Единственным человеком, которого Калли узнала среди гостей со стороны жениха, был мистер Нэш Ренфру, который стоял рядом с высоким неулыбчивым мужчиной. Родственник Гэйба смотрел на неё холодно, оценивающе, такими же глазами, как у всех Ренфру; без сомнения, это был переставший поддерживать с Гэбриэлом отношения старший брат, граф.
Её заинтересовало, кем были те немногочисленные приглашённые, которые сидели на стороне невесты, и, когда Калли поравнялась с их скамьями, эти гости повернулись, чтобы взглянуть на неё. Она почувствовала комок в горле, увидев их лица. Мистер Рэмси, мистер Риптон и мистер Делани стояли вместе – лучшие друзья жениха, показывавшие всем, что невеста – член их семьи. Скамейку позади них занимали мистер и миссис Барроу, одетые в свои лучшие воскресные наряды, на голове у женщины красовалась великолепная соломенная шляпка, щедро отделанная цветами. Она радостно улыбнулась Калли и разразилась слезами. Барроу достал носовой платок и протянул жене; миссис Барроу прильнула к мужу и пыталась сдержать свои судорожные вздохи, глядя на невесту. Должно быть, это было замечательно – состоять в таком браке, любить всю жизнь.
Женщина в изумительном пурпурном тюрбане обернулась: это была леди Госфорт, прижимающая кружевной платок к глазам и улыбающаяся Калли. Она выглядела такой гордой и счастливой, словно была матерью невесты.
Рядом с леди Госфорт сидела целая группа других леди – её близких подруг. Калли узнала их лица. Она встречала этих женщин раз или два за последние несколько дней. Хотя не могла вспомнить их имён.
И, несмотря на это, вот они, эти леди, сливки светского общества, – пришли посмотреть, как она выйдет замуж, сидят на её стороне скамеек в церкви и улыбаются со слезами на глазах, глядя на невесту, словно Калли была не какой-то незнакомкой без семьи, а одной из них.
Невеста сумела послать им слабую улыбку. Глаза её наполнились слезами. Такая доброта… Они были так добры к ней…
И вот уже Калли с сыном оказались в конце прохода, где стоял он, Гэбриэл Ренфру: вытянув руку, жених смотрел на неё, ожидая, когда сможет заявить на Калли свои права.
Взгляд Гэйба ласкал её, затем он взглянул на Ники и еле заметно кивнул тому в знак одобрения. Грудь мальчика раздулась от гордости, когда он кивнул в ответ и сделал шаг назад.
На ресницах у Калли блестело всё больше слезинок. Из Гэйба получится отличный отчим. Но ведь это невозможно. Её будущее, в конечном счёте, было связано с Зиндарией, поскольку она была матерью принца. Владение, друзья и семья Гэбриэла находились здесь.
Позади жениха стоял его брат Гарри – его дружка, и выглядел он угрюмо. У Гарри тоже были глаза, как у всех Ренфру, только его были серыми, как у графа. Брат жениха поймал взгляд Ники и подмигнул мальчику. Калли почувствовала прилив благодарности оттого, что эти мужчины так легко приняли её сына.
Гэбриэл взял её дрожащую руку в свою, и они сделали шаг вперёд. Церемония венчания началась. Рука Гэбриэла была тёплой и чуть влажной. Калли взглянула на своего жениха. Не могло же такого быть, чтобы он тоже нервничал?
– Возлюбленные братья и сёстры, мы собрались здесь…
Все мысли Калли исчезли.
– Прежде всего, браком предписывается деторождение…
Дети. В этом союзе не будет детей. Брак на бумаге. Бумажные дети.
– Второе – ему было предопределено стать средством исцеления от греха и способом избегнуть прелюбодеяния…
Невеста смотрела на ладонь, которая так крепко держала её собственную: большим пальцем Гэйб поглаживал кожу Калли.
Она услышала, как Гэбриэл произносил слова своей клятвы:
– …Беру в жёны… чтобы заботиться…любить и лелеять…
Ей не хотелось этого слышать. Бумажные клятвы, лживые обещания.
А затем наступил черёд Калли повторять за священником:
– Я, Каролина Серена Луиз, беру тебя, Гэбриэл Эдвард Фитцпейн Ренфру, в свои законные мужья, чтобы заботиться отныне и впредь, на радость и горе, в богатстве и бедности, в болезни и здравии, чтобы… ммм… лелеять, и… ммм… пока смерть не разлучит нас, согласно святой Божьей воле; и в этом я даю тебе своё слово.
Священник посмотрел на неё и нахмурился. Калли так нечётко произнесла слова «любить» и «повиноваться», что их было сложно разобрать.
Она посмотрела на Гэйба с сожалением. Губы его были плотно сжаты. Калли предупредила своего жениха, что не собирается обещать любить его и подчиняться ему. И отнеслась к своим обещаниям серьёзно. Даже в клятвах на бумаге.
Однажды Калли уже исполнила своё обещание любить мужа – и это разбило её сердце; она не собиралась повторять ту же ошибку. Особенно в браке, который был всего лишь одним из ходов в шахматной партии.
Не её вина, что более сотни собравшихся здесь людей видят, в какое неловкое положение она ставит своего нового мужа. Калли не собиралась выслушивать никого, кроме Гэбриэла и священника. Невеста надеялась, что и они не будут разговорчивыми; она произнесла свои клятвы тихим голосом.
Священник молча посмотрел на жениха, в глазах его читался вопрос.
Гэйб слегка кивнул, и служитель церкви еле заметно пожал плечами, продолжая церемонию. Он быстро завершил торжественный ритуал. Калли почувствовала такое облегчение, что чуть не пропустила слова «Можете поцеловать невесту».
Гэбриэл повернулся к ней, и одно мгновение, которое, казалось, длилось вечно, смотрел на Калли со странным, напряжённым выражением лица. Затем он обнял её и приподнял, так что ноги невесты оторвались от пола, и поцеловал Калли, накрыв своими губами её рот, в присутствии зрителей. Это был поцелуй гордости, обладания, публичное предъявление своих прав, обещание.
Невеста испытала потрясение оттого, что Гэйб так целовал её – свободно, страстно – в церкви, на глазах у сотни свидетелей.
Предполагалось, что это будет фиктивная свадьба.
Или нет?
* * *
По окончании церемонии жених, как и невеста, с удивлением узнал, что все присутствующие приглашены в Элверли-Хаус на свадебный завтрак[17] – даже несмотря на то, что уже приближался вечер. Все, кроме невесты, жениха и его дружки, брата Гэйба Гарри, знали об этом. Выяснилось, что всё это организовали леди Госфорт, граф Элверли и его брат Нэш Ренфру. Они решили между собой, что необходимо пригласить на свадьбу некоторых особо влиятельных людей Лондона.
Нэш объяснил Калли, зачем это было нужно: чем больше соберётся влиятельных людей, которые смогут оказать давление на правительство против притязаний графа Антона, тем будет лучше.
Этот день был полон сюрпризов, и Калли пришлось смириться. Её план о небольшой, приватной церемонии полностью изменили, и с этим она ничего не могла сделать. Кроме того, всё это шло на пользу Ники, поэтому кто бы стал препираться или сопротивляться такому чудесному проявлению доброты?
Несколько раз Калли поймала себя на мысли, что хотела бы, чтобы всё происходящее было настоящим. От такой мысли она даже топнула ногой.
Гэйб и Гарри были в ярости оттого, что граф перехватил инициативу и исполнял роль хозяина приёма.
– Типичное надменное высокомерие, – раздражённо говорил жених Нэшу. – Скажи ему, что мне не нужна его опека, и будь я проклят, если стану танцевать под его дудку.
– Это предложение мира, Гэбриэл, – попытался убедить его Нэш. – Извинение за то, что в прошлом он был не прав.
– Мне не нужно его…
– Это публичное заявление о поддержке твоей жены. Все присутствующие в церкви придут, чтобы встретиться с принцессой.
Гэйб закрыл рот и уставился на Нэша. Чёртов скользкий дипломат. Он высказал единственно верную мысль, которая могла остановить жениха и не дать ему публично выказать графу своё пренебрежение.
Гэбриэл взглянул на Гарри, но тот только пожал плечами.
– Выбора нет, Гэйб. И ты это знаешь. Тебя обошли с фланга и победили более мощным оружием, – дружка повернулся к Нэшу и продолжил:
– Но это не значит, что я должен там присутствовать.
Гэйб крепко ухватил его за локоть.
– О нет, ты там будешь, чёрт тебя побери, Гарри. Если я должен подавить свою гордость, тебе тоже придётся это сделать.
Дружка рванулся, чтобы улизнуть, но встретившись взглядом с Гэйбом, вздохнул и смирился с судьбой.