Лаки перевела дух. Задерживать маньяков и убийц не было ее любимым занятием.
- Только попробуй! - пригрозила она. - Я тебе мозги вышибу!
Дюк направил пистолет на Ленни.
- Не успеешь, - сказал он, и Лаки увидела, как напрягся его палец, лежавший на спусковом крючке.
Нужно стрелять, поняла она. Иначе будет действительно поздно.
Лаки и Дюк выстрелили почти одновременно.
Пуля, предназначавшаяся Ленни, пробила грудь Клаулии, в последний момент бросившейся между ним и Дюком.
Пуля Лаки попала Дюку точно в сердце, и он упал на пол с улыбкой на кукольном личике.
Все было кончено.
Глава 45
Было начало одиннадцатого, когда Мейбелин неожиданно вызвали к начальнице тюрьмы.
- Что случилось? - сонно спросила Мила, разбуженная шумом.
- Не знаю. - Мейбелин пожала плечами. Они с Милой ссорились весь вечер, и в конце концов она решила, что ненавидит свою глупую соседку.
- Черт! - пробормотала Мила. - Надеюсь, это не из-за меня! Смотри там не болтай лишнего!
Мейбелин ничего не ответила, и надзирательница вывела ее из камеры.
Вернулась она через двадцать минут, и по ее лицу Мила сразу поняла что-то случилось.
- В чем дело? - требовательно спросила она. - Тебя вызвали из-за меня? Что ты им рассказала? Говори, и, если ты проболталась, я тебя убью!
- Нет, - ответила Мейбелин странно спокойным и каким-то отрешенным голосом. - Меня вызвали не из-за тебя.
- А из-за чего же? Ведь должна же быть какая-то причина, чтобы вытащить тебя из камеры посреди ночи!
- Меня вызвали из-за брата. Из-за Дюка.
- А что с ним стряслось? Он замочил Ленни Голдена, как обещал? Ну конечно, он убил его и сам попался!
Мейбелин посмотрела на нее пустым взглядом:
- Он мертв - вот что стряслось. Убит.
- Убит? Как - убит?! - удивилась Мила.
- Обыкновенно. Он проник в дом, где был Ленни Голден. И кто-то его застрелил.
- Кто-то? Не Ленни? Может быть, это были полицейские?
- Я чувствую себя так, словно у меня вырезали сердце, - проговорила Мейбелин, не ответив на вопрос Милы. - Дюк был для меня всем... - Она повернулась к Миле, и лицо ее исказила гримаса ненависти и боли. - Это все ты! - крикнула она. - Если бы не ты, Дюка не убили бы!
- При чем тут я? - удивилась Мила.
- С тех пор как ты появилась в этой камере, у меня из-за тебя одни неприятности! - прошипела Мейбелин. - А теперь ты отняла у меня единственного дорогого мне человека!
- А что твой брат сделал с моей "пушкой"? - спросила Мила, сообразив, что ее револьвер так и остался у Дюка. - Куда он ее дел?
- С твоей "пушкой"? - переспросила Мейбелин. - Мой брат мертв, а у тебя только и забот что о собственной шкуре.
- Ладно, молчу, - произнесла Мила с затаенной угрозой. - Завтра мне снова придется сидеть в суде и слушать, как эти тупые адвокаты убеждают всех и вся, что это я спланировала преступление, что я застрелила эту черную суку Беркли, что я соблазнила невинного цветного мальчика...
- Ты тварь, - сказала Мейбелин с холодной ненавистью. - Если бы Дюк был здесь, он бы наказал тебя за твои грехи.
- Мне очень жаль твоего брата, но из-за него я оказалась по уши в дерьме, - возразила Мила. - Как я теперь получу свой револьвер?
- Ну ничего, бог накажет тебя за него и за меня! - убежденно заявила Мейбелин, не слушая ее. - Ты - адская тварь, сука! Дюк погиб из-за тебя!
С этими словами она сунула руку под матрас и выхватила оттуда свою самую большую драгоценность - длинный и острый осколок стекла. Последовал молниеносный выпад, и стекло с легким сухим треском вошло в горло Милы.
Мила даже не поняла, в чем дело. Покачнувшись, она захрипела и мешком осела на пол.
- Так тебе и надо, - злобно прошипела Мейбелин. - Отправляйся обратно в ад - мне плевать.
И она легла на койку и с головой укрылась одеялом, оставив Милу истекать кровью на полу.
***
Прайс читал "Лос-Анджелес тайме", когда Ирен, войдя в комнату, спросила, нельзя ли ей с ним поговорить.
- Может, попозже? - уточнил Прайс, откладывая газету. - Я что-то неважно себя чувствую.
- Мне очень жаль, но... Я должна кое-что объяснить. Во всем, что произошло здесь в последние месяцы, виновата я.
- Вот как? - удивился Прайс. Он действительно чувствовал себя скверно, но что-то в голосе Ирен заставило его насторожиться.
- Да. - Ирен с мольбой сложила на груди руки. - Я плохо воспитывала Милу и не всегда была к ней добра. Я была ей скверной матерью...
- Но при чем тут это? - нахмурился Прайс.
- Я недолюбливала ее с тех самых пор, как она родилась. - Ирен покачала головой. - Она.., она встала между нами. Между мной и тобой.
- Мила встала между нами? В каком смысле? - Брови Прайса удивленно приподнялись. - Послушай, Ирен, мы действительно были близки в физическом смысле, но я, кажется, не давал тебе поводов надеяться, что между нами может что-то быть.
- Я должна сказать тебе кое-что еще...