — спросила она.
Анголос не нашелся что ответить. Джорджи в ожидании оперлась подбородком па скрещенные пальцы рук.
— В жизни Никки достаточно мужчин, — нарушила она молчание.
Огонь вспыхнул в глазах Анголоса.
— У меня нет желания обсуждать твои любовные похождения. Такие мужчины — плохой пример для Никки.
— Знаешь, я никогда не была легкомысленной. И кого же ты предлагаешь в качестве примера для подражания? — Она удивленно посмотрела на него. — Себя? О, не смеши меня!
— У тебя есть кто-то лучше?
Она вздернула подбородок.
— А что, если да?
— Если у тебя кто-то есть, Джорджетт, то мой тебе совет — выброси из головы мысль, что он станет отцом для Никки.
Джорджи поперхнулась.
— Ты мне угрожаешь?
От его улыбки по спине ее побежали мурашки. Она с волнением ждала ответа.
— Угрозы — это для слабаков.
Джорджи вздохнула.
— Чего я точно не хочу, так это чтобы мой сын набрался от тебя повадок, свойственных мачо.
— Наш сын.
Их взгляды встретились. Никто не хотел уступать. Несколько минут они молча смотрели друг на друга. Джорджи первой нарушила тишину:
— Ты не можешь так запросто снова ворваться в мою жизнь, Анголос... — Она отвернулась, пряча выступившие на глазах слезы. — Это нечестно.
— Только дети думают, что все в жизни легко и просто, — неожиданно нежно произнес Анголос. От этой почти ласковой интонации все у нее внутри сжалось.
— Это зависит от того, что им пришлось пережить в детстве, — сказала Джорджи с грустью. — Ты забыл, что моя мама сбежала из дома, когда я была совсем крошкой.
— Я помню. Поэтому твоя бабушка была так довольна, когда мы разошлись.
— Разве это единственная причина? Бабушка любит меня. Она желает мне лучшей судьбы.
— Но ты хотя бы согласна, что ребенка лучше воспитывать в семье, где есть и мать, и отец?
— Конечно. Я же не дурочка. Мне нужно время все обдумать. Это слишком неожиданно... слишком быстро...
— Нам ведь было хорошо вместе...
Ее глаза округлились. Джорджи почувствовала злость.
— Так хорошо, что ты выставил меня из дома.
Не выдержав ее возмущенного взгляда, Анголос закрыл глаза.
— Я не испытываю чувства гордости за...
— Да плевать мне на твою драгоценную гордость! — вспыхнула Джорджи. — Ты отказался от нашего малыша... а теперь хочешь, чтобы мы жили одной семьей. Очень умно! А через год или даже через неделю ты захочешь чего-нибудь еще. Неужели ты думаешь, что я отдам свое будущее и будущее своего сына в руки человека, который сам не знает, чего хочет?!
— В своем желании я уверен на сто процентов.
От его чувственного голоса у Джорджи голова пошла кругом.
— Да, ты всегда все делаешь по-своему, — пробормотала она, не глядя на него.
— Я хочу, чтобы мы снова жили вместе, и знаешь, мне кажется, ты хочешь того же.
Джорджи посмотрела ему в лицо.
— Четыре года назад я именно этого и хотела. Назови мне хотя бы одну убедительную причину, почему я должна тебе верить. Ты ведь так и не сказал, почему бросил меня! Ты просто пожал плечами и усмехнулся!
Анголос молчал.
— Я только хочу знать — ПОЧЕМУ?
— Ну, во-первых, я знал, что ты спишь с кем-то еще, кроме меня.
— Опять ты за свое, — произнесла она со вздохом.
— У меня есть доказательства, — сказал Анголос.
— Хотела бы я на них посмотреть!
— Что ж, я предоставлю тебе доказательства, — произнес он. — Ты была не слишком-то осторожна.
— Анголос, я не буду тебя слушать, пока ты не назовешь мне истинную причину, почему ты отказался от собственного ребенка.
Их взгляды встретились.
— Вообще-то я думал, что ты собиралась услышать доказательства твоих измен. Конечно, в этом есть и моя вина. Я так часто оставлял тебя одну.
— Значит, ты решил простить меня, да?! Если ты был так уверен, что у меня есть другой, мог бы выяснить, кто он, и встретиться с ним один на один.
Анголос победно улыбнулся.
— Ты не думаешь, что так я и сделал? — спросил он, но в ответ услышал совсем не то, что ожидал.
— Какова истинная причина? Ребенок не входил тогда в твои планы, я права? Не знаю, что изменилось, но сейчас ты вдруг решил...
Анголос приложил палец к ее губам и покачал головой.
— Боже, — прошептал он с выражением боли. — Я знал, что у меня не может быть детей.