- Я так и думал, Ден. Я так и думал, что не станете.
Наступила долгая пауза. Свист дрозда звучал все пронзительнее и задорнее. Опустившееся за горизонт солнце озаряло армаду багряных облаков, причаленную на недосягаемой для ветра вышине.
- Я, некоторым образом, ради этого сюда и пришел, - сказал сержант.
- Я так и думал. Но пока сообразил, вы уже были за порогом.
- Если дело за деньгами, Ден, то, не сомневаюсь, найдется немало охотников вам их ссудить.
- Знаю, сержант. Нет, дело но в деньгах, а в том, чтобы не давать этому старому пню потачки. Слишком он меня разозлил.
Сержант ничего не ответил, и снова наступило долгое молчание.
- Мне выдан ордер на ваш арест, - объявил он наконец, выражая тоном, что не желает иметь ничего общего с этим нарушающим добрососедство документом.
- Вот как! - воскликнул Ден, как бы шокированный безмозглостью властей.
- Так что, когда вам будет удобно...
- Ну, раз у нас зашла об этом речь, - сказал Ден с видом человека, желающего внести предложение по ходу прений, - я мог бы отправиться с вами хоть сейчас.
- Что вы! Зачем же уходить из дома на ночь глядя? - запротестовал сержант, отметая жестом такое намерение, как и требовали того приличия.
- Или завтра, - продолжал Ден, уже с явным интересом к обсуждаемому вопросу.
- Может, сейчас вас устроит? - сказал сержант, соответственно меняя интонацию.
- Ну, по совести говоря, - отчеканил старик, - самый удобный для меня день - пятница, после обеда.
У меня есть кой-какие поручения в город, и я прошелся бы туда не зря.
- В пятницу? Отлично! - обрадовался сержант, чувствуя облегчение при мысли, что наконец-то покончил с этим щекотливым делом.-- А не выйдет в пятницу, так там подождут, не помрут. Можете и сами явиться, когда вам будет сподручнее. Скажете - я вас послал.
- По мне лучше, чтобы вы были на месте, сержант, если вам это не слишком хлопотно. Боюсь, я буду чувствовать себя не совсем ловко.
- Неловко? С чего же? Тюремщиком у нас малый из моего же прихода. Уилен его зовут. Спросите Уилена, а я предупрежу его о вас и скажу, что вы мой друг.
Ручаюсь, он вас устроит уютно - как дома.
- Вот и хорошо, - сказал Ден с чувством глубокого удовлетворения. Хорошо, сержант, что я буду среди Друзей.
- Среди друзей - не сомневайтесь. Ну, еще раз до свидания. Мне надо поторапливаться.
- Погодите, сержант, я провожу вас до дороги.
И пока они вместе спускались по дорожке, Ден объяснял сержанту, как случилось, что он, почтенный пожилой человек, имел несчастье раскроить голову другому пожилому человеку, да так, что пришлось везти того в больницу, и почему не может ублаготворить помянутого, заплатив за увечье: ведь пострадал тот по собственной вине, ведя спор в недостойной манере.
- Видите ли, сержант, - говорил Ден, то и дело поглядывая на взгорье, где лепился такой же, как его, домишко, - дело в том, что сейчас он сидит у окна и смотрит на нас с вами. Это так же верно, как то, что он еще кое-что видит своими водянистыми, бегающими глазками. Для него не будет большей радости, как заставить меня выложить штраф. Ан не выйдет: я его накажу! Из-за пего я буду спать на голых досках! Из-за него буду терпеть и страдать! И пусть пи он, ни дети его, ни дети детей его не смеют поднять от стыда головы.
В пятницу Ден вывел ослика, выкатил одноколку и двинулся в путь. По дороге к нему один за другим присоединялись соседи - те, кто хотел с ним попрощаться.
Поднявшись на взгорье, Ден сделал остановку, чтобы отпустить провожающих. Гревшийся там на солнце старик поспешно убрался восвояси, и дверь его домишки тотчас бесшумно захлопнулась.
Ден пожал каждому провожающему руку, хлестнул ослика и, крикнув: "Эй, берегись!", покатил, теперь уже один, по дороге - садиться в тюрьму.