К с е н и я. Ох, уж не знаю, как тут быть...
М е л а н и я. Вот я тебя и учу! Эх ты... Выскочила замуж! Я тебе говорила - выходи за Башкина.
К с е н и я. Ну... Когда это было! А он-то какой был орёл... Ты сама завидовала.
М е л а н и я. Я? Ты что? Очумела?
К с е н и я. Ну, что уж вспоминать...
М е л а н и я. Господи, помилуй! Завидовала! Я?
К с е н и я. Как - Прокофья-то? Может - не надо?
М е л а н и я. Почему это - не надо? Призвали, уговорились и - вдруг не надо! Ты - не мешай мне! Иди приготовь его да приведи. Таисья!
(Таисья выходит из прихожей.)
М е л а н и я. Ну, что?
Т а и с ь я. Ничего не узнала я.
(Ксения ушла.)
М е л а н и я. Почему?
Т а и с ь я. Не говорит она ничего.
М е л а н и я. Как это - не говорит? Ты должна была выспросить.
Т а и с ь я. Выспрашивала я, а она - фыркает, будто - кошка. Ругает всех.
М е л а н и я. Как ругает?
Т а и с ь я. Жуликами.
М е л а н и я. За что же она?
Т а и с ь я. С ума, говорит, хотите свести человека...
М е л а н и я. Это она тебе сказала?
Т а и с ь я. Нет, Пропотею, блаженному.
М е л а н и я. А он - что?
Т а и с ь я. Он всё прибаутки говорит...
М е л а н и я. Прибаутки?.. Ах ты... лапоть! Он - блаженный, прорицает, дура! Сядь в прихожей, не уходи никуда... В кухне был ещё кто-нибудь?
Т а и с ь я. Мокей...
М е л а н и я. Ну, ступай. (Подходит к дверям комнаты Булычова, стучит.) Егорий, блаженный пришёл.
(Идёт, сопровождаемый Ксенией и Башкиным, Пропотей, в лаптях, в длинной, до щиколоток, холщовой рубахе, со множеством медных крестов и образков на груди. Страховиден: густые, встрёпанные волосы, длинная, узкая, редкая борода, движения резки и судорожны.)
П р о п о т е й. Ух, накурено! Душа задыхается...
К с е н и я. Тут, батюшка, никто не курит.
(Пропотей гудит, подражая зимнему ветру.)
М е л а н и я. Ты - погоди, дай выйти...
Б у л ы ч о в (его ведёт под руку Глафира). Ишь ты, какой... явился!
П р о п о т е й. Не бойся. Не страшись. (Гудит.) Всё тлён, всё пройдёт! Жил Гриша, лез выше, стукнулся в потолок, - чёрт его и уволок.
Б у л ы ч о в. Это - про Распутина, что ли?
П р о п о т е й. Вот - низвергнут царь, и погибает царство, иде же царствует грех, смерть и смрад! Гудит метелица, гудит распутица. (Гудит. Указывая посохом на Глафиру.) Дьявол во образе женском рядом с тобой отгони.
Б у л ы ч о в. Я те отгоню! Болтай, да знай меру. Маланья, это ты, что ли, обучила его?
М е л а н и я. Что выдумываешь? Разве безумного можно научить?
Б у л ы ч о в. Похоже, что можно...
(С лестницы бежит Шура, за нею Антонина, Тятин. Постепенно сверху спускаются Звонцовы, Достигаевы. Пропотей молча чертит палкой в воздухе и на полу. Стоит задумчиво, опустив голову.)
Ш у р а (подбегая к отцу). Это что ещё? Что за представление?
М е л а н и я. А ты - молчи!
П р о п о т е й (как бы с трудом). Не спит еретик, а часики - тик да тик!.. Кабы - бог... да - кабы мог... да я - не плох, да, да! А - чья беда? Играй, сатана, тебе - воля дана! Стукнула полночь... спел петух ку-ка-ре-ку... тут - конец еретику...
Б у л ы ч о в. Складно тебя научили...
М е л а н и я. Не мешай, Егор, не мешай!..
П р о п о т е й. Что делать будем?.. Что скажем людям?
А н т о н и н а (с сожалением). Он - не страшный... Нет!
П р о п о т е й. Убили гниду - поют панихиду. А может, плясать надо? Ну-ко, спляшем и нашим и вашим! (Притоптывает, напевая, сначала - негромко, затем всё более сильно, и - пляшет.) Астарот, Сабатан, Аскафат, Идумей, Неумней. Не умей, карра тили - бом, бом, бейся в стену лбом, лбом! Эх, юхала, юхала, ты чего нанюхала? Дыб-дыб, дым, дым! Сатана играет им! Згин-гин-гин, он на свете один, его ведьма Закатама в свои ляжки закатала! От греха, от блуда не денешься никуда! Вот он, Егорий, родился на горе...
Ш у р а (кричит). Прогоните его!