Портал в менор Певереллов оказался вовсе не прямым порталом в старый особняк или чем-то подобным. Мы перенеслись в небольшой городок, расположенный, по словам сопровождающего нас с Тори Ореда на острове Англси. От городка мы пошли пешком чуть на север, а после свернули на гравийную дорожку.
Следуя за Певереллом, нас начало настигать волнение, ведь вокруг ничего магического не было и в помине, а шли мы долго и по достаточно густому лесу.
— Надо будет перенести вход, — бросил Оред через плечо, убирая недавно упавшее прямо через путь дерево. — Наша земля очень хорошо защищена, но одним из минусов такой основательной защиты, как видите, есть неудобный проход. Кстати, пришли.
Остановились мы посреди дороги и только Оред что-то разглядел. Для меня и Тори это была самая обычная тропа, такая же, как шла позади и петляет куда-то вперед.
— Держитесь, — Певерелл протянул руку и мы, немного замешкавшись, взялись за нее.
Вместо рывка аппараци или портала, мы втроем вдруг провалились вниз, в темноту, а по всему телу разлилось приятное тепло. Закрыв глаза, я попытался понять куда летит мое тело, но вестибулярный аппарат отказывался работать в полной невесомости.
Какое-то неопределенное время спустя, я почувствовал под ногами твердую поверхность и открыл глаза.
Картина представшая передо мной взорвала мне мозг. Ожидая, что я попаду в прохладный осенний сад, с дорогой, ведущей к богатому поместью или старому замку, я представлял себе владения Певереллов чем-то похожим на меноры других знатных семей. Лестрейнджей или Малфоев, например.
Однако, вместо готического антуража, сохранившегося в волшебном мире, передо мной открылся вид на целую долину, окруженную залитым солнцем лесом, белеющими на горизонте горами и небольшой деревушкой, затерянной на берегах сверкающей изумрудами голубой реки.
Чуть поодаль стоял и замок, построенный из белого камня и высящийся над окружающим пейзажем высокими, покрытыми медными крышами башнями.
Свежий ветер дул в лицо, развевая мои отросшие ниже плечей черные волосы, наполняя их запахом цветущих по полям цветов. Рядом, с похоже широко раскрытыми глазами, стояла Тори.
— Добро пожаловать! — воскликнул Оред и, развернувшись на каблуках, зашагал по посыпанной желтым гравием дорожке.
Мы, все еще пораженные размахом и красотой мира Певереллов, а это было однозначно отдельное измерение, как и Хогвартс, мы поспешили за ним.
Проходя деревеньку, Лред здоровался с местными, что кланялись ему и улыбался своей лучезарной улыбкой. Дома тут, как и одежда людей, были вполне современными, из открытых окон звучала музыка или звуки телепередач на английском, так что сказать, что это место было отрезано от мира, совершенно точно нельзя.
Вопрос только, почему о нем никто не знает. Даже Гринграсс и Дамблдор толком мне ничего не смогли ответить. Проверив библиотеку и даже откопав некоторые очень старые книги, из тех времен, когда род не только не ушел в закулисье, но и принимал активное участие в жизни магической Англии, я лишь подтвердил слова директора и подруги, мол есть такие великие маги, свое жилье спрятали так, что найти его не может никто, а если примерно, то ищите на западе, на одном из островков.
И вот теперь я попал внутрь. Правда, сделать это позже сам я скорее всего не смогу, но хоть что-то. Между тем, мы уже вышли из косящего под старину современного поселка и шли вверх по дороге, в сторону ворот замка.
Ворота эти, как и стены и даже оконные рамы, были белыми. А если точнее, то сделаны из усыпанного узорами белого дерева, скорее всего, из березы. Казалось, что каждая створка была изготовлена из одного единого куска древесины, сохранив природный рисунок спила.
При приближении Ореда, врата открылись и перед нами предстали около дюжины человек. Впереди стояла женщина, на вид лет двадцати, но судя по тому, как Оред подошел и приобнял ее, она не сильно младше самого Певерелла.
Чуть позади были две девушки, чуть помладше подруги Ореда и мужчина под сорок. Остальные родственники, а это были точно они, очень уж характерный у всей семьи цвет глаз — ярко-фиолетовый, расслабленно стояли поодаль, глядя на нас с интересом и, кажется, отвращением.
— Прошу любить и жаловать, Пурсефона, волею богов, моя жена. Икар, мой сын, прямо как у древних греков, а эти очаровательные леди, Анна и Элизабет, мои дочери. С остальной семьей у вас еще будет время познакомиться, — представил домочадцев Оред. — Ну а гости наши, да будет вам и так известно, Гарри Поттер и Астория Гринграсс.
На фамилии мой спутницы я заметил нервное передергивание кого-то из мужчин в задних рядах. Но в остальном все вели себя благосклонно, здоровались и провожали внутрь к обеду.
Расселись мы достаточно хаотично, как мне кажется. Оред, как я понял, был главой семьи, но занял место не то что во главе стола, а вообще где-то с краю, зато, рядом с нами. Остальные сели тоже как хотели. Это было несколько непривычно для меня, нетренированного добрыми преподавателями на автоматическое следование всяким правилам этикета и остальной ереси, но и приятно, ведь не придется терпеть заумные речи, тосты по кругу и другой сопутствующий бред.
Еда, как ни странно для такого чудного места, была полностью обычной. И да, место это было внутри очень и очень чудным. Кажется, что я попал в какую-то очень странную, местами готическую, местами смахивающую на бары и кабаки двадцатых, но пр этом очень жизнерадостную версию Зазеркалья.
На входе, например, нас ждали лестницы, сразу семь, идущих в разные части замка. Причем тут точно было расширенное пространство. Оред невзначай заметил, что одна из них идет в подвал, еще одна на башню, третья в сторону жилых комнат и еще пару во всякие другие места, в том числе и наружу.
Казалось бы, ну и что, вот только пока ты не ступишь на ступеньку, все они были совершенно одинаковыми и шли ровно горизонтально вперед. Хотя, несмотря на направление, они все еще были лестницами, со ступеньками и наклонными перилами.
Картины, скульптуры, вазы и куча других предметов оружения тоже кричали о вопиющем преобладании импрессионизма и не вписывались в мое понимание родового гнезда. Примером может послужить хотя бы радужная ваза-кегля, причем кегля в прямом смысле этого слова, спортивная кегля, в которой стоял цветущий кактус.
Семья же, странностями не выделялась. Просто люди, общающиеся друг с другом, пьющие и смеющиеся за едой. Постепенно, мы тоже втянулись в разговор, рассказывая о школе, о новых порядках из-за возможного начала войны и другом.
Оред задержал наше внимание на упоминание Биврёста, слухи о котором ползали по школе и всплывали, если кто-то случайно вспоминал нападение. Кажется, после описания причин, по которым многие сходились во мнении, что был задействован именно легендарный мост, Певерелл задумался и привел в прострации минут десять.
Между тем, сын и дочери Ореда расспрашивали про нашу учебу, преподаваемые дисциплины и даже попытались проверить уровень знаний на втором году. Часть вопросов далась нам легко, ибо мы оба долго и кропотливо изучали несколько магических дисциплин, работая над щитом, а часть оказалась непосильной.
До тех пор, пока не прозвучала фраза, что это все мы сам изучили в свободное время, а на уроках учатся элементарное протего удерживать дольше одного попадания и превращать крысу в стакан, младшие даже прониклись уважением к Дамблдору. Но сразу после замечания уважение переключилось на нас.
— Кого я вижу, — раздался голос, когда мы с Тори поднимались после обеда по одной из “лестниц” в сторону гостиной. Обернувшись, я столкнулся глазами с портретом из Поттер-менора.
— Мистер Харольд, не ожидал вас тут увидеть, — ответил я, слегка наклонив голову. С этим портретом у меня сразу не сложилось. — По крайней мере так рано.
— Что же это, мне уже нельзя к себе домой прийти? А где же тогда жить, к себе нельзя, к вам нельзя, — сокрушился, театрально хватаясь за голову портрет.
— Приходите в Хогвартс, там любой всегда найдет то, что ищет, — пожал я плечами.
— И что же могу искать я, двухсотлетняя картина?
— Покоя, умиротворения и, может быть, забвения, — сделав театральную паузу, сказал я. За моей спиной рассмеялся Оред, а Харольд удивленно поднял брови.
— О как загнул. Сам не смог от меня избавиться, теперь подначивает пойти искать смерть.
— Что вы, я же не знаю, чего может искать картина. Призраки, например, очень часто ищут смерть, ведь когда-то им не хватило смелости пойти дальше и отпустить этот бренный мир.
— Для начала я еще понаблюдаю за тобой. Посмотрим, кого из нас не станет первым, — рассмеялся Харольд.
— Вы победили, я все еще жив, — ответил я и продолжил подъем.
***
— Ты явно вносишь в жизнь дяди Харольда изюминку, — сказал Оред и похлопал меня по спине, одновременно подталкивая в просторную гостиную. — Он очень переживал из-за смерти, сначала своей, потом на его глазах скончалась половина его семьи. Именно он посоветовал уйти из магического мира и жить спокойной размеренной жизнью.
— Кстати, а где мы? — спросил я, раз уж разговор пошел в эту сторону.
— В Певерелл-хилле, — ответил Оред. — Это закрытое от внешнего мира пространство, похоже на то, что сделали Дамблдор и Грин-де-Вальд со школой, только гораздо… правильнее созданное.
— А люди? Я слышал в деревне звуки радио или телевидения.
— Все жители, кроме нашей семьи — маглы. Они могут спокойно покидать это место и жить спокойной жизнью за пределами долины. Посторонние сюда проникнуть не могут, хотя на самом деле границы с внешним миром как таковой нет. Ну а если кто-то из местных покидает город, то он просто забывает все, что выходит за рамки нормального. А как только вернется назад, сразу все вспомнит.
Мне нужно было некоторое время, чтобы обдумать информацию, а Оред между тем продолжал.
— Например, ты видел у одного из домов машину? Так вот, кто-то из жителей просто приехал на ней к себе домой. Если он сядет в нее и отъедет пару километров, то будет думать, что как и миллионы других англичан просто выехал из дома и едет по делам. Никакой магии он не вспомнит даже под сывороткой правды. А когда вернется домой, к нему вернется память о лордах, живущих в замке и колдующих уже пару тысяч лет.
— И до этих воспоминаний никак не добраться? — спросила Тори.
— Нет, никак, они по сути покидают память. В отличии от того же заклятия забвения, всего лишь рвущего ассоциации.
— А мы? Мы тоже все забудем? — спросил я.
— А ты про магию знал до этого? — ответил вопросом на вопрос Оред. Я не очень убедительно кивнул. — Тогда, зачем тебе забывать про магию, если ты про нее и так знаешь?
— Я не про магию как таковую, я про все, что мы тут видели.
— Нет, не забудешь, я сделал исключение для вас двоих. Мы же все таки семья. Хотя, это возможно. Много кто приходит сюда, рассказывает последние новости и потом уходит, забыв, что он вообще когда либо общался с кем-то из Певереллов.
— К чему такая секретность? — поинтересовалась Астория. — Ну, у нас менор тоже защищен очень основательно. Если кто и войдет сквозь все щиты внутрь, то ему понадобится пару лет, чтобы распутать плетения проклятий-сторожей. Но при этом мы не скрываемся так сильно.
— Об этом стоит спросить у того, кто строил этот замок. К сожалению, в те времена о говорящих портретах еще даже не задумывались, не то, что умели их делать. Так что, можете даже не пытаться.
— То есть, эти чары держатся настолько давно? — удивилась, округлив глаза, Астория.
— Ты себе даже не представляешь как давно, — ответил ей Оред. — Да и никто в общем-то не представляет.
— Даше в Хогвартсе иногда приходится обновлять защиту и она подпитывает магией тысяч учеников и профессоров, колдующих каждый день. А тут живет всего одна семья, — возразила Астория. — Это просто научно невозможно.
— Ну, у старых родов есть секреты, а у очень старых есть давно забытые секреты, — парировал Оред как-то странно посматривая на Гринграсс. Постепенно, надо сказать, в рамы прибывали люди, отдаленно походящие на Ореда. Скорее всего, старые родственники решили посмотреть на новых гостей.
— Не обо всем про наши семьи мы хотим вспоминать, — добавил кто-то из живых родственников.
Коссентарий сопроводился парой хихиканий и даже до этого добродушный Оред изменился в лице и посмотрел на нас с какой-то неприязнью. Я неосознанно почувствовал исходящую ото всех угрозу и пощупал в кармане мощный портал-пробойник, способный выдернуть человека даже из Хогвартса.
— Твои штучки тут не сработают, — заметив мои поползновения, сказал Певерелл. — Но тебе нечего бояться, причинять вред почти племяннику мы ведь не будем.
Оред оглянулся с каким-то оскалом на семью и те, не скрывая сарказма в голосах, стали заверять нас в нашей нерикосновенности. Гринграсс, заметив акцент на слове племянник, еще сильнее напряглась.
Между тем старый домовик принес чай и пирожные, к которым мы в тишине приступили. Однако, откусив кусочек, Тори скорчилась и посмотрела на начинку небольшого пирожка.
— Трава для зеленой леди, — поклонился, оскалившись, домовик, а все Певереллы, живые и мертвые, рассмеялись.
Я нахмурился и забрал у подруги пирожное. И правда, внутри просто сырая трава. Зеленая, с кусочками белых корней. Подняв глаза я встретился взглядом с Оредом, сидящим и ждущим моих или Ториных дальнейших действий.
— Не будем злоупотреблять гостеприимством уважаемого семейства, — сказал я после непродолжительной дуэли взглядов с Певереллом и поднялся из кресла. Следом за мной встала Гринграсс, а Оред остался сидеть.
Жестом он указал мне на кресло, веселое выражение исчезло с его лица.
— Не думаю, что желаю находиться в доме, где мне не рады, — сказал я в ответ на его приглашающе-приказывающий жест.
— Сядь, — по гостинной разлилась магия, в прямом смысле, мое шестое чевство чуть не ослепло.
У Тори подогнулись ноги и она упала на колени, некоторым членам семьи стало дурно и даже многие портреты поспешили удалиться в другие рамы. Я же продолжал спокойно стоять, запустив руку в карман, где лежала игральная карта.
Заметив магическим зрением, что Певерелл решил надавить силой, я попробовал метод Дамблдора, собирая магию напрямую из внешнего мира в артефакт, а в данном случае в вырезанную на игральной карте пентаграмму энергоемкого щита. В последний вечер мне удалось доработать пентаграмму так, что она просто отключалась, когда поток магии заканчивался, а не сгорала вместе с поверхностью.
В итоге вокруг меня образовался вакуум магии, а Певерелл только подпитывал мои щиты.
— Если хочешь уйти, уходи, — спрятав наконец свои силы, сказал Оред. — Но девчонку оставь, у нас еще есть дела с ее семьей.
— Или мы сейчас оба уходим, или наши внутренности разлетятся по всему помещению, — Я взял в руку кусочек ткани, а другой схватил за запястье Асторию. — Десять, девять, …
На моменте отсчета пришел черед Ореда напрячься. Мы стояли и смотрели друг на друга, он был уверен, что я блефую, я молился, чтобы он мне поверил, но продолжал считать.
— Три, два, один, портус! — все таки дочитал я, а мой голос на последней цифре дал хорошего петуха. Как ни странно, препятствий перемещения не обнаружилось и мы с Тори появились в паре метров от тумбы-портала в школу.
***
— У мальчишки стальные яйца, а ты его оскорбил, — сказал с картины явно пребывающий в ярости Харольд Певерелл, глядя на племянника.
Оред хотел просто закрыть глаза, отключить слух и побыть в тишине, одному.
— Теперь он никогда не отнесется к тебе и к нашей семье как к друзьям и родственникам, — продолжал Харольд. Все родичи уже покинули гостиную, а остались только пару старых портретов, которых либо не волновало происходящее, либо они были до сих пор могущественнее Харольда и не послушались, когда он всех отправил на выход.
— Тупая твоя башка, ты не видел, что пацан влюблен в Гринграсс? Что ты решил проверить? Даже, если бы ему не хватило смелости активировать портал, он бы тебя возненавидел сразу за два унижения. Это тебе не лорды и короли, он всего лишь мальчишка. Решил потешить самомнение? Отлично, больше ты с ним нормально не поговоришь.
Харольд хотел еще что-то сказать, но Оред резко поднялся и не оборачиваясь бросил картине:
— Лучше бы ты так своих детей учил.
Это был последний раз, когда Харольда Певерелла видели на картинах в родовом меноре.