- Ну, где же наша пациентка? - спросил Мартенс, который вошел в мою комнату первым.
- Там, на диване, - сказал я.
- На диване? Там никого нет!
Я вошел в комнату - Анни там уже не было. Я онемел...
- Может быть, она очнулась от обморока и легла рядом на постель? заметил другой врач.
Мы вошли в спальню, но и там никого не было. И даже кровать была совершенно нетронута. Мы прошли в комнату Беккерса, но Анни не было и там. Мы искали в кухне, в комнате хозяйки, во всем этаже - повсюду. Она исчезла...
Мартенс смеялся:
- А ведь вы напрасно всполошили нас... Она преспокойно ушла домой, пока вы рассказывали нам, мирным гражданам, страшные истории.
- Но в таком случае ее должен был увидеть Беккерс. Ведь он все время был внизу, на улице.
- Я ходил то туда, то сюда, - сказал Бекерс. - Могло случиться, что она как-нибудь и проскользнула за моей спиной из дома.
- Но это же совершенно невозможно! - воскликнул я. - Она лежала без всякого движения, в состоянии полного оцепенения. Сердце не работало, легкие не действовали. Никто в таком состоянии не сможет ни с того ни с сего встать и благополучно уйти домой.
- Она разыграла перед вами целую комедию, ваша Анни, и, наверное, от души хохотала над вами, пока вы носились в полном отчаянии по лестницам - за помощью...
Врачи, смеясь, ушли. Вскоре после этого вернулась хозяйка.
- Ах, барышня уже ушла?
- Да, - сказал я, - она ушла домой. Со мной будет ужинать господин Беккерс. Могу я вам предложить, господин Беккерс?
- Благодарствуйте! - промолвил он. - С удовольствием.
Мы ели и пили.
- В высшей степени интересно было бы знать, что все это значит?
- Вы будете ей писать? - спросил Беккерс.
- Да. Конечно. Всего охотнее я сам бы сходил к ней завтра же. Предлог можно найти всегда. если б только я знал, где она живет.
- А вы не знаете, где она живет?
- Не имею ни малейшего представления. Я не знаю даже, как ее зовут. Я познакомился с нею месяца три тому назад в трамвае, а потом несколько раз встречался с нею в выставочном парке. Я знаю только, что она живет в ганзейском квартале, что у нее нет родителей, но зато есть богатая тетка, которая адски за ней надзирает. Я зову ее Анни, потому что это имя очень подходит к ее фигурке. Но она может зваться Ида, Фрида, Паулина - почем я знаю.
- Как же вы в таком случае переписываетесь с ней?
- Я пишу ей, - впрочем, довольно редко - на имя Анни Мейер, почтамт,
28. Не правда ли, какой хироумный адрес?
- Анни Мейер, почтамт, 28, - задумчиво повторил Фриц Беккерс.
- Итак, prosit! - господин Беккерс. За наши дружественные отношения. Хотя анни терпеть вас не могла, все-таки сегодня вечером она уступила вам местою
- Prosit!
Стаканы зазвенели один о другой. Мы пили и болтали, и было уже очень поздно, когда мы расстались.
Я вошел в спальню и подошел к открытому окну. Внизу, под окном, расстилался большой сад. Лунный свет играл на листьях, слегка трепетавших под тихим ветром.
И вдруг мне показалось, будто там, внизу, кто-то позвал меня по имени. Я внимательно прислушался - вот опять послышалось это... Э т о б ы л г о л о с А н н и .
- Анни! - крикнул я в ночной тишине. - Анни!
Но ответа не было.
- Анни! - еще раз крикнул я. - Ты там, внизу?
Никакого ответа. Как она могла попасть в парк? И в такое время?
Несомненно, я был пьян.
Я лег в постель и в одно мгновение заснул. Часа два я спал очень крепко, но затем мой сон стал неспокоен, и я начал грезить. Я должен заметить, что со мною это бывает редко. Очень редко.
О н а с н о в а п о з в а л а м е н я ...
Я увидел Анни: она лежала; над нею склонился Беккерс. Она широко открывала испуганные глаза. Маленькие ручки поднимались, чтобы оттолкнуть его. И вот бледные губы пошевелились, и из ее уст с несказанным усилием вырвался крик...мое имя.
Я проснулся. Я отер со лба пот и прислушался. И теперь снова услышал: тихо-тихо, но совершенно ясно и отчетливо она позвала меня. Я вскочил с постели и подбежал к окну:
- Анни! Анни!
Нет! Все было тихо. И я уже хотел снова лечь в постель, как она в последний раз позвала меня, - громче. Чем прежде, и как бы в безумном страхе.
Не было никакого сомнения - это был ее голос. Но на этот раз он раздавался где-то в комнате.
Я зажег свечу и стал искать под кроватью, за драпировками, в шкапу. Но совершенно напрасно. Там никто не мог бы спрятаться. Я вошел в кабинет. Но нет, ее нигде не было.
А если Беккес... но эта мысль была уж слишком абсурдна. Впрочем, разве это невозможно? Не раздумывая долго, я подошел к его двери и повернул ручку. Она была заперта. Тогда я со всею силою навалился на нее: замок сломался, и дверь широко распахнулась. Я схватил свечку и ворвался туда.
- Что случилось? - спросил Фриц Беккерс.
Он лежал в кровати и протирал заспанные глаза. Мое подозрение оказалось, поистине, ребяческим.
- Извините меня за эти глупости! - промолвил я. - Я потерял рассудок из-за дурацкого сна.
И я рассказал ему, что мне приснилось.