Разговор Кирилла с Еленой Николаевной вышел никак не лучше, чем у Анны с ее матерью.
Только что получив известие от старшего сына и его жены, она пребывала в восторженном ожидании их немедленного приезда и заново превозносила все достоинства Василия.
Слова Кирилла о любви к слепой крестьянке она восприняла как удар и выдержала его с достоинством. В один момент ее взгляд заволокла ледяная корка безразличия, и она изогнула брови надменной дугой.
— Кирилл, скажи мне, что ощущают безумные? Как это так, взять и осознать, что ты сошел с ума, а? Мне пришло известие от Капочки, что они с Васенькой к нам ехать изволят. Слышишь?
Кирилл с ужасом осознал, что сейчас, когда дом наполнится любимыми родственниками, с матерью не удастся поговорить серьезно.
— Так вот, — продолжила княгиня. — Скоро они будут здесь, и я надеюсь, что ты не будешь омрачать их пребывание своими россказнями. Ты пообщаешься с братом и будешь любезен с его женой! — Княгиня повысила голос. — Ты расскажешь им про графа, купленные картины и выставку. Покажешь то, над чем работаешь сейчас… Должна же я иметь… Хоть малый повод тобою гордиться?
Княгиня поправила тонкими пальцами драгоценную брошь на платье.
— И ты ни слова не скажешь о любви к крестьянским девкам! Никому не интересно знать о твоих развлечениях. Это неприлично!
— Маменька! Да что вы такое говорите? Кирилл закипел от ледяного уничижительного тона матери. — Какие развлечения? Какие крестьянские девки? Вам ли не знать, насколько я серьезен в подобных вопросах? Я говорю вам о том, что люблю Анну и готов на ней жениться!
Княгиня возвела взгляд к небу и попыталась сделать вид, что не слышит этого. В одночасье этот несносный сын сделал ее не просто несчастной, а бесконечно уязвимой! Прошлое навалилось на Елену, как тяжелая глыба, стало трудно дышать и больно говорить. Не зря ее мучили предчувствия, ох не зря! Смерть Владимира Владимировича не поставила точку в этой постыдной истории. Плохая кровь дала о себе знать! Последующие унижения придется сносить от сына.
— Какое счастье, — холодно проговорила Елена Николаевна, — что мой старший сын не дает мне подобных поводов для волнения! Что наследником всего того, что я имею, являешься не ты один! И Василий, даст Бог, не позволит моему имени бесславно кануть в Лету!
Проговорив эту тираду, княгиня неприязненно посмотрела на младшего сына и добавила чуть более тепло, почти с жалостью.
— Кирилл, как твоя мать и как женщина благородного происхождения, я даже не буду объяснять всю нелепость сказанного тобой! Если ты не испытываешь сострадания к тому, что я пережила, благодаря матери этой девки и твоему отцу, то к большему взывать не стоит! Я просто запрещаю в этом доме говорить о семье Натальи Хомовой. Если ты захочешь нарушить этот запрет, я попрошу тебя уехать! А теперь оставь меня! Дай мне достойно принять твоего брата!
Кирилл в негодовании покинул маменькину спальню и сбежал по лестнице вниз. Возмущение клокотало в нем! Мать настолько сражена приездом Василия, что даже не стала его слушать! Конечно, история из ряда вон выходящая, но ведь не первый же раз такое случилось в мире! А в их семье такие истории не новость, могла бы хоть выслушать!
Князь прекрасно понимал, что матери нет до него дела в тот момент, когда ожидается приезд Василия. Но чувство, переполняющее его, не терпело отлагательств! Он обещал Анне! Решение должно быть принято окончательно и скоро. Если мать действительно не захочет ничего слышать о его любимой, значит, и ему тут делать нечего!
Кирилл спешно отправился в свою мастерскую, на бегу приказав слугам упаковывать картины и вещи. Он еще с трудом представлял, что делать дальше, но выслушивать насмешки брата и невестки он точно был не в настроении. С матушкиного дозволения они могли зайти очень далеко, а Кирилл не хотел скандала. У него были более важные дела, чем этот уродливый спектакль. Если отъезд неизбежен, то нужно предупредить Анну!
Капитолина Безобразова-Зеленина прибыла к обеду в легкой коляске запряженной гнедой почтовой кобылкой. Она недовольно спрыгнула на землю, кивнула слуге на парочку увесистых саквояжей и отправилась в дом.
Княгиня встретила ее с распростертыми объятиями, в которые Капа незамедлительно бросилась. Ее рыжеватые локоны на секунду коснулись щеки княгини и тут же отпрянули, молодая женщина была крайне непоседлива.
— Маменька! Я так рада, что вы меня приняли! — капризно-плаксиво пропела Капа. — Вы мне были очень нужны! Очень! Очень! Ах, не те ли это розы, о которых вы писали мне? — тут же переключилась она. — Они действительно прекрасны, вы должны сказать мне, где можно заказать такие!
Княгиня с умилением разглядывала невестку. Как ни странно, степенная и важная Елена Николаевна находила манеры Капитолины весьма хорошими, а природную ветреность легко списывала на молодость. Ей нравилось в Капитолине все! Хоть это противоречило всякой логике и здравому смыслу.
— Девочка моя, позвольте! — решила вставить слово княгиня. — А где же Василий? Он подъедет позже? Почему вы не вместе? Он занят? Вы поссорились?
В безукоризненных манерах хозяйки прорезалось легкое беспокойство. Визит Капитолины без мужа мог значить что угодно, но вряд ли что-то хорошее.
Капитолина смутилась лишь на секунду и тут же снова принялась щебетать, как соловей. Она бросилась хвалить убранство Голубой гостиной, за что удостоилась особой похвалы за внимательность. Потом все сели трапезничать. Княгиня хоть и бросала удивленные взгляды на невестку, в окно и на часы, все же не решилась начать расспросы при слугах. Но сразу после трапезы попросила Капитолину в свой кабинет. Беспокойство княгини все нарастало. Она предчувствовала, что Капа может сказать ей что-то ужасное.
В кабинете княгини обе женщины нервно поправили свои прически, затем кружева на высоких манжетах, затем посмотрели друг на друга и в окно. Капа сдалась первой. Она упала в кресло, тряхнув огненными кудрями, и зарыдала громко и жалостно.
Елена Николаевна поморщилась. Она не любила бурных эмоций, но тревога за сына заставила ее побороть брезгливое пренебрежение.
— Капитолина, милая, что же случилось? Отчего же ты плачешь? Что случилось с Василием?
Услышав имя мужа, Капитолина зарыдала еще громче. Княгиня почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног. Не в силах совладать с собой, она безвольно опустилась в кресло, готовясь к самому худшему.
— Елена Николаевна, не знаю, как и сказать-то вам! — сквозь слезы затараторила Капитолина, пряча глаза. — Срам-то какой? Людям ведь в глаза не посмотреть!
После такого начала княгиня приложила руку к сердцу и машинально отметила, что ритмичность ударов явно дала сбой. Но она по-прежнему не понимала, к чему клонит ее невестка. Тем временем Капитолина, удовлетворившись абсолютным вниманием аудитории, решила продолжить.
— Дело в том, что Василий хочет со мной развестись! Говорит, что не может обманывать меня и скрывать за душою своею содомский грех!
Капитолина снова громко завыла, чтобы не слышать ответа Елены Николаевны. Впрочем, это было излишне. Княгиня молча хватала ртом воздух.
— Да что же ты такое говоришь, глупая?! Какой еще такой содомский грех?! Он же князь! Как ты смеешь слова-то такие произносить в его доме?!
Елене Николаевне сделалось дурно. Она тут же увидела, как сгорели в языках адского пламени все ее мечты о внуках и счастливой старости в кругу большой семьи. Что-то подсказывало ей, что Капитолина не лжет.
Кожа Елены Николаевны покрылась красными пятнами, она испытывала резкие спазмы в горле и сильнейшее удушье. Зубы свело, будто бы от сильного холода. Капитолина же, наоборот, немного оправилась и принялась рассказывать о мучивших ее подробностях.
Она поведала о том, как сама застала Василия на супружеском ложе с гвардейским… «нельзя говорить кем», и тела их были сплетены, и происходящее между ними не вызывало сомнения. Капитолина мило краснела и путала слова, когда говорила все это. А также попеременно сжимала и разжимала пальчики на руках, которые были сплошь унизаны фамильными перстнями.
Елена Николаевна старалась собраться с мыслями. Ей нужно было во что бы то ни стало найти выход из этой ошеломляющей ситуации и спасти честь семьи. Ей был решительно необходим хоть какой-нибудь смысл жизни, раз уж Бог отобрал у нее иллюзии о Василии. В то же время давление в груди и удушье не давали ей собраться с мыслями или хотя бы подняться, чтобы раскрыть окно. Она попробовала поменять положение тела в кресле и тут же резко погрузилась в темноту. Измученное сознание решило покинуть ее, даровав забвение.
Когда княгиня открыла глаза, около нее сидел перепуганный и бледный Кирилл. Елена Николаевна попыталась припомнить, что с ней и что предшествовало этому мучительному пробуждению. Вспоминался визит лекаря, который напоил ее какой-то гадостью, нервный голос Капитолины и окрики Кирилла. Что же случилось? Откуда же эта суматоха?
Внезапно воспоминания о разговоре с невесткой вернулись к княгине, и она отчаянно застонала. Кирилл бросился к матери и сжал ее руку.
— Маменька, я здесь, я с вами! Что же случилось, скажите? Вы так напугали нас!
Елена Николаевна пыталась принимать решения быстро. Конечно, Капитолина не могла рассказать своему деверю о столь деликатной проблеме, возникшей в ее семье. Значит, Кирилл должен по-прежнему пребывать в неведенье! Нельзя в его глазах похоронить честь старшего брата.
— Ничего, Кирилл, ничего страшного не случилось. — Голос княгини звучал слабо. — Возможно, я просто слишком взволновалась. Ты же знаешь, как я слаба. Машенька с ног сбилась, разыскивая толковых лекарей, но молодость не вернешь. Где Капитолина?
— Ушла отдыхать в свои покои. Она очень утомлена с дороги и очень переживала за вас. Когда я пришел, у нее были заплаканные глаза. Мне пришлось отложить свой отъезд, потому что вы обе выглядите нездоровыми.
В голове княгини галопом пронеслись несколько мыслей. Первая о том, что Кирилл все-таки серьезно надумал покинуть отчий дом. Вторая о его мягкости и доброте; значит, он не так уж непоколебим в своих решениях… Ведь остановился же! Третья мысль была страшнее предыдущих — о том, что Василий, если Капа все же права, никогда не подарит семье наследников. Значит, вся надежда только на Кирилла!
Ох, как сильно княгине не понравилась эта мысль! Она даже придала ей сил, для того, чтобы сесть в кровати.
— Сынок, ты же не сможешь оставить меня одну в таком состоянии… — голос был слаб, а на лбу от усердия выступила испарина. — В любой семье бывают ссоры, но разве есть у человека кто-то роднее матери?
Кириллу стало не по себе. Он не любил, когда мать начинала взывать к родственным чувствам.
— Мама, с вами сейчас Капитолина, скоро приедет Василий, насколько мне известно. Вам с ними будет лучше. Я тоже побуду столько, сколько потребует доктор, но потом я уеду. Мои картины уже упакованы и отправлены в поместье кузины графа, там они будут выставлены. А сам я поживу в доме Гнедовых.
— Какие еще Гнедовы, Кирилл?! Твоя мать умирает!
— Маменька, если причина вашего недуга — моя любовь к Анне, то нам придется долго искать лекарство. Потому что я от нее не отступлюсь! Вы можете перекрыть мои счета, можете лишить меня наследства, меня это не тронет. Предложение графа для меня — путь к независимости. И путь к воссоединению с любимой.