– Нет, только не камнем. Но то, что ты дрался, чтобы защитить вещи своей мамы, не было неправильным. И, если тот парнишка дрался не по правилам, твой поступок можно понять. Но ты не должен его за это винить: Джима не обучали драться, как джентльмена.
Ники поразмышлял над этим.
– Я не уверен, как должен поступить – нужно ли мне извиниться перед ним или нет.
– А что хочешь сделать ты?
– Папа всегда говорил, что не следует никогда просить прощения у того, кто ниже тебя по происхождению. А Джим ведь деревенщина, так ведь?
– Мы в Англии больше не употребляем слово «деревенщина», – поправил Гэбриэл мальчика. – Но Джим, вероятно, сын бедного рыбака.
– Так что папа сказал бы, что я не должен извиняться, – Ники вздохнул. – Но мама говорит, что, если я поступаю неправильно, всегда следует просить прощения, не имеет значения, у кого. Но мама ведь леди, а леди отличаются от мужчин.
– Несомненно, – согласился Гэйб.
– Конечно, я всегда слушался папу, но иногда у меня появлялось неприятное ощущение вот здесь, – мальчик положил руку на грудь.
– Ясно, – отозвался Гэбриэл. – Этот вопрос не связан ни с мамой, ни с папой, верно? Так что ты думаешь о том, что нужно сделать?
На секунду Ники задумался.
– Я жалею, что ударил Джима и разбил ему нос, и что не дрался с ним, как полагается джентльмену.
Гэйб кивнул.
– Мне бы хотелось снова поговорить с Джимом. Может быть, он и дер… сын бедного рыбака, но он интересный мальчик, – Ники посмотрел на Гэйба снизу вверх. – Я не хочу, чтобы он продолжал сердиться на меня.
– Значит, тебе следует извиниться, чтобы вы смогли стать друзьями, да?
Мальчик подумал над этим.
– Нет, я попрошу прощения потому, что поступил неправильно, – решил он.
– А если бы Джим тебе не понравился? Ты бы всё-таки извинился?
Ники задумался.
– Я полагаю, что всё равно извинился бы, но это было бы не так просто, потому что, если бы он был моим врагом, то почувствовал бы своё превосходство.
Гэйб кивнул.
– Что важнее: что о тебе думает враг, или что ты думаешь о самом себе?
– Хороший вопрос, – задумчиво произнёс малыш. – Мнение моего врага для меня ничего не значит. Вы правы, сэр.
Некоторое время они ехали молча.
– Сэр, это был очень хороший разговор. Спасибо, – торжественно заявил мальчонка.
Гэйб взъерошил волосы Ники.
– Мне он тоже понравился. Ты добрый мальчик, Ники. Неудивительно, что твоя мама гордится тобой. А сейчас давай поскачем чуть быстрее?
– Да, пожалуйста, и помчимся, как ветер, – твёрдо сказал малыш.
И они помчались, как ветер, и Ники вцепился Гэбриэлу в запястья и всё просил его скакать быстрее, быстрее, быстрее!
Наконец, Ренфру решил, что Трояну уже довольно, и замедлил темп до лёгкого галопа.
– Это было великолепно! – воскликнул мальчик. – Раньше я не понимал, что катание верхом может быть похоже на полёт!
Теперь Ники сидел на коне намного свободнее, инстинктивно реагируя на движения Трояна. Гэйб был уверен, что если взять подходящее седло и несколько приспособлений для больной ноги мальчика, то тот сможет ездить верхом.
– В самом деле, похоже. Ты говорил, что твой отец был великолепным наездником.
– Да, самым лучшим во всей З… моей стране.
И Гэйб осторожно спросил наугад:
– Он погиб, катаясь на лошади? Перепрыгивая через забор?
– Нет, его застрелили. Говорят, это был несчастный случай, однако это неправда.
«Итак, папа мёртв», – подумал Гэбриэл.
– Неправда?
– Нет. Они охотились за ним и поймали. А сейчас ищут меня, – заключил Ники таким тоном, словно это было самым обычным делом.
– Понятно. А сколько прошло времени с тех пор?
На секунду мальчик задумался.
– Больше года. Папу убили за месяц до моего дня рождения. Мне тогда даже не было семи лет.
– Ясно, – Гэйб помолчал немного. Выходит, мальчику действительно грозит опасность. Гэбриэлу придётся извиниться перед мамой Ники.
– А у мамы есть другое имя, кроме «мама»?
Ники засмеялся.
– Конечно. Папа называл её Каролина, но дедушка всегда звал маму Калли.
Следующие несколько миль Гэйб ехал молча, далеко уносясь своими мыслями.
Её зовут Калли. И она вдова. Уже больше года.