Хоть на следующий день было дохренища пар, и прям с самого утра, но всё-таки нашёл время вечерком забежать к Сахарихе. Жаль, с пустыми руками — ничего не захватил. На речке не было нормальных магазинов, и всё приходилось таскать с города. Однако Сахариха понимала это прекрасно, да и в целом была чужда таких условностей, что «в гости не с пустыми руками». Ну, получилось так, чё теперь…
Сахара дома ещё не было — походу, в картишки играл с блатными, поэтому Светка встретила его одна. В своём любимом розовом халатике, едва доходящем до верхней трети бедра, и босиком. Открыв дверь, подтащила к себе, и сладко поцеловала, а потом глянула снизу лукавым зелёным глазом. Жека сколько не мутил с ней, так и не мог догадаться, что означает этот взгляд — то ли напакостит, защекотив под мышками, и захихикав, убежит вприпрыжку, то ли поцелует взасос, и даст поцеловать груди. Сахариха была абсолютно непредсказуема. Этим и привлекала, неудержимо и страстно. Вот встречался он с Мариной. Да. Хорошая, милая, романтичная девушка. Наверняка будет хорошей матерью и женой. Но… Такой как Светка ей не стать никогда. И даже такой как Пуща.
— Извини Свет, дела были… Кооператив. То да сё…
— Я понимаю, — коротко ответила она, и прижалась поплотнее, обняв тонкими руками плечи Жеки.
Иногда он думал, знает ли она, чем занимается её брат. Что возможно, у него уже целое персональное кладбище. Как она относится к этому. Но тут же догадывался, что конечно знает. И ей абсолютно без разницы — ведь она-то хорошая.
Сахариха поставила Лику Стар на своей «Соньке» и завалилась на кровать, красиво вытянув стройные длинные ножки. Лукаво смотрела на Жеку, сжимая и разжимая пальчики ног. Время пролетело быстро…
Дома мать в панике. Сестрёнку захотели отдать в музыкальную школу на класс фортепиано.
— А чё не на гитару? — недоумённо спросил Жека. Казалось ему что гитаристкой можно и группу свою замутить, да и в целом она посовременнее, чем эти рояли. Но мать, несмотря на деревенское происхождение, была большой поклонницей высокой культуры. Сама в молодости пела в заводском хоре при ДК, любила смотреть по телевизору фигурное катание, слушать классические концерты, поэтому хотела видеть дочь лишь пианисткой, без всяких компромиссов. Мечтала увидеть её по телевизору в белом платье перед белым фортепиано.
Однако чтоб учиться в классе фортепиано, нужен был свой, домашний инструмент. И где ж взять многодетной семье денег на него, если новый стоит 800 рублей, а за бэушный просят 500? Опять в рассрочку залезать?
Жека без базара отслюнявил матери тысячу. 800 на пианино, 200 колов на продукты. Мать с изумлением посмотрела на него.
— Женька… Ты чем занимаешься? Постоянно при деньгах. В дорогих вещах..
— Работаю, — коротко бросил Жека, и пошёл набивать кулаки.
В технаре, конечно, пришлось отработать пропуски. Холодильщик, Виктор Николаич, большой весельчак и балагур, ни в какую не хотел брать деньги. Чисто в воспитательных целях. Прогулял — отработай.
— И чё делать? — спросил Жека.
— Берёшь ведро. Вон там, в углу. Швабру, тряпку. И моешь пол в кабинете после пар. Как тебе такая отработка, Соловьёв?
— Нормально, — пожал плечами Жека. И в самом деле, нормально. Чё такого-то…. В деревне чё только не приходилось делать… И мыть всё подряд.
Поднял стулья на парты. Принёс воды. Намотал тряпку на швабру, и по-молодецки за 10 минут всё помыл. Вылил грязную воду из ведра, сполоснул тряпку, повешал на ведро сушиться. Вытер руки о шторы, надеясь, что никто не заметит. Ага… Где там…
— Соловьёв! Ты дома так же делаешь? — раздался насмешливый голос Риммы Эдуардовны. Скрестив руки на невысокой груди, она стояла в обтягивающем багровом платье. Таким же как лак на ногтях рук и ног. Накрашенные карие глаза из-под кудрявых волос смотрелись эффектно. Этакая Кармен композитора Бизе. Не хватало только карминной розы в волосах.
Римма Эдуардовна закрыла дверь на ключ, подошла к Жеке, и сняла платье через голову. Как змея сбрасывает шкуру. Она была абсолютно голая, даже без трусиков. Какая она высокая, худая и стройная! Небольшие груди мягкие и нежные, коричневые соски торчат как виноградинки… Жека подошёл, засосал в губы, а потом поднял на руки. Время пролетело быстро…
Римма Эдуардовна оказалась горячей штучкой. Потомственная интеллигентка как будто застряла в русском серебряном веке. Сейчас то Жека понял, что живёт она не в свое время. Ей бы жить в начале 20 века. Гулять и сношаться с Маяковским, и мощной когортой русских поэтов и художников — декадентов и символистов. Она была как босоножка Айседора Дункан, чудом попавшая в поздний СССР, маявшаяся в нём среди чопорной публики, но расцветшая в наступившую эпоху бесстыдства.
— А ты хорош, Соловьев, — насмешливо сказала она, надевая своё платье на обнажённое тело, потом подойдя к Жеке, и касаясь его щеки нежной длиннопалой интеллигентской ладошкой. — Милый мой юноша.
После технаря опять зашёл в тир, и стрелял долго, даже до какого — то остервенения, пока Михалыч, наблюдающий, охотник старой советской закваски не подошёл, и не похлопал по плечу.
— Женя! Ты всё мишени издырявил уже! Тебе нечему учиться — белку в глаз бить будешь.
Дома наскоро сделал уроки, сходил за газетами до ящика, принес целый ворох, но первым делом заглянул в «Н-ий рабочий». И как оказалось, не напрасно. На передовице была большая статья об очередной бандитской разборке. На удивление, Жека не нашел никакого упоминания о нападении на директора шахты. Написали лишь что недалеко от дорога произошла перестрелка между бандитскими группировками, в ходе которой были убиты два человека. Тут Жека усмехнулся. Милиция проводит расследование, и несомненно, найдет преступников.
Очевидно, что настоящее событие, власти скрыли. Или просто не знали. Надо поговорить со Славяном.
Славян зависал на базе. В деловом костюме, галстуке и очках. И выглядел как советский служащий средней руки, молодой, да ранний.
— Чай, кофе? — предложил он. — Сам только недавно приехал.
— Чё там у вас?
— Ничего, — заверил Славян. — Директор не стал заяву в мусарню писать. Знает что бесполезно, да и я ему не советовал. Если б написал, у меня щас проблемы были бы, на тему, где мы стволы взяли. Врать бы пришлось. Могли и работу тормознуть. Тогда бы точно чувак без защиты остался.
— Надо с Шамилем вопрос решать, — мрачно заявил Жека. — Не даст он нам жизни. Валить его надо, и всю кодлу его. Мы кстати видели, кто семафорил ему с той шахтной конторки. Плюгавый такой мужичонка с длинным рылом как у крысы, со второго этажа конторы.
— Это наверное, заместитель директора, Бекзот, или как-то так. Директор подозревает, что копают под него. Вчера разоткровенничался, когда я спросил, кто пасёт его. Походу шамилевские шахту хотят отжать. Бекзот директору кооператив предложил открыть, и весь уголь через него гнать. Бабло себе. Он отказался. Потому что как директор предприятия не может быть председателем кооператива на его территории. Всё деньги через Бекзота и мафию шли бы.
— А тема- то здравая, как ни крути… — задумался Жека. — Жаль, что не наша.
— Куда ты полезешь там, братан! — рассмеялся Славян. — Там порвут как тузик грелку. Это же мафия! Против кого ты попрешь? Что делать будешь?
— Делать… В первую очередь разобраться с этим Бекзотом. Узнать, кто за ним стоит. Где живут. Сколько их. Не на рынке же Шамиля валить будем.
— Сёдня поедем?
— Не знаю. Где его искать- то Бекзота этого? До конца дня время всего ничего. Надо бы узнать — где он трётся, на чем ездит, где живёт.
— Директор опять заказал сегодня встретить, и после работы домой сопроводить, а утром опять увезти на работу. Езжай ты. Я уже сутки считай отдежурил. Спать охота, звиздец. А послать некого. Не пацанов же. Дело серьезное. Надо самим разрулить. На Митяя надежды нет. Он кооператоров поехал охранять у завода.
Жека посмотрел на часы. Время три. Нормально.
— Звони Кроту. Поеду я. Только мамке скажу, что не приду по работе, а то волноваться будет.
Через полчаса уже ехали опять в Берёзки. Девятка летела по заснеженной дороге, оставляя позади леса и горы. Вот и место вчерашнего нападения бандитов. Машины уже убрали, и ничего не напоминало о вчерашней бойне.
— Словно так и надо, — усмехнулся Жека. — Короче, сделаем так. Я директора охранять буду, как положено по договору, а ты за тем хмырем проследи, который вчера пялился на нас. Помнишь? Где живёт, куда ездит, чё делает. Сейчас после работы прямо проследи, а потом домой езжай. Завтра я директора на работу провожу, и приедешь за мной.
— Так точно, товарищ командир, — шутливо отсалютовал Крот.
Доехали до конторы шахты, Жека пошёл в здание, а Крот пристроился поодаль, чтоб сильно не маячить. В окне второго этажа, откуда вчера наблюдал Бекзот, сейчас никого не было.
На вахте сидел пожилой мужик в своей форме и берете — из вневедомственной охраны шахты. Что мог сделать этот пенсионер, если на шахту ворвались бы бандиты? Да ничего. У него даже дубинки нет, не говоря уж про оружие. Разве что позвонить по телефону в милицию…
— Я из охранного кооператива «Удар». Прибыл для сопровождения директора шахты, — объявил Жека. — Где подождать можно?
— А вот тут. На лавочке, — охранник показал рукой на дермантиновую скамеечку напротив себя. — Хотите, так можете к кабинету пройти. Это там, на втором этаже
— Неее… Я здесь подожду, — отказался Жека, и присел на лавку.
Через несколько минут подали машину, и по шуму двигателя Жека понял, что это директорский Патруль. Вскоре появился и сам директор. Он с удивлением посмотрел на Жеку, явно узнавая его.
— Здравствуйте? Вы охранник?
— Я. Звать Евгений. Сейчас я посмотрю что снаружи, и дам знак выходить.
Жека выглянул, и осмотрел обстановку на улице. Вроде нормально. Прямо перед дверью директорский джип. Чисто.
— Выходите, пожалуйста, всё хорошо, — доложил Жека, и занял место между дверями машины и конторы. Директор быстро вышел, сел в Патруль на заднее сиденье. Дипломат положил рядом с собой. Жека огляделся, и захлопнул дверь. Сам сел на первое сиденье, рядом с водителем, молодым парнем лет 25-ти, в дублёнке и костюме под ней..
— Саша, сегодня никуда не поедем. Езжай сразу домой, на Ленина, — распорядился директор.
— Хорошо, Михаил Андреевич, — услужливо ответил водитель, и тронулся площадки у конторы. Проехал мимо вишнёвой девятки Крота, казалось, спавшего, но Жека увидел, что он внимательно следит за обстановкой.
Ехать недолго. Жил директор в центре города Берёзки. И мамо собой, не в обычной панельке, а в доме стиля сталинский ампир. Хоть город и рабочий, были в нем и такие здания, где квартировала партийная и горисполкомовская верхушка, директора и главные инженера шахт. А теперь ещё кооператоры и крутые.
В Н-ке таких домов был целый Центральный район. Огромные 6 и 7 этажки целыми ансамблями наполняли его. С колоннами, арками, эркерами, балюстрадами. С часами на башенках. В Берёзках дома были попроще, но считались тоже элитными. С громадными квартирами и потолками с гипсовой лепниной.
Директор шахты жил на втором этаже, как и положено уважаемому человеку, в большой 4 комнатной квартире. Жека никогда не видел, как живут руководители предприятий. Он был у Сахара. Для советского времени авторитет жил офигенно круто и богато. Импортная теле и видеотехника, аудиоаппаратура высшего класса, дорогая мебель, одежда, средства гигиены, продукты, дорогая машина. На большее Сахару не хватало ума, да и было не нужно. Стал бы вот он коллекционировать старинные книги, иконы, картины? Да ни за что. Сахару нужен был лишь уровень ништяков, известный каждому. Директор шахты был не такой. Его квартира напоминала музей.
Обстановка выполнена в античном стиле. Колонны, портики, безрукие статуи баб. Огромные амфоры, блюда, висящие на стене. Много картин, фресок. Бархатные багровые портьеры с золотыми кисточками на концах. На полу паркет.
Директор переобулся в домашние тапочки, взял дипломат, и пошёл в глубь квартиры, но потом развернулся, как будто вспомнив, что привел с собой охранника.
— Можете присесть в комнате для прислуги. Ваш коллега обитал там же, пока дежурил. Комната сразу у двери.
Жека открыл дверь комнаты для прислуги, и офигел — обстановка лучше, чем у них дома. Ковры на стенах и на полу, а где не ковры, там обои и паркет. Люстра хрустальная. Кровать, накрытая импортным пледом, кресло, телик в углу. Отдельный от господского туалет и ванная. Да здесь жить можно!
Жека сел в кресло и расслабился. Но тут в коридоре послышался приятный женский голос.
— Илюша, ты как учудишь, так учудишь… Нельзя же так… Человек же живой!
Хоть дверь была и открыта, в неё постучала изящная женская рука.
— К вам можно, молодой человек?
Не успел Жека ответить, как в комнату, цокая каблучками по полу, вошла красивая женщина лет 40-ка. Была она одета в строгое чёрное платье с кружевным воротничком. На платье жемчужная брошь. На ногах черные туфельки и колготки. В руках поднос с дымящейся чашкой чая и блюдом с тремя ватрушками.
— Вы извините, молодой человек, Илья Александрович совсем забыл про вас. Вы наверное кушать хотите. Вот вам лёгкая закуска. Ужин позже Елена Сергеевна принесёт.
— Спасибо, — неловко поблагодарил Жека. Был он не в своей тарелке, и конечно, слегка смущён.
— Если что-то надо, не стесняйтесь.
Мило улыбнувшись, женщина ушла, цокая каблучками по паркету. «Нифига, они ещё и в обуви ходят по дому. Наверное и к обеду переодеваются» — подумал Жека.
Чай хорош. Похоже, импортный, да и ватрушки неплохие. Закусил, потом включил от нечего делать небольшой черной белый телевизор, да так и уснул под его бубнёж. Разбудило чье-то прикосновение. Открыв глаза увидел небольшого роста девушку в длинном черном платье и белом переднике. Светлые волосы туго зачёсаны назад, и сколоты заколкой в аккуратный хвост. Ни грамма косметики на миловидном лице. Неужели служанка? В СССР?
— Я вам ужин принесла, — мило улыбнувшись сказала девушка и показала на разнос, где стояла тарелка с дымящимися пельменями и стаканом сока. Запах такой, что желудок свело.
— Ешьте, ешьте, не стесняйтесь! — улыбнулась девушка. — Только отвернитесь пожалуйста, мне переодеться надо.
Пока Жека наяривал пельмени, девушка переоделась в брючки и свитер, умылась, и села передохнуть перед дорогой.
Жека по быстрому заглотил пельмени, и думал, куда бы девать тарелку, но девушка успокоила его.
— Ничего, ничего, не переживайте. Оставьте здесь. Я завтра помою.
— Как звать тебя? Ты служанка что ли? — с любопытством спросил Жека.
— Меня Лена звать. Нет, я не служанка, а надомная работница, — рассмеялась девушка. — В СССР прислуги нет. А какая разница, где работаешь, у себя дома, или где ещё… Ночевать я здесь не остаюсь. Прихожу к 8, ухожу в 6. Готовлю, стираю, убираю. Мне нравится. Платят хорошо. У нас в Берёзках такой работы считай что и нет.
— Меня Жека звать. Я охранник. Буду тут до утра. Потом шефа на работу отправлю.
— Ну вот и познакомились, — снова засмеялась Лена, потом встала и накинула дублёнку. — Ладно. Мне пора. До свидания, Женя! Илья Александрович рано уезжает, так что когда я прийду, вас уже не будет наверное.
— Пока! — улыбнулся Жека. Какая приятная девушка!
Делать нефиг, время тянулось медленно. Выключил свет. Посмотрел по телеку «Время», потом «Прожектор перестройки». Вечером началась «Песня- 90». И под неё уснул, прямо в кресле.
Проснулся ночью, от чьего лёгкого прикосновения. Чья-то рука гладила его по волосам, потом по плечам.
— Какой ты сильный, — прошептал нежный женский голос. — Тело словно железное.
Перед ним стояла хозяйка в черном шёлковом халате, расшитом драконами. Жека коснулся халата. Шёлк. А под ним упругое тело 40 — летней женщины. Неспроста же она пришла сюда?
Жека обхватил её за тонкую талию, и посадил к себе на колени. Зарылся лицом в распущенные волосы, коснулся губами нежной шеи. Хозяйка вздохнула и поцеловала его в щеку, но Жека коснулся губ и смачно засосал их, сжал тяжёлые груди.
Ночь, казавшаяся бесконечной, превратилась в сказку…