— Еще кусочек, Трой? — Шерри кивнула в сторону шоколадного торта посередине стола. В ее добрых карих глазах затаилась тревога.
— Нет, большое спасибо, — отказался Трой. Он уже объелся. Невестка досыта накормила его разными вкусностями. — Хотя торт просто объедение. Спасибо, что пригласила.
Он встал, чтобы помочь убрать со стола, пока Зак, немного отодвинув стул, одной рукой кормил из бутылочки сына, которому исполнился один месяц и который лежал в специальной переносной кроватке на самом краю стола, а другой рукой пытался отправить в рот кусок торта.
— Последнее время ты слишком много работаешь, — выговаривала Трою Шерри. Ее короткие, прямые, каштановые волосы взметнулись вверх, когда она укоризненно покачала головой. — Зак постоянно рассказывает мне, что ты до ночи сидишь в конторе, а в свободное время в одиночку ремонтируешь дом. Вот я и решила, что неплохо бы накормить тебя хотя бы разок домашним обедом.
Трой поставил тарелки в мойку.
— Просто я беспокоюсь о деле, — сказал он.
— Беспокоишься о деле? — с изумлением переспросил Зак. — Послушай, последнее время у нас все так хорошо, что грех жаловаться. Но никакой успех не стоит стольких усилий. А когда ты не работаешь, то сидишь как сыч один дома. Тебе необходимо наладить личную жизнь. И не говори мне, что у тебя есть Пес. Собака не может заменить семью.
Трой не желал говорить о своей личной жизни. Он сосредоточился на мытье посуды. Вообще, все это время он пытался отогнать мысли об Энди, нагружая себя всякой дополнительной работой. Но ничего не помогало. Правда, его усердие было вознаграждено, и их компания получила несколько новых контрактов на грузоперевозки, так что не все его усилия пропали даром.
— Что-нибудь слышно об Энди? — спросила Шерри. Она налила воду в кофеварку.
— Нет. — Трой знал, что невестка желает ему добра, но он уже жалел, что рассказал ей и брату об Энди. Хотя он не так много им рассказал, когда вернулся из поездки домой, однако об остальном они догадались сами.
— Мне бы очень хотелось с ней познакомиться, — сказал Зак. — Может, стоит позвонить ей и назначить встречу?
Старая песня. Последние несколько недель Зак только об этом и говорит при каждом удобном случае.
Трой принялся было мыть тарелки, но Шерри быстренько прогнала его обратно в комнату.
— Я не собираюсь ей звонить, — резко сказал он брату.
— Почему нет? — Зак доел торт. Ребенок по-прежнему сосал бутылочку. — Ты же не можешь ее забыть!
Трой сердито насупился.
— Ты сам не знаешь, что говоришь.
— Прекрасно знаю, — возразил Зак. — И тебе тоже хорошо известно, о чем речь. Ты работаешь на износ в офисе, потом отправляешься домой и начинаешь перекрывать крышу, красить и Бог знает что еще делать. И все потому, что ты с ума сходишь по этой девчонке.
— Прекрати, Зак. — Трой с громким стуком отодвинул стул и встал. Услышав его резкий тон, Шерри с удивлением посмотрела на него, и Трой сразу же устыдился своей несдержанности. — Простите, — сказал он и снова сел на место. — Я немного нервничаю. — Пожалуй, это слишком мягко сказано, подумал он про себя. — Ну хорошо, признаю. Я все время думаю об Энди. И что с того?
Словно защищаясь, он скрестил на груди руки. Тут подоспел кофе, и Шерри, налив три чашки, поставила их на стол.
— Что с того? — переспросила она, сев напротив. — Трой, ты любишь ее. — Заметив, как тот мгновенно нахмурился, она поспешно продолжила, пока он не прервал ее: — Может, ты до сих пор не решился себе в этом признаться, но ты ее любишь.
— Ну, теперь мне совершенно ясно, что вы оба сошли с ума. — Трой почувствовал, как у него участился пульс, задрожали руки, а ноги сделались ватными. Неужели она права и он действительно влюбился в Энди? Погрузившись в сомнения, он сделал слишком большой глоток, обжег себе язык и чуть не выронил из рук чашку. Когда он ставил ее обратно на стол, то расплескал кофе и сразу потянулся за салфеткой, чтобы промокнуть пятно. — Этого не может быть, — сказал он, пытаясь навести хотя бы относительный порядок на столе. Ему вдруг понадобилось убедить в этом не только свою невестку, но и самого себя. — Неужели вы считаете, что я ничему не научился после истории с Джиллиан?
— Джиллиан Шмиллиан, — не удержался Зак.
— Энди не Джиллиан, — возразила Шерри.
Трой ничего не ответил.
Зак подхватил слова жены:
— Когда ты прекратишь винить Джиллиан за то, что не можешь наладить нормальные отношения ни с одной женщиной? Если проведешь весь остаток жизни в одиночестве, дуясь на весь мир, то виноват в этом будешь только ты сам, и никто другой. Перестань все валить на Джиллиан.
Трой смотрел на брата, и ему внезапно отчетливо вспомнились слова Энди в момент их расставания: «Очевидно, ты слишком много времени провел в компании собаки. Все, что ты умеешь, — так это рычать».
Неужели он действительно похож на одинокого ожесточившегося человека, который рычит на всякого, кто осмелится к нему приблизиться? Неужели он и впрямь винит других во всех своих несчастьях? Не он ли обвинял Энди в том, что она отказывается принять на себя ответственность за ситуацию, в которой оказалась, тогда как сам, похоже, поступает точно так же?
Ему вдруг стало трудно дышать. Господи, неужто он позволит своему прошлому отнять у него будущее?
— Все это не имеет значения, — резко заметил Трой, отвечая скорее самому себе, а не брату с невесткой. — В любом случае уже слишком поздно.
— Никогда не бывает слишком поздно, — возразил Зак.
На какую-то секунду в кухне наступило молчание. Затем снова заговорила Шерри:
— Трой, ты любишь эту женщину и если не признаешься ей, то будешь жалеть об этом всю оставшуюся жизнь.
Энди задником своей туфли вколотила последний гвоздь в стену, около которой стояла ее тахта, а потом аккуратно повесила на него картину — акварель с изображением сада. Отойдя немного назад, она полюбовалась на творение своих рук.
На ее лице появилась довольная улыбка. Новая квартирка была очень маленькая, зато уютная, с массой безделушек, приобретенных в комиссионных магазинчиках. Эклектично, но как раз в ее вкусе.
Прошло уже больше месяца, как Трой высадил ее у родительского дома. Мама поселилась в роскошном отеле в Вашингтоне и, похоже, не собиралась оттуда съезжать. После того как она впервые нашла в себе мужество пойти против воли мужа, ей не хотелось отступать. Энди же подыскала себе жилье, записалась в колледж, чтобы с осени начать посещать занятия, а днем работала в кафе. Впервые за всю свою жизнь она чувствовала себя совершенно самостоятельной, впервые жила так, как ей хотелось.
Правда, она не ожидала, что ей будет так одиноко. Не предполагала, что ежеминутно будет тосковать по Трою. Порой ей так его недоставало, что у нее от боли все сжималось внутри.
Она постоянно о нем думала. Те десять дней, что они провели вместе в пути, перевернули всю ее жизнь. Мало что осталось от той девушки, что убежала из церкви, страшась встретиться с жизненными трудностями лицом к лицу.
Но ей по-прежнему было страшно встретиться лицом к лицу с Троем и признаться ему в любви. Страшно при мысли о том, что он может оказаться еще одним человеком, не ответившим на ее любовь.
— Сенатор в библиотеке. Он примет вас там. — Домоправительница в накрахмаленной форме жестом указала на зал в стороне от главного фойе огромного особняка. — Сюда, пожалуйста, г-н Армстронг.
Трой пошел за ней, подумав про себя, не та ли это Гретхен, с которой Энди разговаривала по телефону в тот день, когда они были на стоянке. Домоправительница подвела его к полированной дубовой двери, постучала, а затем, приоткрыв ее, просунула голову внутрь.
— Пришел г-н Армстронг, — объявила она и распахнула дверь, чтобы пропустить Троя.
Комната была очень длинная, так что громадный письменный стол в самом дальнем конце ее напоминал трон. Вдоль стен стояли книжные шкафы с расставленными строго по ранжиру книгами в тяжелых кожаных переплетах. Трой мельком подумал, что вряд ли их кто-нибудь когда-нибудь читал, на них не было заметно ни пылинки. Они являли собой пример рукотворного совершенства — впрочем, как и все остальное, что Трой успел увидеть в этом доме.
— Спасибо, Гретхен, — сказал сенатор, и дверь за Троем тихо закрылась. Они остались вдвоем.
Сенатор Уильям Конрой IV встал навстречу Трою. Он протянул ему руку, и Трой пожал ее, отметив про себя, что рукопожатие хотя и крепкое, но довольно холодное. Рукопожатие искушенного политика, внутренне усмехнулся Трой.
Сенатор снова сел, едва заметно кивнув в сторону одного из стульев напротив своего стола. Как только Трой занял указанное ему место, Уильям Конрой немедленно перешел к делу.
— Как правило, я не принимаю дома незнакомых людей, — заявил сенатор, — но Гретхен утверждает, что вы тот самый человек, который пришел на помощь моей… — тут он остановился, явно исправляя допущенную ошибку, — на помощь Андреа во время недавнего крайне прискорбного инцидента.
— Да, сэр, так и есть, — подтвердил Трой.
— Я вам за это признателен. — Он устремил на Троя долгий пристальный взгляд. — Однако я полагаю, вам нужно кое-что помимо моей признательности. — Он опустил руку в ящик письменного стола, достал оттуда чековую книжку размером со школьную тетрадь и быстро выписал чек. Вырвав его, резким движением бросил через стол. — Надеюсь, вы сочтете это адекватной компенсацией за свои хлопоты.
— Я пришел сюда не за этим, — раздраженно сказал Трой. Он демонстративно даже не взглянул в сторону чека. Просто не желал знать, во сколько сенатор оценил свою дочь. Первое впечатление от этого человека подтвердило все его предположения: сенатор оказался жестким, холодным, надменным. Трой невзлюбил его с первого взгляда. Его охватила волна сочувствия к Энди, которой приходилось терпеть такого отца.
Уильям Конрой сощурил глаза, когда Трой отказался от чека. Он откинулся на спинку обитого дорогой кожей стула.
— Что ж, — медленно произнес он, изучающе глядя на Троя. — Тогда зачем вы пришли, позвольте узнать?
— Я хотел увидеть вашу дочь, сэр. Но домоправительница сказала, что она здесь больше не живет.
Трой пришел без предварительной договоренности, позвонив прямо у ворот. Гретхен впустила его, потому что ему удалось убедить ее, что он тот самый шофер грузовика, который провел с Энди те десять дней. Теперь оставалось выведать у Уильяма Конроя новый адрес Андреа.
— Гретхен вас правильно проинформировала. Андреа здесь больше не живет.
— Я надеялся, что вы скажете мне, где ее можно найти, — ответил Трой. Он чувствовал, как у него участился пульс. Если сенатор откажется сообщить ему, где сейчас находится Энди, он просто не будет знать, что делать. У него нет другого способа разыскать ее.
Уильям Конрой пожал плечами.
— В таком случае вам не повезло. Я не знаю, где она.
У Троя перехватило дыхание.
— Вы не знаете, где живет ваша дочь? — Его охватила паника.
По лицу сенатора пробежала тень. Трой не успел разобрать, что это было: выражение боли, или печали, или гнева, так быстро тень промелькнула и исчезла.
— Она мне не дочь, — жестко произнес Уильям Конрой. — В тот день, когда она покинула этот дом, у меня не стало дочери. — Он поднялся из-за стола. — Если это все, зачем вы пришли…
— Подождите минуту. — Трой тоже встал. Как же теперь разыскать Энди? Внутри росли гнев и досада, которые он и направил на единственный имевшийся в его распоряжении объект, то есть на Уильяма Конроя. — Энди вовсе не какая-то там неблагодарная дочь. Это вы не знаете, что такое быть настоящим отцом. Если она ушла от вас, в этом виноваты только вы сами.
Сенатор покраснел.
— Молодой человек, я не знаю, что вам известно о моей семье…
— По-видимому, я знаю больше вашего, — сквозь стиснутые зубы ответил Трой. — Если бы вы любили Энди, то принимали бы ее такой, какая она есть, и не пытались переделать.
Он резко развернулся и направился к двери, испытывая бессильное отчаяние. Ему больше никогда не разыскать Энди, и все из-за идиотского высокомерия сенатора. Он больше ни секунды не хотел оставаться с этим человеком в одной комнате.
— Кто вы такой, чтобы указывать мне, как я должен любить свою дочь? — прокричал ему вслед сенатор.
Уже дойдя до двери, Трой обернулся и пристально посмотрел на него. Уильям Конрой стоял, вернее, возвышался позади письменного стола, как голый утес, в своей громадной библиотеке, где не было ни единой живой души.
— Просто я тот, кто любит ее, сэр. Нравится вам это или нет. — Он еще какую-то долю секунды смотрел на сенатора, потом повернулся и вышел, тихо прикрыв за собой дверь.
Энди вздрогнула от стука в дверь. Она пошла открывать, предварительно посмотрев в глазок. За дверью стоял Уильям Конрой.
Энди, сильно удивившись, распахнула дверь.
— Папа? — Она не знала, что сказать. Они не виделись с того самого дня, как она ушла из дома.
— Здравствуй, Андреа, — тихо сказал Уильям. На нем, как обычно, был темный костюм, но в его поведении чувствовалась непривычная нервозность. — Можно войти? — спросил он после минутной паузы.
— Конечно, пожалуйста. Извини. — Энди отошла назад, и Уильям прошел мимо нее в крошечную гостиную и остановился, явно чувствуя себя не в своей тарелке.
— Как ты? — довольно холодно спросил он.
— Очень хорошо, — ответила Энди, все еще недоумевая, зачем он пришел.
— Твоя мать сказала мне, где тебя найти. — Уильям развел руками. — А у тебя тут… мило.
— Спасибо.
Отец принялся ходить по комнате, рассматривая картины.
— Насколько я понимаю, ты устроилась на работу. И записалась в колледж. — В комнате особенно не на что было смотреть, а потому, остановившись и засунув руки в карманы брюк, он изучающе взглянул на Энди.
— Да. — Энди смотрела ему прямо в глаза, не отводя взгляда. Рот ее был решительно сжат.
— Я хочу тебе помочь, — сказал Уильям. — Позволь мне оплатить твои занятия. Тебе не надо работать. — Он вынул свою чековую книжку.
Энди широко открыла глаза от удивления. Невероятно: отец предлагает помощь, даже не пытаясь уговорить ее бросить свою затею. Но она сразу же отрицательно замотала головой:
— Нет, спасибо. Я ценю твое предложение, папа, но я должна со всем справиться сама.
— Но как ты будешь и работать, и учиться? Разреши мне помочь. — Он вынул ручку, присел на тахту и, нагнувшись над столиком для кофе, выписал чек.
— Нет, папа, я не возьму. Я же сказала, мне надо стать наконец самостоятельной. Разве ты не слышал? — Уильям пристально посмотрел на нее, его рука застыла над чековой книжкой. — Многие люди работают и учатся, — продолжала тем временем Энди. — С осени перейду на неполный рабочий день. Кроме того, я подала заявление на получение ссуды. Да к тому же у меня есть кое-какие сбережения. Я справлюсь, правда.
Прошло несколько минут, прежде чем Уильям заговорил.
— Я бы хотел, чтобы ты вернулась домой, — сказал он. Он положил ручку и чековую книжку обратно в карман, но, к удивлению Энди, не стал с ней спорить.
— Я не вернусь.
— Знаю. — Уильям вздохнул и снова встал. Он сделал несколько шагов навстречу Энди. — Я просто… я просто хотел сказать тебе… — Ему никак не удавалось закончить.
Энди молча ждала. У Уильяма было страдальческое выражение лица.
— Я пытаюсь сказать, что скучаю по тебе. — Он вдруг как-то на глазах постарел, а морщины на лице говорили о глубоких переживаниях. — И по твоей матери тоже. Ты же знаешь, она не вернется домой. Во всяком случае, до тех пор, пока у нас с тобой не улучшатся отношения.
— Ты поэтому пришел? Хочешь, чтобы я уговорила маму вернуться домой? — Энди была подавлена. Она-то надеялась…
— Нет. Я знаю, что ты этого не сделаешь. Я здесь… Было видно, с каким трудом даются ему эти слова. — Я пришел, чтобы уладить наши отношения. Потому что ты моя дочь. Потому что… — У него перехватило дыхание и пришлось остановиться, чтобы набрать побольше воздуха. — Потому что я не хочу тебя потерять. Я не хочу потерять свою семью. — Голос у него задрожал. — Я люблю тебя.
Горячие слезы обожгли ей глаза. Она столько лет ждала от него этих слов! Но Уильям еще не все сказал.
— Я всегда хотел для тебя только самого лучшего. Всегда. Может быть, я не умел этого показать. — Он покачал головой. — Я оттолкнул тебя. Оттолкнул Лилиан. Но я этого не хотел. Как один человек недавно осмелился сказать мне прямо в лицо, любить тебя означает принимать тебя такой, какая ты есть. Могу ли я хотя бы надеяться, что ты когда-нибудь простишь меня?
Слезы брызнули из ее глаз.
— Да, да, — прошептала она.
Уильям протянул к ней руки, и Энди кинулась в его объятия. Ее сердце переполняла любовь. Когда она оторвалась от него, то заметила слезы и в отцовских глазах. Ей еще никогда не приходилось видеть отца плачущим.
— Хочу еще кое-что тебе сказать, — вдруг резко заявил Уильям, смахнув слезы с ресниц. Казалось, ему стало неловко за столь открытое проявление своих чувств. — Несколько дней тому назад к нам домой приходил один молодой человек. Трой Армстронг.
У Энди по спине пробежала нервная дрожь.
— Чего он хотел? — Смешно сказать, но у нее чуть сердце не остановилось при этом известии.
— Он хотел тебя видеть.
У Энди часто-часто забилось сердце.
— Что ты ему сказал?
— Я не знал, где ты живешь, — объяснил отец. — Я только вчера узнал твой адрес у мамы.
— Он… он что-нибудь сказал? Сказал, почему хочет меня видеть?
Уильям долго внимательно смотрел на нее.
— Нет. Он не сказал, почему хочет тебя видеть. — Казалось, он собирался что-то добавить, но передумал.
После ухода сенатора Энди еще долго сидела на тахте, размышляя о визите Троя к отцу. Она понятия не имела, зачем Трою понадобилось повидаться с ней. Может, он просто хотел убедиться, что с ней все в порядке? Вероятно, его не оставляло в покое сознание своей ответственности за ее безопасность. А может, он захотел получить деньги, которые она ему обещала, предлагая в залог свои бриллиантовые серьги? Хотя нет, вряд ли. Троя никогда не интересовали ее деньги. А вот ее благополучие его вполне могло заботить. Может, она ему действительно небезразлична, хотя он и не любит ее?
С другой стороны, разве она уже давно не оставила всякую надежду быть любимой?
Одно Энди знала наверняка: Трою ее не найти. Как одинокая женщина, она решила не давать свой новый номер телефона в общегородской справочник. Не узнав ничего в доме ее отца, он не имел возможности быстро разыскать ее.
Следующий шаг за ней. Если только, конечно, у нее достанет мужества его сделать.