Но хуже всего то, что ей это очень понравилось. Или могло бы понравиться, если бы она не переживала так сильно.
* * *
– А вы уверены, что с Джимом всё в порядке? – спросил Ники у Гэйба в третий раз.
– Да. Всё выглядело хуже, чем оказалось на самом деле. Просто синяк, не более. Самым важным делом было отмыть нос от всей этой грязи. Раны могут загноиться, если оставить их грязными, – Гэйб закончил привязывать ремнями сумку к спине Трояна. – Ты не волновался из-за того, что я оставил тебя здесь?
– Нет, – ответил мальчик. – Здесь же видно на несколько миль кругом. Я могу видеть море и тропу, и никто не сможет подкрасться незаметно и схватить меня. Я увидел, что вы приближаетесь, задолго до того, как вы оказались тут.
Гэйб нахмурился, глядя на малыша.
– Ты переживаешь из-за людей, которые могут схватить тебя?
– Да, конечно, – Ники сказал об этом так, словно в этом не было абсолютно ничего необычного.
– А кто-нибудь раньше уже пытался это сделать?
– Да.
– В самом деле? – значит, у мамы Ники всё же были причины для беспокойства.
– Как вы получили этот шрам? – мальчик показал на ухо Гэйба.
Ренфру невольно дотронулся до тонкой, светлой линии, которая проходила вдоль подбородка и заканчивалась на разрезанной мочке уха.
– Штык.
– Если бы вас ударили чуть пониже, то могли бы убить, – сказал Ники с детской непосредственностью.
– Да, или отрезали бы ухо совсем, – согласился Гэйб. – Я счастливо отделался.
– У мамы тоже есть такой разрез на ухе.
– Что? – Ренфру уставился на мальчика. Он ничего не заметил. Её волосы свободно спадали на плечи, скрывая уши. – Как это случилось?
– Кто-то разорвал ей ухо.
– На твою маму напали?
Ники кивнул, нахмурившись.
– Я не уверен, могу ли рассказывать об этом в Англии, – он закусил губу. – Наверное, мне не следовало вам говорить и о плохих людях. Дело в том, что я не уверен, о чём мне можно рассказывать, а о чём нет.
– Я не скажу ни единой живой душе, – Гэйб проверил седло, напустив на себя равнодушный вид.
Мальчик подумал немного, а затем, очевидно, решив, что всё же ему можно в этом признаться, продолжил:
– Позже мама сказала мне, что это были всего лишь воры, позарившиеся на её серьги… Одной из них и разорвали ухо. Было много крови. Но мама сказала, что ей совсем не больно.
«Мама солгала», – подумал Гэбриэл, и его заинтересовало, где же в это время находился «папа».
– Но я думаю, что она так поступила, чтобы я не переживал за неё. Иногда мама так делает.
Брови Гэйба поползли вверх. Такой маленький, но такой чуткий мальчуган.
Ники вертел в руках поводья, которые держал. Он бросил на Ренфру быстрый серьёзный взгляд.
– Ещё я не думаю, что те мужчины были ворами.
– Нет?
Мальчик отрицательно покачал головой.
– Они приходили за мной. Только мама остановила их.
– А раньше такое случалось? – задал вопрос Гэйб.
– Да, однажды меня похитили, на целых три дня, но вернули домой. На самом деле, я этого не помню: я тогда был маленький, – Ники пожал плечами. – За мной всегда охотятся какие-то люди.
– А сейчас они тебя ищут? – тихим голосом поинтересовался Гэбриэл. Определённо, это объясняло многое из того, что его озадачивало.
Мальчик ссутулился, опустив свои худые плечи.
– Мы не знаем. Мама надеется, что нет. Вот почему… – Ники закусил губу.
– Вот почему вы прибыли в Англию, – закончил за него Гэйб. «И почему она была такой подозрительной по отношению ко мне прошлым вечером», – подумал он. – Что ж, я не знаю, кто эти люди, Ники, но обещаю тебе следующее: если они явятся за тобой и твоей мамой, я сделаю всё возможное, чтобы остановить их, – и добавил: – Видишь ли, у меня хорошо получается иметь дело с плохими людьми. Последние восемь лет я был солдатом на войне.
Ребёнок посмотрел на него долгим, изучающим взглядом, затем кивнул, словно был удовлетворён услышанным.
Гэйб сел на лошадь и, снова раскачав Ники, усадил его перед собой.
– Пора возвращаться, – сказал он. – Твоя мама беспокоится за тебя.
– Хорошо, а ещё я должен проведать Джима.
Они тронулись, поехав шагом. Тропа меж скал была слишком скользкой от грязи, чтобы ехать быстрее.
Ники нахмурился.
– Я ведь поступил неправильно, да? Ударив его камнем?
– Да, – согласился Гэбриэл. – Зачем ты это сделал?
– Ну, он не дрался, как джентльмены в моей стране, а избивал меня, тогда я вспомнил, как вы говорили маме зажать в руке камень и ударить в нос, а вы джентльмен, поэтому я подумал, что именно так дерутся в Англии, – заключил мальчик.
– Это не так, – с сочувствием ответил Гэйб. – Я говорил твоей маме поступить так, потому что леди не следует никогда оказываться в подобном положении, чтобы быть вынужденной драться, и она меньше и слабее, чем большинство мужчин, поэтому не должна подчиняться правилам джентльменов.