Т я т и н. Я - думаю. Девица она избалованная, трудно будет с ней.
З в о н ц о в. Разведёшься.
Т я т и н. А деньги-то у неё останутся...
З в о н ц о в. Сделаем так, что у тебя будут. А Шурку я берусь укротить.
Т я т и н. По чести сказать...
З в о н ц о в. Так, что её поторопятся выдать замуж и приданое будет увеличено.
Т я т и н. Это ты... остроумно! А какое приданое?
З в о н ц о в. Пятьдесят.
Т я т и н. Тысяч?
З в о н ц о в. Пуговиц.
Т я т и н. Верно?
З в о н ц о в. Но ты подпишешь мне векселей на десять.
Т я т и н. Тысяч?
З в о н ц о в. Нет, рублей! Чудак!
Т я т и н. Мно-ого...
З в о н ц о в. Тогда - прекратим беседу.
Т я т и н. А ты... всё это серьёзно?
З в о н ц о в. Несерьёзно о деньгах только дураки говорят...
Т я т и н (усмехаясь). Чёрт возьми... Замечательно придумано.
(Входит Достигаев.)
З в о н ц о в. Рад, что ты, кажется, что-то понимаешь. Тебе, интеллигенту-пролетарию, нельзя в эти лютые дни...
Т я т и н. Да, да, конечно! Но - мне пора в суд.
Д о с т и г а е в. Чем ты расстроен, Степаша?
З в о н ц о в. Мы - о Распутине вспомнили.
Д о с т и г а е в. Вот - участь, а? Простой, сибирский мужик - с епископами, министрами в шашки играл! Сотнями тысяч ворочал! Меньше десяти тысяч взятки - не брал! Из верных рук знаю - не брал! Вы что пьёте? Бургонское? Это винцо тяжёлое, его за обедом надо пить, некультурный народ!
З в о н ц о в. Как вы нашли тестя?
Д о с т и г а е в. А - чего же его искать, - он не прятался. Ты, Степаша, принёс бы стаканчик мне. (Тятин, не торопясь, уходит.) А Булычов, надо прямо сказать, в плохом виде! В опасном положении он...
З в о н ц о в. Мне тоже кажется, что...
Д о с т и г а е в. Да, да! Это самое. И при этом боится он умереть, а потому - обязательно умрёт. И ты этот факт - учти! Дни нашей жизни такие, что ротик разевать нельзя, ручки в карманах держать - не полагается. Государственный плетень со всех сторон свиньи подрывают, и что будет революция, так это даже губернатор понимает...
Т я т и н [входит]. Егор Васильевич в столовую вышел.
Д о с т и г а е в (берёт стакан). Спасибо, Степаша. Вышел, говоришь? Ну, и мы туда.
З в о н ц о в. Промышленники, кажется, понимают свою роль...
(Идут - Варвара, Елизавета.)
Д о с т и г а е в. Московские-то? Ещё бы не понимали!
Е л и з а в е т а. Они пьют, как воробушки, а там Булычов рычит слушать невозможно!
Д о с т и г а е в. Почему Америка процветает? Потому, что там у власти сами хозяева...
В а р в а р а. Жанна Бетлингова совершенно серьёзно верит, что в Америке кухарки на рынок в автомобилях ездят.
Д о с т и г а е в. Вполне возможно. Хотя... наверное, вранье. А ты, Варюша, всё с военными? Хочешь быть подполковником?
В а р в а р а. Ух, как старо! Вы о чём мечтаете, Тятин?
Т я т и н. Да... так, вообще...
Е л и з а в е т а (перед зеркалом). Вчера Жанна рассказала мне анекдот изумительный! Как цветок!
Д о с т и г а е в. А ну, а ну - какой?
Е л и з а в е т а. При мужчинах - нельзя.
Д о с т и г а е в. Хорош цветок!
(Варвара что-то шепнула Елизавете.)
Е л и з а в е т а. Муж! Ты тут будешь сидеть до дна бутылки?
Д о с т и г а е в. А - кому я мешаю?
Е л и з а в е т а (Тятину). Вы, Стёпочка, знаете псалом: "Блажен муж, иже не иде на совет нечестивых и на пути грешных не ста"?
Т я т и н. Что-то такое помню...