- Все время ты что-то критикуешь, - упрекнула его Эванжелина.
- Так и есть, - отозвался Ричард, помогая ей встать. Он уже хотел было потереть ей бедра, а для этого, естественно, привлечь Эванжелину поближе к себе, но, осознав, что собирается сделать, уронил руки и выругался.
- Как печально, - проговорила Эванжелина, глядя на клубы пыли, все еще парящие в воздухе. - Какой-то дурацкий почтовый рожок - и я лечу с лошади!
- Послушай, если ты упала на.., мм.., мягкое место, как ты выразилась, то отчего это перо у тебя на шляпе сломано?
- Не представляю. - Эванжелина сняла с головы шляпу, и волосы каскадом рассыпались по ее плечам.
Ричард оторопело смотрел на великолепное зрелище. Блестящие кудри сзади спадали ей до пояса, курчавились на лбу, плясали вокруг нежного рта. И вновь герцог уже протянул было руку, чтобы убрать непокорные пряди с ее лица и прижать девушку к себе, и снова, выругавшись, опустил руки.
- Почтовая карета обдала тебя грязью. Пожалуй, тебе надо было ехать на Голубке. Уж она-то наверняка не стала бы сбрасывать со спины наездницу - для этого она слишком ленива, - заметил Ричард.
- Думаю, даже вы, ваша светлость, в подобной ситуации выпали бы из седла. Доркас просто испугалась и с перепугу встала на дыбы.
- Ладно, надеюсь, на обратном пути она будет смирно вести себя, - кивнул молодой человек. - Поехали домой.
Глава 18
- Баньон весьма своеобразно демонстрирует свое недовольство, - проговорил герцог, разрезая за ужином жареный с кровью ростбиф.
- Представить себе не могу, чтобы кто-нибудь демонстрировал тебе недовольство, - пожала плечами девушка.
- Стало быть, ты считаешь меня тираном?
- Нет, вовсе нет, просто... Просто ты здесь хозяин, чье мнение не обсуждается.
- Еще бы оно обсуждалось! - ухмыльнулся Ричард. - Кто осмелится противоречить?
- Да никто. Знаешь, я помню, как ты разговаривал со мной, когда впервые увидел в библиотеке. Ты сразу же дал мне понять, кто в замке хозяин. Я чувствовала, что раздражаю тебя.
- Ты и сейчас меня раздражаешь, - заявил Ричард. Нахмурившись, он покосился на жареную картошку, которую только что нанизал на вилку, а затем перевел взгляд на Эванжелину, сидевшую на противоположном конце огромного стола. На девушке было перешитое Дорри темно-синее платье Мариссы. Волосы Эванжелины Дорри заплела в две косы и, переплетя их, заколола на макушке. Несколько кудряшек выбились из прически и спадали на лицо и шею девушки.
- Ты отлично понимаешь, что я имею в виду, - добавил он.
Так оно и было, но Эванжелина не собиралась признаваться.
Герцог продолжал хмуриться, опустив глаза на бокал с вином. Он решил, что на Эванжелину вообще лучше не смотреть.
- В тот день я был в дурном настроении, - промолвил Ричард. - Твое появление удивило меня. - Он пожал плечами. - Не знаю уж, как мужчина должен обращаться с женщиной, внезапно оказавшейся в его библиотеке. Но, увидев тебя в первый раз, я понял, что тебя, должно быть, хорошо обучили твоей роли.
- Моей роли? - нежным голосом переспросила Эванжелина.
Ричард улыбнулся, глядя на свою тарелку.
- Твоя роль не отличается от роли любой другой женщины, - заявил он, поднимая бокал.
Герцог был чрезвычайно доволен собой. Он ждал, что Эванжелина покраснеет, возможно, даже бросит в него бокал или выругается.
- Эта роль заключается в том, чтобы угождать мужу, беспрекословно выполнять все его желания, вынашивать его детей и, разумеется, держать свое мнение при себе, если оно отличается от мнения мужа.
Реакции Эванжелины долго ждать не пришлось - она мгновенно схватила его наживку. Нет, она не бросила в него бокал. Швырнув на стол салфетку, девушка вскочила, едва не перевернув свой стул, и разразилась гневной речью:
- Ты - надутый, невежественный индюк! У меня обо всем есть свое мнение, потому что я много училась! А вот ты, уверена, не слишком-то много времени потратил на обучение, потому что проводил его в праздности и думал лишь о своих удовольствиях.
- Итак, надутый индюк, - спокойно проговорил Ричард, улыбнувшись Эванжелине. - Интересно, если бы ты обучала моего сына буквам "н" и "и", то употребила бы это словосочетание? Или, может, "надутый асел" лучше?
- Откуда ты знаешь? - опешила девушка.
- Я говорил с сыном, Эванжелина. А что касается развлечений и удовольствий... Может, тебе стоит потолковать с моими знакомыми дамами. Они бы непременно сообщили тебе, что об их удовольствии я думал не меньше, чем о собственном. - Он наклонился вперед. - Разве ты забыла, как я вел себя вчера в библиотеке? Ты не можешь сказать, что я думал только о себе.
- Не хочу и вспоминать, потому что сейчас я очень на тебя сердита. А если я что и вспомню, так ты меня задразнишь. Ты то и дело будешь припоминать, как мне нравились твои ласки и поцелуи. Господи! Опять я говорю не то, что нужно! Вечно меня язык подводит! Должна сказать, что мне совершенно не по нраву выслушивать истории о твоих любовницах.
Герцог удивленно приподнял брови:
- Но ты сама напросилась, Эванжелина, а я лишь пытался растолковать тебе, как обстоят дела.
Эванжелина залилась краской. Наблюдая за ней, Ричард думал лишь о том, как бы ему хотелось схватить ее в свои объятия, крепко прижать к себе, впиться в ее губы поцелуем и не отпускать до тех пор, пока не перехватит дыхание. Герцог глубоко вздохнул. Довольно, решил он, это уж слишком. Совладав с собой, Ричард решил перевести разговор на другую тему, чтобы не злить ее больше.
- Ну ладно, насколько я помню, разговор начался с моих слов о том, что Баньон весьма своеобразно выражает недовольство.
- Ага! Ты решил сменить тему, - язвительно произнесла Эванжелина. - Весьма разумно. Я уже успокоилась. Итак, что же сделал Баньон?
- Он пригрозил удушить меня моим же галстуком.
- Боже мой! И почему же?
Герцог покачал бокал с красным бургундском вином.
- Он считает, что я не должен оставлять тебя здесь, с Эдмундом на попечении, - добавил он. - Одну и с Эдмундом на попечении, - повторил Ричард.
Эванжелине такой поворот разговора не понравился.
- Я не понимаю тебя. - Не может же он на самом деле серьезно относиться к словам собственного слуги.
- Баньон полагает, что Эдмунд уже достаточно взрослый для того, чтобы поехать со мной в Лондон. Также он считает, что мальчику в его возрасте нужен гувернер. По его мнению, ты не должна позволять Эдмунду стрелять в тебя, даже если он выучит буквы. Короче, Баньон решил, что ты слишком молода и добра для того, чтобы учить чему-то моего своенравного сына.
Эванжелина почувствовала, что ее охватывает паника. Нет, этого не может быть.
- Но.., если ты возьмешь Эдмунда с собой в Лондон, - наклонившись вперед, заговорила она, - я не смогу остаться в Чеслей-Касле.
- Верно, - кивнул Ричард. - А поэтому, Эванжелина, завтра Эдмунд и ты отправитесь со мной в Лондон. Мы не будем ждать до пятницы.
- Не-ет!
Ричард изумленно заморгал. Лицо Эванжелины смертельно побледнело, лишь на щеках пламенели два красных пятна. Она приподнялась, держась руками за стол.