— Эй ты, герой, черт тебя побери…
Саныч пришел в себя, увидел смотрителя и тихо сказал:
— Опять ты… Иди отсюда. Спасай свою шкуру.
— Дурак, ты же загнешься тут, до выхода не дойдешь, — сказал смотритель.
— Не твоя печаль.
— А как же те, кто тебя любит и ждет? О них не хочешь подумать? Давай руку. Или опять станешь отказываться? Ну? Последний раз предлагаю!
И Саныч протянул руку смотрителю, который помог ему подняться. Как ни странно, но потащил смотритель своего друга Сашку по темным катакомбам к выходу. Дело это было нелегкое, но смотритель не бросал Сан Саныча. Только через некоторое время, когда до выхода из катакомб оставалось совсем немного, смотритель остановился:
— Все, приплыли, отдать швартовы. Ну и здоров ты. упарился с тобой…
— Что ж ты… на полпути-то… — вздохнул тяжело Сан Саныч.
— Я тебя здесь оставлю, если искать будут, то сразу найдут. А я пошел.
— Мишка, не уходи, одумайся, пойдем вместе. Я им скажу, что ты меня спас! Тебе срок скостят.
Мне годом больше, годом меньше уже без разницы, Санька. Я не сдамся! — ответил смотритель. Но тут в темноте вспыхнули сразу несколько фонарей, и раздался голос следователя:
— Руки вверх, вы арестованы! Брось оружие! Или я стреляю!
— Не стреляйте! — закричал Сан Саныч следователю и повернулся к смотрителю. — Мишка, не дури, брось пистолет!
— Брось оружие! Последний раз предупреждаю! Считаю до трех… Раз! — голос следователя, казалось, заполнял все пространство.
— Мишка, брось пистолет! — взмолился Сан Саныч.
— Два! — продолжал считать следователь.
— Мишка… раз в жизни… — прошептал Сан Саныч.
— Три! — сказал следователь, и смотритель одновременно с этим словом бросил пистолет.
Милиционеры вывели из катакомб смотрителя, а следователь вытащил Сан Саныча.
Зинаида кинулась к любимому, улыбаясь сквозь слезы:
— Саша! Сашенька! Живой! Ты жив, жив, милый мой, хороший…
Сан Саныч неловко обнял Зинаиду:
— Ну, чего ты, чего голосишь-то, — стал он ее успокаивать. — Все же нормально. Все же хорошо.
Зинаида перестала плакать, осмотрела Сан Саныча и без перехода строго сказала:
— Хорошо, значит? Ну, я тебе дам, гад! Как ты мог меня обмануть, негодяй! На рыбалку он пошел! Я сейчас тебе покажу рыбалку!
Зинаида хотела было всыпать Сан Санычу по первое число, но он застонал, неудачно двинув ногой, и она снова бросилась к нему:
— Что, сильно болит? Скорее врача, он же ранен! — потребовала она. Но и без криков Зинаиды к Сан Санычу уже спешил врач. Операция была завершена. Машины увозили всех участников событий подальше от мрачных катакомб.
Самойлову разрешили поговорить с Ириной. И хотя комната свиданий в милиции не самое подходящее для задушевных разговоров место, такой разговор между ними все-таки состоялся.
Сначала Самойлов был скован и озабочен.
— Здравствуй, Ира, — сказал он и замолчал.
— У меня только что была Полина, — сообщила Ирина.
— Я знаю, мы с ней встретились в коридоре.
— А то я думаю — что-то вы, Самойловы, ко мне зачастили. Это она попросила тебя ко мне прийти, да? — догадалась Ирина.
— Что ты! Я сам…
— Ты не умеешь врать, Самойлов, — устало заметила Ирина.
Самойлов отвел глаза:
— Я пришел сказать, что не оставлю тебя в беде. Ирина, ты всегда можешь на меня рассчитывать.
— Гуманитарная миссия? — усмехнулась Ирина. — Уволь, я в этом не нуждаюсь.
— Почему ты так говоришь? Я же искренне…
— Тогда ответь — зачем тебе все это, Боря? Ведь ты же меня не любишь. Зачем тебе участвовать в моих проблемах? Я их заслужила. А ты — любишь Полину, так и оставайся с ней. Может, все еще изменится и у тебя когда-нибудь появится шанс ее вернуть.
— Да, Ира, это правда, я тебя не люблю. Но так получилось, что ты — единственный человек, который ко мне хорошо относится. Который любит меня.
— Да, я люблю тебя… С самой юности… Но…
— Вот видишь! А Полина за всю жизнь ни разу мне этого не сказала. Ни разу! — Самойлов посуровел.
— Ты прекрасно знаешь, почему.
— Да, я всегда знал, что она меня не любила. Но мне казалось, что я смогу заслужить ее любовь. Я жил для нее, она была для меня всем! Однако все оказалось тщетным.
— Ты хочешь сказать, что любовь нельзя заслужить? — подсказала ему Ирина.
— Нельзя. Уважение, привязанность, дружбу, верность, даже преданность — можно. Но не любовь.
— А это не одно и то же?